Алексей Ухин - Кольцо заветное

В народе бытует поверье, что мох этот врачует многие недуги. А всё потому, что от утренней зари до заката, поворачиваясь за светилом, он вбирает в себя и как бы запасает впрок живительные лучи солнца.

Об этом чудо-растении вот что еще хранит память старожилов.

…Захирел как-то один человек, от тяжкой хворобы невмоготу ему стало. И решил он тогда уйти из дома. На Могату подался, то есть на Змеиный бугор. У протоки Бушма, в лоховнике, занял он под жилье волчье логово, расширил его, стены обложил полынком, на свежем сене из пахучих трав ложе себе приготовил. Пока в зимбиле — большом плетеном куле — харч был, как-то перебивался больной. А когда запас кончился, пришлось в речке рыбу промышлять. Ушица из карасей с таранькой выходила наваристая, сытная. Пообедав, больной кипятком лапочник заваривал и пил отвар этот вместо чая. А созрел аржанец — нарезал его, связал в пучки и зерно обмолачивать стал, потом толок. Из мучки той пышки вкусные получались.

Прожил в одиночестве лето, посвежел. Особливо почувствовал свое воскрешение именно после чая из лапочника. Да еще, видать, от того, что и спал на пользительных травах.

Вернулся мужик домой здоровехоньким. Бают селяне, и не зря разговор, что тот Ермолай-то Ямщиков век прожил, не меньше.

Если тебе когда-нибудь доведется припасть к земле в этой давным-давно заброшенной крепости и ты услышишь сначала подземный гул, а потом живой человеческий голос, то вслушайся в него — и узнаешь, что произошло когда-то здесь, в Чигим-Кале.

В те далекие времена, познаешь ты, в горах Кавказа покоя не было. Леса со зверьем всяким, плодородные долины, реки, изобилующие рыбой, необозримые пастбища равнин — всё это прельщало завоевателей. Персы стремились присоединить к своим владениям Грузию, Кабарду, Дагестан. С тем же не раз устремлялись в благодатный край и турки.

…Вот уже какой день штурмуют недруги сторожевой пост русских, охраняющих дорогу, что ведет на Кавказ. Однако сломить сопротивление защитников им не удается. Тут они призадумались: откуда в крепость поступает вода? Надо отвести ее. И вот один из турок-янычар посоветовал — не поить коня семь дней и тогда повести его вокруг крепости. Лошадь, утверждал старец, почует воду. Действительно, когда ее, чуть не умирающую от жажды, повели вдоль крепостного вала, она безошибочно нашла то место, остановилась и стала бить копытом землю.

Канаву, которая шла под землей, турки перекрыли. И хотя воды у осажденных не было теперь в достатке, они упорно продолжали защищаться.

Осада длилась дней двадцать. Наступил праздник — троица. День хмурился. К вечеру небо обложили тучи, пошел проливной дождь. Наутро ров наполнился водой. Это ободрило защитников гарнизона. Бой продолжался. С той и другой стороны было уже много убитых. И султан решил снять осаду. Отойдя под укрытие леса, турки расположились на отдых. И тогда ночью казаки напали на спавших в шатрах янычар и перебили их.

И всё же храбрый гарнизон того городка, что звался Терки, не смог отражать беспрерывные набеги кочевых орд, и казаки ушли из Чигим-Калы. Ушли, но не навсегда.

Что же было потом? По велению Ивана Грозного, чтобы утвердилась Русь на терских берегах, из Астрахани на Кавказ прибыл воевода Новосельцев, а с ним служивые казаки, мастеровые, холопы.

Крепость была восстановлена. В ней, по государеву указу, казаки вновь стали нести сторожевую службу. И только когда на терских рубежах появились многочисленные, хорошо укрепленные русские сторожевые посты, Чигим-Кала, или по-русски «заброшенная крепость», перестала существовать.

В те времена чечены в ущельях гор жили. Однажды под вечер в саклю к Ба́гишу гость пришел. Он поклонился и шапку на порог положил. Добродушный хозяин обнялся с ним и на ужин позвал. Окинув взглядом странника, Багиш заметил кончик пушистого хвоста, который торчал у гостя из-под штанины. «Шайтан это», — подумал Багиш и шапку его, как говорится, к рукам прибрал. А в те времена верили, что шайтаны души свои в шапки прятали.

— Ага, вот ты и попался! — сказал хозяин.

От ярости пришелец взревел и стал требовать возврата своей вещи. Но Багиш крепко держал в руках добычу. Чтобы ускользнуть из дома, гость обратился в змею, и та, злобно шипя, кинулась на хозяина. Откуда ни возьмись — кошка. Она как прыгнет на гадину ползучую и ну царапать ее когтями! Глядь, вместо змеи — снова шайтан. На этот раз щеки его ободранными оказались.

— Отдай шапку, Багиш!.. — взмолился шайтан. — Отпусти мою душу. Отпустишь — золота тебе кучу целую натаскаю.

Но так как всем известно, что больше черта и лодыря врать никто не умеет, Багиш сказал:

— Нет уж! Быть тебе, шайтан, год целый у меня на побегушках. Найдется работа и потруднее.

Убедившись, что чеченец ни шапку, ни, стало быть, душу не вернет, покорился нечестивый хозяину.

Как-то, когда уже прошел почти год, Багиш сказал шайтану:

— Ты что-то, смотрю, в последнее время ленишься. Гляди, если вовремя башню не построишь и дорогу с гор на равнину не выведешь, работать тебе у меня придется долго.

Уразумел нечестивый, что с хозяином шутки плохи, и стал трудиться от зари до зари. До обеда стены башни возводил, а после обеда на гору камни таскал. Носил-то как! Под мышкой. И всё бегом да бегом. Дорогу при луне прокладывал.

Башню-то черномазый на совесть сложил. И поныне высится она в горах у аула Арпа. Дорогу же, чертов сын, так сузил, что по ней только на ишаке пробраться можно. Идет эта дорога по горным перевалам, вниз не смотри — дух захватит. Выходит, поверил чеченец шайтану на слово. А зря. Похоже, шапку и запрятанную в ней душу прежде времени отдал. Сначала следовало бы дорогу посмотреть. Широка ли?

Долго потом Багиш по Черным горам ходил, все шайтана разыскивал, чтобы изловить обманщика да наказать. Но так и не нашел. Черт этот (а земля слухом полнится) будто из Чечни, с Черных гор, к нам в низовье реки подался, в непроходимые камышовые крепи…

20 апреля 1851 года молодой и неженатый еще Лев Толстой с братом Николаем, офицером Кавказской армии, выехал на Терек.

Долгими были их сборы и проводы в Москве. Затем бесконечные тряски на лошадях до Саратова и романтическое путешествие вниз по Волге.

До самой Астрахани плыли на плоту.

А затем… Крытая повозка, запряженная тройкой лихих коней, следуя из Астрахани, наконец подкатила к старинному селу Басы́. Здесь братья решили заночевать. Утром Толстые выкупались в речке. Гостеприимный рыбак Ефим Дорошенко пригласил их к себе в шалаш, попотчевал севрюжатиной. На вопрос барина Николая: «Какая дичь в этих краях водится?», ответил: «В лоховнике уйма фазанов. Сеть расставлю, а под нее проса насыплю. Они увидят зерно, обязательно на дармовщинку cлетятся и запутаются. Одних на волю пущу, а другим, кои пожирнее, головы пооткручиваю, ощиплю, распотрошу и в котел… Кабаны в здешних местах водятся. Едят они корни чакана, сало толщиною в три пальца наедают. Немало в степи и волков. Дюже они чабанов обижают, барашков задирают среди бела дня. Другой животине тоже спуску не дают. Там вон, на шляху, лошак ими свален. Еще солнышко не успеет сесть, а они сбегутся — и ну зубами клацать. Когда наедятся, сядут и так завывают… аж страх берет».