Якоб Гримм - Старые-старые сказки

— Пойди, — говорит, — найди мне человека, что сумеет выпить в один день все вино из моих погребов.

Опечалился Дурачок, но вспомнил, к счастью, про серого человечка. Пошел он в тот лес, к тому месту, где вынул из корней золотого лебедя, и увидел: сидит на пне незнакомый старичок с толстым брюшком и горько-прегорько плачет. Спросил Дурачок старичка, кто его обидел.

— Никто, — говорит, — меня не обидел, а хочется мне пить, и не могу ничем утолить своей великой жажды. Простой воды я не пью, а бочку вина хотя я и выпил, да что она для меня? Кончик языка едва замочил.

Обрадовался Дурачок:

— Ступай за мною, я тебя угощу досыта.

Привел он его в королевские погреба, и начал старичок пить вино прямо из бочек: выпьет одну, подползет к другой, эту покончит — третью начинает. Не наступил еще вечер, как все вино в королевских погребах было выпито. Поднялся старичок на ноги, погладил брюшко, прищелкнул язычком: «Давненько, — говорит, — так не угощался».

Испугался король; и вина ему жаль, а дочки еще того больше: уж больно не хотелось ему выдавать королевну за незнакомого пришельца, которого всякий встречный называл Дурачком. Зовет он его к себе, задает он ему другую задачу.

— Достань ты мне, — говорит, — человека, которому под силу съесть гору хлеба.

Осерчал Дурачок, да делать нечего; пошел он в лес к тому же самому месту и видит: сидит на пне незнакомый старичок, стягивает себе живот ремешком и горько-прегорько плачет. Спросил Дурачок старичка, кто его обидел.

— Никто, — говорит, — меня не обидел, а хочется мне есть, и не могу ничем утолить своего великого голода; съел я целую печь черного хлеба, да разве мне это довольно: в животе у меня пусто и, чтобы не умереть с голоду, я затягиваюсь ремешком.

Обрадовался Дурачок:

— Ступай за мною, я тебя угощу на славу.

Привел он его во двор замка, а там свезли муку со всего королевства и испекли гору хлеба. Затрясся старичок от радости, подбежал к горе и давай есть; съел полгоры, остановился, распоясался и снова за гору принялся. Как солнце начало за горы садиться, старичок последние крошки с земли подбирал. Испугался король; и муки ему жаль, а дочки еще того больше; опять отказывается он ее за Дурачка выдать, третью задачу задумывает. Рассердился Дурачок, подходит он к королевне и говорит ей:

— Нечего делать, коли не люб я твоему батюшке, так позволь мне, красная девица, в обратный путь-дороженьку идти.

Взял он своего лебедя на руки и поклонился королевне в пояс.

Жаль стало королевне статного молодца и его золотого лебедя. Взяла на прощание да и провела ручкой белою по золотым крыльям лебединым. Провела и ахнула! — не отнять ей руки от лебедя; а Дурачок к выходу повертывается и королевну за собою ведет. Осерчал король пуще прежнего, схватил дочь за руку, от себя не пускает. А рука его к руке дочерней приросла, и идет он сам против воли за лебедем. Побледнел король, испугался, останавливает Дурачка:

— Остановись, добрый молодец, зять мой желанный, бери королевну в супруги, будь моим наследником, только выпусти.

Остановился Дурачок, крикнул: «Лебедь, отпусти!» — и освободил короля и королевну.

Устроил король свадьбу-пир на весь мир; я там был, мед-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало.

ил-был в дремучем лесу бедный дровосек с женою и двумя детками, Иванушкой и Аринушкой. Стали уже детки подрастать, как скончалась их матушка; поплакали они, попечалились, и взял себе дровосек другую жену, злую-презлую. Не давала она проходу бедным сиротам, понукала ими, била, наказывала, держала их впроголодь.

Вот настала зима трескучая, с лихими морозами, с бурными ветрами, и говорит поздно вечером дровосек своей жене: «Не знаю, жена, как проживем мы до лета с детками, ничего-то у нас нет!» — «Мой совет, — отвечает мачеха, — взять тебе детей с собою в лес, завести их в самую чащу, развести им костер, дать им по краюшке хлеба и оставить их в лесу».

«Никак не могу я поступить так с моими детьми», — вскричал дровосек. «Ну что же, не хочешь, так не уводи, но тогда вырой нам всем четверым могилу, чтобы было куда лечь, когда мы все четверо с голода помрем».

А дети в то время не могли заснуть от голода. Услыхали они, о чем говорят отец с мачехой, и начала Аринушка плакать, а Иванушка ее утешать: «Не плачь, Аринушка, не дам я тебя в обиду». Подождал он, пока все уснули, выбрался из хижины, набрал в лесу белых камешков, вернулся в хижину и заснул.

Наутро подала мачеха обоим детям по краюхе хлеба и говорит: «Больше ничего сегодня не получите, берегите на вечер». Понесла Аринушка хлеб, Иванушка камешки, а отец топор, и пошли все в лес; а мачеха закрыла за ними дверь и понесла кувшин с водою. Как отошли все от хижины, отстал немного Иванушка и стал бросать на дорогу камешки: бросит, пройдет шагов десять и опять бросит, покамест не пришли до средины леса в самую глухую чащу. Развел отец костер, и говорит мачеха детям: «Устали вы, деточки, лягте к костру и сосните, а мы пойдем, нарубим дров, а когда кончим, зайдем за вами».

Задремали детки; проснулись они в полдень, огонь в костре потух, захотелось им есть, и съели они свою краюшку хлеба. Стали поджидать родителей, ждали-пождали и снова легли спать. Проснулись они на этот раз поздно вечером; смотрят, стемнело в дремучем лесу, ни единой живой души не видно в чаще лесной, и зарыдала горько Аринушка.

«Не плачь, сестрица, не печалься, я с тобою. Вот взойдет луна, осветит нам путь-дорожку, и проведу я тебя по белым камешкам обратно к родимому батюшке».

Не долго пришлось дожидать Аринушке; вскоре взошла луна, и стало в лесу светло. Взял Иванушка сестрицу за руку и пошел по тропинке из лесу; сослужили ему белые камешки службу добрую, вывели его с Аринушкой прямо к отцовской хижине. Как открыла мачеха им рано поутру дверь, так и всплеснула она руками, не знает, радоваться ей или печалиться. Вынул Иванушка из-за пазухи свои белые камешки, выложил их на стол и рассказал, как удалось ему найти из лесу дорогу. Насупила брови мачеха, а отец-то обрадовался, стал он деток целовать и обнимать на радостях.

Прошло с месяц времени, и снова настала нужда безысходная в ветхой хижине дровосека. Однажды опять говорит мачеха мужу, что все-таки нужно будет свести детей в лес, по крайней мере, двумя ртами меньше будет. Не хотел слушать злую бабу дровосек, не поведет он, мол, детей в лес на смерть верную! Не отставала мачеха, бранилась-ругалась, и согласился наконец муж бросить детей в лесу. И на этот раз не спали детки, все слышали, и как уснули все в хижине, пополз было Иванушка к двери, да увидел, что она на ключ заперта. Вернулся он обратно к своей кроватке и думает: «Господь Бог нас с Аринушкой не оставит».