Якоб Гримм - Старые-старые сказки

Утром проснулись все до свету и собрались в лес по дрова. Дала мачеха деткам по краюшке хлеба, и вышли все из дому. Запрятал Иванушка свою краюшечку за пазуху, стал отламывать от нее по крошечкам и бросать их за собою по дорожке вместо белых камешков. «Как ночью с Аринушкою пойдем назад, так по крошкам хлебным легко дорогу распознаем», — думал Иванушка. Пришли в самую середину леса, развели костер, пошли отец с матерью рубить дрова, а дети легли спать.

Проснулись они в полдень, разделили Аринушкину краюшечку поровну, ждали-пождали и снова спать легли. Разбудил Иванушка Аринушку поздно вечером и пошел с нею из лесу. Идет, а сам на землю поглядывает, свои вчерашние крошки поискивает и не может найти ни одной. Птички лесные все их склевали до единой.

Испугались сиротки, поплакали и пошли куда глаза глядят по лесу. Шли они до полуночи, устали и легли спать на мягкую муравку. Проснулись утром, утолили свой голод лесными ягодками и пошли дальше. Откуда ни возьмись, прилетела к ним птичка с белоснежными крылышками, стала вокруг деток попархивать и громко чирикать, звать их за собою. Пошли Иванушка и Аринушка за птичкой, и привела их птичка к лесной избушке на куриных ножках, а избушка та была не простая, вся из медовых пряников сложена, миндальными коврижками покрыта, сахаром посыпана.

Побежали дети к избушке, стали со стен пряники отламывать и лакомиться. Вдруг открылась дверь, и на порог избушки вышла Баба-Яга — костяная нога, спина горбом, нос крючком; сама идет, головой трясет, палкой о землю постукивает. «Здравствуйте, деточки-ребятушки! Чего испугались? Кушайте на здоровье; покушаете, в домик зайдите, отдохните, не бойтесь!»

Упокоились Иванушка и Аринушка и вошли в медовую избушку. Накрыла Баба-Яга стол чистой скатертью, наставила сладких кушаньев, пирогов медовых, наливок сладких. Накушались Иванушка и Аринушка вдоволь и легли спать на постельки пуховые, покрылись одеяльцами стегаными.

А Баба-Яга только с виду ласковой показалась; часто зазывала она заблудившихся ребят в свою избушку медовую, откармливала их, а потом съедала. Рано утром схватила она Иванушку и снесла его в клеть; потом растолкала Аринушку и говорит ей: «Вставай, лентяйка, разводи огонь, надо Иванушку откармливать, чтобы было мне чем полакомиться!»

Заплакала Аринушка, жаль ей стало Иванушки, да делать нечего, приходилось Бабы-Яги слушаться. Начала она с того дня варить кушанья и носить их в клеть к Иванушке, исполняла в хижине медовой всю работу черную. А ведьма тем временем каждое утро подходила к клети и приказывала Иванушке сквозь решетку свой пальчик просовывать; а тот изловчился и просовывал ей вместо своего пальца куриную косточку. Пощупает Баба-Яга косточку, покачает головой: «Не откормлен еще, малыш», — думает. Уж прошел месяц целый, все пальчик остается твердым как камень; надоело Бабе-Яге дожидаться, и велела она Аринушке растопить большую печь. Догадалась Аринушка, что приходит конец братцу, задрожала и пошла исполнять приказание. Истопилась печь докрасна, и говорит Баба-Яга Аринушке: «Погляди, девушка, жарко ли в печке, не нужно ли дров прибавить?» — а сама думает: «Как только она голову в печь сунет, так я ее туда и впихну; сперва сестрицу, а потом и братца зажарю!» Хотела было Аринушка подойти к печке, как вдруг влетела птичка с белоснежными крылышками и начала вокруг печи попархивать и громко, жалобно чирикать. Поняла девочка, что грозит ей напасть великая, и говорит Бабе-Яге — костяной ноге: «Не знаю я, бабушка, как к печи подойти, малая больно».

«Пустое ты говоришь! — рассердилась ведьма. — Гляди, я тебе покажу». Подошла она к печи, открыла заслонку и сунула голову в печь, да спотыкнулась нечаянно, упала прямо в огонь и сгорела.

Обрадовалась Аринушка, побежала к братцу и выпустила его из клети. А Иванушка пополнел от хорошей еды, в клети сидя, стал красавцем хоть куда. Обнял он Аринушку и говорит ей: «Пойдем, сестрица, в медовую избушку, пообедаем, а потом и домой пойдем». Обернулись детки, а избушки на куриных ножках и след простыл, лишь на самом том месте целое гнездо поганых грибов выросло. А на деревьях вокруг зачирикали птички лесные, и каждая из них спорхнула с ветки и сбросила Аринушке в передничек по драгоценному камню. Не прошло и минуты, как передник наполнился до краев изумрудами, рубинами, жемчугом и яхонтами.

«Вот добрые птички! — вскрикнул Иванушка. — Они благодарят нас за то, что мы их тогда крошками накормили!» Завернули детки свои богатства в узелок и пошли из лесу, а птичка с белоснежными крылышками указывала им дорогу.

К вечеру довела их птичка до отцовской хижины, чирикнула и скрылась.

Подошли дети к окошку, постучались. Открылась дверь, и на пороге показался их батюшка, грустный и худой: не имел он с тех пор ни минуты покойной, все о своих дорогих детках вспоминал, себя винил в том, что злой жены послушался, а она-то сама за несколько дней перед тем умерла; говорили добрые люди, что наказал ее Господь за ее злое сердце. Увидел дровосек своих деток желанных, заплакал, начал их целовать, миловать, о судьбе их расспрашивать. Показали Иванушка и Аринушка отцу узелок с драгоценными камнями и рассказали, что с ними приключилось.

Зажили они все втроем в счастье и в довольстве, и не может дровосек на милых деток своих наглядеться, все ими похваляется; на том и наша сказка кончается.

ила-была старая коза, и было у нее семеро козлят; любила она их, души в них не чаяла. Собралась она однажды в лес за травою и говорит своим деткам: «Милые детки, иду я в лес за травою, а вы будьте осторожны, не впускайте в избушку волка, как станет он стучаться, не отворяйте двери. Узнаете вы его по хриплому голосу и черным лапам».

Ушла старая коза, и вот, немного погодя после ее ухода, слышат козлята, стучит кто-то в дверь: «Козлятушки, ребятушки! Отопритеся, отомкнитеся! Я — ваша мать — пришла, травы вам принесла». Услышали козлятушки хриплый голос волка и не отворили ему двери.

Побежал волк к лавочнику и говорит ему: «Дай мне кусок мела, не то я тебя съем». Испугался лавочник, дал волку кусок мела; съел серый волк мел, и сделался у него голос тонким-претонким. Вернулся он к избушке старой козы, стукнул в дверь и говорит: «Козлятушки, ребятушки! Отопритеся, отомкнитеся! Я — ваша мать — пришла, травы вам принесла». Отвечают ему козлятушки: «Слышим по голосу, что ты точно мать наша; продень свою ножку в щель». Продел волк свою лапу в щель, увидели козлятушки черную его лапу и говорят: «У нашей матушки нога белая, а у тебя черная. Не мать ты наша, а волчище — серое хвостище».