Петр Ингвин - Сказаниада [СИ]

Все оружие унесли в дом, там же, но уже не в сенях, а под кроватью, временно прописался топор. В глубине души все люди хорошие, вот только глубина разная, и лучше было перестраховаться.

Одевались теперь по всей форме. С появлением третьего рай для двоих закончился. Елена нашла в этом плюс — теперь меньше досаждали комары.

Двое суток незнакомец метался в бреду, иногда витиевато и очень знакомо для русского уха бранился и выкрикивал резкие команды. В такие моменты Елена протирала ему лоб влажной тряпкой, и спасенный успокаивался. Количество ран на нем ужасало, но он, бесусловно, выздоравливал: жар потихоньку спадал, сломанная нога, на которую наложили шину в виде привязанной палки, перестала опухать.

Чужак был моложе Георгия, израненное тело состояло из одних мускулов, но черная клочковатая борода и изборожденное морщинами лицо делали незнакомца старше.

Первые слова раздались, когда Елена развешивала белье на прокинутых между деревьев жердях.

— Кто ты, красавица?

— Елена. — Она положила охапку на землю и шагнула к раненому.

Несший воду Георгий оставил ведра, подошел к ним и тоже представился:

— Георгий.

Незнакомец напрягся и быстро огляделся в поиске других возможных противников. Впрочем, увиденное ему понравилось — кулаки расслабились, с лица исчезло выражение загнанного животного.

— Егорий? — переспросил он.

— Георгий, — отчетливо повторил Георгий.

— Я и говорю — Егорий. — Незнакомец на миг оглянулся на Елену, но поскольку разговаривал с Георгием, вновь обратил цепкий взгляд на него. — Лучше бы тебе заморским именем не зваться, беду накличешь. У нас всех кличут по-простому. Заграничный Теодор у нас — Федор, Мартин — Мартын, Стефан — Степан. А за Георгия можно и в глаз получить. Выдумали же — Ге-ор-гий!

— А тебя как звать?

— Соловей.

Георгий не удержался от усмешки:

— Разбойник?

— Ну, зачем же сразу разбойник. — Соловей с показной обидой нахмурился. — Я не убивец, а если кого и убил, то за дело. Я отбираю у богатых и раздаю бедным.

— Ясно. Как Робин Гуд.

— Не слыхал про такого. Он из наших мест?

— Что подразумевают «наши места»?

До Соловья вдруг дошло.

— А вы откуда взялись? — Он оглядел с ног до головы сначала Георгия, затем Елену — со всеми подробностями и с гораздо большим удовольствием. — Мы с братьями тут иногда от дракона хоронимся, потому что другие не суются — дороги не знают и нечисти боятся. А из всей нечисти тут только мы с вами. А может, нечисть — это вы? Хотя такую красавицу кроме как ангелом представить не могу. Надеюсь — сестра? — Соловей вновь перевел взор на Георгия.

Елена ответила первой:

— Невеста.

С языка Георгия уже срывалось «жена», но он не успел. Вместо этого спросил:

— Ты сказал «с братьями». Сколько их у тебя?

— Все люди — братья, не слыхал? Ты мне в некотором роде тоже брат. Но я говорил про тех, с которыми в огонь и в воду, и которые со мной пуд соли съели в разных передрягах. Раз уж со мной сюда не добрались, то либо мертвы, либо тоже где-то отлеживаются, только не с такими удобствами. Но вы не ответили: как вас занесло в чертовы болота?

— Чудом. — Георгий решил, что дословно правду рассказывать не стоит, местные не поймут. А если суеверны, то сожгут за такие россказни. — Захотели уединения, и оказались тут.

— Да, пути богов неисповедимы. — Соловья в их истории ничего не напрягло. — Если чего-то хотите — молите четче, иначе вот такая байда и случается. Ваш родной город как зовется?

— Верона, — вылетело у Елены.

— Москва, — одновременно с ней ответил Георгий. И тут же исправился, чтобы не возникло путаницы: — Верона.

— Москва, — вместе с его поправкой раздалось уточнение Елены.

— Не слыхивал, — покачал головой Соловей. — Это далеко отсюда?

— «Отсюда» — это откуда? — перешел в наступление Георгий.

— От столицы. И от Гевала. Или вы двойские? — По глазам поняв, что прозвучавшие названия ничего не сказали, Соловей пустился в объяснения. — Ближний город называется Гевал, он стоит на берегу, у самого моря. Если идти к горам, доберешься до столицы, а на другой стороне моря стоит древняя Двоя.

Георгий перебил:

— Как называется столица?

Имена столиц, как правило, живут веками, а то и тысячелетиями. А если столичным городом становится другой, о прежнем все равно не забывают.

— Зачем ей как-то называться? — Соловей едва не рассмеялся. — Она же столица!

Из дальнейших расспросов Георгий выяснил, что вокруг процветает дикий феодализм, механика имеется, но на зачаточном уровне, заводы и фабрики представлены кузнецами, ткачами и скорняками, а строительная индустрия — каменщиками и плотниками. В общем, синьор Валентино отправил Георгия и Елену в сказку самую что ни на есть настоящую — чисто средневековую, и спасибо, что русскоязычную. Колдунов и ведьм, как в те века было принято, действительно сжигали, а чудеса, если случались, то происходили по воле богов. В столице правил дракон, его гридни — приближенные воины — грабили народ, а Соловей со своей командой грабил тех, кто грабил народ, и возвращал награбленное честным труженикам.

Георгию не давал покоя один момент.

— Как ты прошел через болота? — спросил он, когда основной рассказ иссяк.

— По елкам. Если желаете уйти, могу вывести. Куда хотите податься? Что умеете делать? Где будете жить?

Георгий посмотрел на Елену. Она пожала плечами.

Что их ждет за болотами? Здесь у них дом, а что будет там? На что жить?

Георгий поинтересовался:

— Снег у вас бывает?

— А то!

— Много?

Соловей улыбнулся, как малому ребенку:

— Тебе все снежинки пересчитать?

Георгий вздохнул:

— Ну, сколько за зиму падает? Какой слой на земле лежит?

— Лежит? — Соловей удивленно моргнул.

— Ясно. Раз в год бывает холодно, и падает снег.

— А я что сказал?

Чудесные места. Если снаружи придется зарабатывать на ту жизнь, которая здесь дается даром — зачем куда-то уходить?

Соловей быстро шел на поправку. Выяснилось, что он изумительно поет. Потому и Соловей. В отличие от песен двадцать первого века местное оральное творчество лучше было назвать сказаниями и былинами, которые накладывали на незатейливый мотив. Грубо говоря, это был рэп в изначальном виде — певец рассказывал о том, что лежало на душе, и делал это в музыкальной форме.

Ходить Соловей еще не мог, лишь один-два раза в день хромал с палкой-костылем в кустики и обратно. Георгий с Еленой занимались обычными делами, Соловей помогал им песнями и дельными замечаниями, как правильно пользоваться тем или иным предметом.

Жизнь без холодов, для которой не требуется неимоверного количества дров, высвободила Георгию время для занятий с оружием. Он попросил Соловья научить его, тот с радостью согласился. Все равно делать нечего, а так вроде бы пользу приносит добрым людям, у которых на шее сидит.