Голдберг Холли - Опоссум по имени Апельсинка [litres]

– Значит, так, крысаки: я сюда пришел не за дракой, а по делу, но если кому надо, могу и задать!

И с этими словами Большой Оп прыгает прямо в темноту, разинув пасть, в которой видны все сорок восемь острых (но все же щербатых и пожелтевших) зубов. Впрочем, пускать их в ход ему не приходится. Крысы – а их несколько десятков – бросаются прочь, и трое опоссумов могут продолжить свой путь без помех.

Амлет и Антонио молчат, но в глубине души сознают, что представление вышло замечательное.

По ту сторону туннеля начинается совсем другой мир.

Большой, залитый яркими огнями город.

Антонио разглядывает высокие сооружения, что уходят прямо в небо. Деревьев здесь нет. На дворе ночь, но вокруг все равно очень светло и шумно, а воздух насыщен запахами еды, которую готовят в сооружениях, и мусора, что скопился в баках вдоль переулков.

От восторга у Амлета подрагивают задние лапы. Он восклицает:

– Да это же настоящий рай для опоссумов!

Большой Оп позволяет Антонио и Амлету хорошенько рассмотреть все вокруг: и людей, что идут по асфальтовым тротуарам, и бегущие по широким тропам автомобили. Почти на всех сооружениях светятся лампочки, а воздух наполнен рычанием проносящихся туда-сюда машин. Из-за угла появляется запряженная лошадью тележка. У кобылки на голове соломенная шляпа, из дырок торчат большие коричневые уши. Кожаную сбрую украшают яркие бумажные цветы, а с красного шнурка на шее свисают серебряные бубенцы. Лошадь неторопливо идет по улице, повинуясь чудищу с белыми волосами, которое сидит на козлах. Все это ужасно интересно (и страшно).

Антонио открывает рот первым:

– Мама нам столько всего не рассказала.

Большой Оп пожимает плечами:

– Должно быть, думала, что вам еще рано.

Амлет полушепотом спрашивает:

– А сейчас не рано?

Большой Оп гордо выпячивает грудь:

– Вы же с Большим Опом, ребятня! Я за вас горой. Ну да мы не на экскурсию пришли. Давайте-ка поищем вашу маму. Держимся все вместе. Из тени не выходим. Я – главный, вы – на подхвате. Итак, звезда шоу снова на сцене!

Большой Оп почти ползком выбирается из ливневой канавы (брюхо его трется о гладкий камень). Братцы движутся следом. Отец исчезает под спящей машиной. И дальше – выскакивает из-под одной машины, залезает под другую, пока не добирается до металлической решетки и ныряет меж прутьев. И братья следом. Внутри темно и пахнет чем-то противным.

– Где мы? – спрашивает Амлет.

Большой Оп понижает голос:

– Это называется канализация. Поосторожней здесь.

Большой Оп проходит еще чуть-чуть и останавливается. Опоссумы видят над собой большой металлический круг, сквозь щели пробивается свет. Большой Оп встает на задние лапы, передние поднимает над головой и толкает круг.

Металлическая крышка ползет вверх и вбок, становится видно ночное небо.

– Живо сюда, спиногрызы!

Большой Оп вылезает из канализации. Антонио и Амлет встают на задние лапы, но даже на цыпочках не могут дотянуться до края дыры.

– Большой Оп! – кричит Антонио. – Здесь слишком высоко!

Большой Оп не отвечает, но во тьме перед братьями вдруг оказывается его хвост. Братцы хватаются и ползут, как по канату.

Они выбираются наружу. Большой Оп весело скалится:

– Запомните: что бы ни случилось, решение всегда найдется. Всегда. Не хватает реквизита – импровизируйте. Кстати, чтоб вы знали: хвост у меня не казенный.

С этими словами Большой Оп бежит к выстроившимся в ряд мусорным бакам.

– Глядите, спиногрызы! Это называется задворки – место, где исполняются все мечты!

Антонио и Амлету задворки кажутся очень страшными. В щелях светятся крысиные глаза, за стенами слышны голоса чудищ. Братцы суют нос в приоткрытую дверь и видят огненный стол, на котором, кажется, жарят каких-то зверей. И все же братцы берут себя в руки. Пути назад нет.

Большой Оп движется все быстрее, и поспевать за его вихляющей походкой становится нелегко. Впрочем, вскоре он издает радостный крик и останавливается. Из высокого каменного сооружения впереди льется громкая музыка. Амлет и Антонио слышат топот ног и хлопанье: это люди. Большой Оп тычет вверх, в приделанную к кирпичной стене металлическую лестницу:

– Полезли на крышу.

Антонио и Амлет только и могут, что вытаращить глаза. Металлическая лестница не доходит до земли. Край ее висит очень высоко, гораздо выше, чем может достать опоссум, как бы велик он ни был.

– Но как… – шепчет Амлет.

Большой Оп с каждым мгновением воодушевляется все сильнее.

– За мной!

Неподалеку от лестницы стоит старый мусорный бак. Почти не дыша от восторга, Большой Оп влезает вверх по стенке и зовет сыновей за собой. Добравшись до края бака (Антонио и Амлет видят горы банок, бутылок и объедков), отец указывает на нижнюю ступеньку лестницы:

– А вот это у нас называется прыжок в неизвестность. Нужно встать на край, подпрыгнуть и уцепиться за ступеньку. Ничего, справитесь. Не бойтесь. Представьте себе, что летите!

– Н-но мы же не птички, – заикается от страха Антонио. – Опоссумы не летают!

Большой Оп сердито сопит.

– Тогда представьте, что падаете.

И, ничего больше не объясняя, он с криком «Вперед!» подпрыгивает вверх. На полет это ничуть не похоже.

На нижнюю ступеньку лестницы Большой Оп приземляется с громким стуком и встает, пошатываясь. У него кружится голова. Но это ничуть не убавляет его энтузиазма. Он кричит:

– Давай, братва! Прыгаем не глядя!

Сказать, что Антонио и Амлет до смерти напуганы, – значит ничего не сказать. Они умирают от ужаса. Но делать нечего. Антонио поворачивается к Амлету:

– Давай вместе!

Они берутся за лапы, закрывают глаза и прыгают.

Амлет вопит.

Антонио не издает ни звука.

Приземляются оба точнехонько на голову Большому Опу. Им-то повезло, а вот толстяку приходится нелегко. Он ворчит, едва ворочая языком:

– Вы из меня чуть дух не вышибли!

Антонио и Амлету очень стыдно. Впрочем, у Большого Опа есть прекрасное качество (которое братья уже научились ценить): настроение у него меняется очень быстро. Вот он уже вскочил на ноги и раздает команды, и братцы вслед за ним лезут по металлической лестнице наверх, на крышу.

– Знаешь, Большой Оп, ты величайший артист своего времени, – искренне говорит Антонио.

Но Большой Оп то ли не слышит, то ли не подает виду.

Чем выше они лезут, тем громче становится музыка. У самой крыши Большой Оп жестом приказывает им пригнуться.

– Значит, так: сидите здесь и не высовывайтесь, а я разведаю обстановку. Вдруг ваша мама не обрадуется, что вы пришли. Здесь только для взрослых опоссумов – ну и еще для некоторых четвероногих, которых можно терпеть.