Ира Малинник - Ирландские сказки [СИ]

И уж конечно, страшно ей не было. Совсем наоборот — ей показалось, что она наконец очутилась дома, после долгих странствий.

И Районак побрела по морскому дну, сама не зная куда, а вели ее собственные ноги и сердце. И так она шла, покуда перед ней не выросла каменная арка, а за ней — за этой самой аркой, был настоящий город, в котором плавали русалки.

Все они были заняты делом — играли на инструменте, украшали свое жилище, плели жемчужные нити. Вдруг одна из русалок, с пепельными волосами и темно-зеленым хвостом, густо оплетенным тиной и перламутром, подплыла прямо к арке, поднесла руки к лицу и певуче пропела:

— Маленькая королева вернулась домой!

Тотчас все жители морского города побросали свои дела и подплыли к арке, а Районак все стояла перед ней, не решаясь идти дальше.

— Ну что же ты, дитя, — ласково пропела русалка, протягивая ей руки, — проходи скорее, потому что мы ждали тебя долгих девять лет.

Районак, колеблясь, уже собралась делать шаг вперед, но вдруг неведомое чувство захватило ее, и она обернулась.

Прямо позади нее стоял ее отец, это она знала наверняка. Бледный, со спутанной бородой, в изорванной рубахе, но это был он, в этом Районак не сомневалась. Он, прихрамывая, подошел к ней, а русалки между тем зашипели и отпрянули от арки.

— Милая, милая Районак, — ее отец протянул ей руки, — прости за то, что я оставил вас. Но неужели и ты хочешь оставить свою мать, своего брата и сестру и остаться на дне морском? Я не выбирал такую судьбу, но ты вольна выбирать. Подумай, милая, подумай хорошенько, потому что дороги назад нет.

— Но папа, — у Районак по лицу потекли слезы, но она не замечала этого, потому что они смешивались с соленой морской водой, — почему та русалка назвала меня маленькой королевой? Где мой истинный дом?

— Истинный дом там, где сердце, — ответил ей отец, — но это правда, ты потеряла дорогу домой еще младенцем, но мы вырастили тебя и полюбили, как собственное дитя. Ты вольна остаться здесь, среди своих морских сестер, но подумай о тех, кто ждет тебя там, на земле.

При этих его словах русалки снова зашипели, а Районак стояла, остолбенев. Море, которое ее так манило, оказалось ей родным домом, и вот она здесь, на дне морском — но почему же так болит в груди?

— Папа! — вдруг закричала Районак, кидаясь к отцу, — папа, верни меня домой!

И тотчас, словно он и ждал этих слов, отец сорвал с шеи свой прогнивший, но чудом уцелевший крестик и надел его на дочь, и тут же ее подбросило вверх и дальше, дальше от дна, дальше от морских дев, которые страшно кричали ей вслед.

И выбросило ее прямо на борт судна, которое страшно качнулось, но устояло, обдав всех на палубе волной брызг. И капитан тут же кинулся к девочке, которая, страшно рыдая, вцепилась в почерневший кусок деревяшки на черном шнурке, а по морю вновь побежали волны, и в паруса задул ветер.

Сразу же после возвращения Районак со дна морского капитан велел поворачивать к берегу, и судно помчалось назад в порт. А там уже металась вдоль судов госпожа Мур, которая, едва увидев дочь на палубе, чуть не кинулась в воду и обняла Районак так крепко, что девочке перехватило дыхание. А потом Районак вцепилась в шею матери, все повторяя «матушка, милая моя матушка», покуда женщина вытирала слезы и все целовала свою дочь.

А уже дома, выпив горячего молока и лежа в постели, Районак вдруг схватила руку матери и сказала:

— Матушка, отец по нам очень скучает.

Госпожа Мур хотела было спросить, но осеклась — по глазам дочери все поняла. Только вздохнула да поцеловала ее на ночь, но с тех пор жизнь в семье Мур стала куда спокойнее, потому что Районак вернулась домой.

В Ирландии все люди славные, это факт. Да вот бывают въедливые старушки, которым сам черт не брат, потому что с такой старушкой любой побоится брататься. Они будут тыкать в тебя своей клюкой, шамкать что-то сквозь зубы и зыркать на тебя своими огромными глазами.

Старушка Макгомери относилась как раз к такой категории. Старая карга была проклятием всей деревушки, и ее дом обходили стороной. И немудрено: иной раз она выливала прямо вам под ноги помои или просто ушат, полный горячей воды. Все жители деревни обычно говорили о ней «старая дьяволица», а некоторые так и вовсе крестились или плевали себе под ноги, когда видели ее, бредущей по тропе.

Однажды какой-то путешественник, чьего имени мы не знаем, забрел в ту самую деревушку и очутился прямо у порога дьяволицы Макгомери. Он-то, конечно, не знал, куда привела его судьба, а потому, ни о чем не подозревая, он от души постучал кулаком в дверь.

Дверь тотчас распахнулась, и перед ним появилось страшное перекошенное лицо старой карги:

— Ты-то откуда взялся, такой смельчак? А ну проваливай!

И она замахнулась на него клюкой. Путешественник в удивлении отпрянул от двери, пожал плечами и пошел дальше, по пути разглядывая окрестности.

«Да уж, — подумал он, — а с хозяйством у старухи беда. Все поросло сорняками, переломано и иссохло. И немудрено — с такой-то хозяйкой!»

Спустя некоторое время путешественник (будем звать его Патрик) добрался до небольшого паба в центре деревни, где на него радостно вывалили ворох сплетен и известий.

— И ты прямо так постучался в дом дьяволицы Макгомери? — добродушный толстяк, который был хозяином паба и которого звали Кеган, зашелся в хохоте. — Вот это я понимаю, человек не отсюда! Вот тебе пинта за мой счет, выпей, успокой нервишки.

Патрик спорить не стал и с удовольствием глотнул крепкого и темного эля. Облизав с губ густую пену, он тихо рыгнул в кулак и спросил:

— А что это у старушенции с хозяйством? Почему все выглядит так, словно у нее на огороде всю ночь эльфы плясали?

— А может и плясали, — сказал Кеган, — тут же наливая гостю вторую пинту, — а как по мне, так она просто старая карга, которая лишний раз забудет не то что полить огород, но и подштанники надеть!

И весь паб одобрительно загудел и зашелся в хохоте.

А Патрик задумался. Уж на что старушка казалась сбрендившей, однако любая хозяйка просто так про огород не забудет, уж это Патрик знал точно. А потому он решил, что посторожит всю ночь и выяснит, что же на самом деле происходит во дворе Макгомери.

Когда на деревню опустились сумерки, Патрик пробрался к изгороди и лег в траву. Оттуда ему был виден огород и даже дом старушки. Свет в ее доме горел почти до полуночи, и Патрик подумал: «Да что эта карга не ляжет спать!»

Наконец, свет в ее доме погас, и все стало тихо. Патрик вздохнул, улегся поудобнее, и только собирался глотнуть из фляги, которую ему всучил Кеган, как вдруг услышал чей-то тихий переливистый смех, словно серебряные колокольчики переливаются. Патрик поднял голову повыше и вот тебе на: из леса прямиком на огород выходили лесные эльфы!