Голдберг Холли - Опоссум по имени Апельсинка [litres]

– Это был несчастный случай. Но там на крыше есть окна, и мы видели, что она оказалась внутри. Надо ей помочь! Но у нас не было плана, а потом мы встретили Большого Опа, и он сказал, что у него есть план, и мы пошли тебя искать.

– Он сказал, ты знаешь, что делать, – вклинивается Амлет.

Мама смотрит туда, где стоит Большой Оп. Он улыбается, но в его зубастой улыбке Антонио чудится некоторая нервозность.

Мама смотрит куда-то вдаль. Только тут Антонио и Амлет замечают, как далеко отсюда видно. Сооружения чудищ сияют тысячами огоньков, и на горизонте стоит розовое зарево.

Мама упирает лапы в боки, высоко поднимает голову и поворачивается к толпе опоссумов. Громким и ясным голосом она говорит:

– Принято считать, что мы одиночки и бродяги. Но так ли это?

Некоторые опоссумы в толпе качают головами: наверное, это значит «нет». Мама продолжает:

– Что вы чувствовали сейчас? Что чувствовали, когда плясали в лунном свете?

Ей отвечает опоссум с необычайно большими лапами:

– Нам было чертовски здорово!

Мама прищуривается:

– Да! Вот именно! Можно танцевать в одиночку, а можно – со всем племенем вместе. И это совсем разные вещи. Мы – племя, мы знаем и понимаем друг друга. Мы – опоссумы!

Все слушают ее, боясь шелохнуться. Мама говорит:

– Кто съедает улиток? А слизняков? А гнилую падалицу под деревьями?

– Мы! – кричат несколько опоссумов.

Кажется, мама довольна. Она говорит все громче и воодушевленней, и сыновья начинают понимать, к чему она клонит.

– Кто ест мокриц? Кто разоряет муравейники? Кто уничтожает гнезда уховерток?

– Мы! – Голосов становится все больше.

Мама вскакивает на металлический ящик.

– Кто держит в узде крыс, мышей и кротов? Кто следит за порядком, ничего не прося взамен?

– Мы! – кричат уже все опоссумы.

Мама выбрасывает вверх кулак и кричит:

– Кого никто не ценит?

– НАС! – вопят опоссумы.

Мама наклоняется вперед. Голос у нее теперь мягкий и задушевный. Он дрожит от сдерживаемого чувства:

– Кто отправится с нами, кто поможет спасти одного из нас, такого же опоссума, как все мы, попавшего в лапы врага? Кто встанет рядом с нами?

Антонио, Амлет и Большой Оп приподнимаются на цыпочки, чтобы не упустить ни крупицы этого потрясающего представления.

Но тут толпа внезапно умолкает.

В следующий миг она начинает рассеиваться с невообразимой быстротой. Опоссумы и енот один за другим переваливают через парапет к лесенке и поспешно спускаются вниз. На крыше остаются только мама, Большой Оп и братья. Еще через несколько секунд срываются с места и уносятся прочь летучие мыши и светлячки.

– Эх, не зацепило, – шепчет Амлет.

Антонио кивает:

– Может, мы и правда одиночки и бродяги.

Но мама ничуть не пала духом и лишь пожимает плечами:

– Что ж, решим проблему в семейном кругу.

Апельсинка вздыхает. Две вещи можно сказать точно: во-первых, дружить с чудищем не так-то легко, а во-вторых, ночью все становится гораздо проще, чем днем.

Апельсинке пришлось довольно долго быть среди низкорослых людей, но звуков, которые они издавали, она не понимала. В какой-то момент людь просто сунула Апельсинку в сумку странного вида и понесла наружу. Апельсинка надеялась сбежать, но не вышло.

Маленькое чудище взяло небольшой экранчик из тех, что люди часто держат в руках (и иногда прикладывают к голове), и навело его на Апельсинку! Но не успела малышка испугаться, как этот загадочный процесс был окончен, и людь снова сунула Апельсинку в сумку.

И вот Апельсинка снова в доме, у люди в комнате. По ту сторону деревянной загородки по-прежнему караулит собака – поджидает, когда же наконец представится возможность оторвать Апельсинке голову.

Наконец солнце садится и становится темно. Апельсинке кажется, что ночь непременно принесет с собой нечто новое.

Довольная (и, кажется, усталая) младшая людь несет Апельсинку туда, где стоит стул с водой и пустой белый пруд. Людь кладет в пустой пруд какие-то мягкие штуки (из собственного спального гнезда) и очень бережно опускает на них Апельсинку.

– Спокойной ночи, дружок, – шепчет людь. – Вот, спать будешь в раковине. А завтра еще столько интересного придумаем!

Людь закрывает дверь и залезает в свое гнездо. То есть это Апельсинка думает, что залезает. За дверью ничего не видно.

Апельсинка уже привыкла к сыру, винограду и хрустящему кунжутному печенью, но сейчас она думает, что согласилась бы всю жизнь прожить на иссохших червяках, гнилых яблоках и гусеницах – только бы выбраться на свободу. Младшая людь добра к ней, но Апельсинка вовсе не хочет провести всю жизнь пленницей в доме чудищ.

Вскоре из-за закрытой двери доносится новый звук: медленное дыхание маленького чудища. Людь заснула.

Наконец-то!

Апельсинка вскакивает и озирается. Здесь должен быть путь наружу! Сквозь прозрачное пятно в крыше проникает лунный свет. Как же хочется туда, на свободу! Апельсинка открывает рот и через силу выговаривает:

– Антонио… Амлет…

Впрочем, она знает, что все впустую. Они не услышат.

Она смотрит вверх и шепчет:

– Мама, мне не выбраться.

Мама…

Мам?

Увы, мир остается тих и безмолвен.

Когда мама говорит, что по металлической лестнице спускаться не обязательно и что она знает другой путь, полегче, Антонио и Амлет испытывают немалое облегчение. Оказывается, на стене у сооружения имеется водосточная труба. Она закреплена не вплотную, а на некотором расстоянии от стены, поэтому опоссум без труда может втиснуться между стеной и трубой и слезть вниз, не боясь упасть.

Большой Оп презрительно фыркает и идет к лестнице.

– Наверное, у него брюхо не пролезает, – шепчет Амлет брату.

Путь обратно занимает значительно меньше времени, чем ушло у опоссумов на то, чтобы добраться до города.

– Когда знаешь, куда идти, всегда быстрее получается, – шепчет Антонио Амлету.

Очень скоро они добираются до того самого дома, в трубу которого упала Апельсинка. Все четверо прячутся за кустом и разглядывают гигантское сооружение.

У мамы подрагивает нос. Она закрывает глаза – кажется, думает изо всех сил. Антонио и Амлет сидят тихо, зато Большой Оп сжимает кулаки, принимает угрожающую позу и восклицает:

– Клянусь, я разорву их в клочья и разбросаю по всему двору! Я сам неукротим сейчас и страшен, как эта ночь!

Мама бросает взгляд в его сторону:

– «Ромео и Джульетта», акт третий, сцена пятая. А теперь сядь и помолчи.

Большой Оп раскланивается и вновь садится за кустом. Мама все так же внимательно рассматривает дом:

– Там собака. Я чую ее запах и вижу мячик. Очень опасно.

Большой Оп всматривается в покрытый травой двор и разжимает крепко сжатые кулаки.