Марчелло Арджилли - Истории из предыстории. Сказки для взрослых

— Послушай, избавь меня от своего отвратительного мира, не то я просто взбешусь с тоски.

Эво тогда возразил ей:

— Но ведь ты сама хотела, чтобы он был таким.

— Да, хотела, ну и что?

— Что же тебе нужно теперь?

— Мне хотелось бы чего-нибудь более фантастического, более необычного, исполненного драматизма. Хватит с меня этих волн, целующих берега, ветра, ласкающего траву, цветов, поднимающих свои венчики к солнцу. Хватит с меня всей этой патоки! Пусть мир будет ужасным, лишь бы он мог меня встряхнуть! Согласна даже на чудовищ! Да, я и чудовищам буду рада, только бы они избавили меня от этой тоски зеленой!

Эво был на все согласен:

— Хочешь чудовищ? Ты их получишь.

Вот почему вскоре (всего через миллион лет) весь остров заполонили рептилии — столь же колоссальные, сколь и уродливые.

А теперь ветреная и капризная При оплакивала прежний мир — такой скучный, зато такой спокойный. Целыми днями сидела она в доме, зажав уши руками, чтобы не слышать рева, воплей, рычания и прочих отвратительных звуков, с утра до ночи оглашавших остров.

Время от времени При выкрикивала:

— Все, все, все! Я схожу с ума, да, я схожу с ума!

Но Эво не обращал на это внимания: он уже привык к капризам жены и знал, что ее надо, как говорится, хорошенько ткнуть носом в реальную действительность, а не то через какой-нибудь миллион лет ей, чего доброго, взбредет в голову что-нибудь еще. При сама пожелала иметь чудовищ, да к тому же самых страшных и самых горластых. Пусть теперь радуется.

Всему свой черед. Когда Эво убедился, что При уже достаточно наказана за свои капризы, он сказал:

— Послушай, При, я больше не могу видеть твои страдания, и, думаю, пора положить им конец. Ты не хочешь мира, населенного чудовищами. Будь по-твоему. Только скажи, что именно тебе нужно. Изменить мир — дело очень непростое, и я боюсь в чем-нибудь ошибиться. Поэтому лучше будет все обговорить заранее.

При подумала-подумала и воскликнула:

— Хочу, чтобы мир стал другим, совершенно не таким, как этот, а красивым!

— Хорошо, пусть красивым. Но каким именно?

— Легким, легким, легким.

— Ну, легким. И это все?

— Я не хочу ничего ползающего, ковыляющего, извивающегося.

— Так, ничего ползающего. Дальше?

— Я не хочу этих отвратительных красок цвета грязи, желчи, навоза, дегтя, гнили. Мне нужен мир сверкающий и многоцветный, как радуга.

— Хорошо. Что еще?

— Я не хочу, — сказала При, закрыв глаза, — слышать воплей, рычания, воя, рева. Пусть все вокруг говорит, поет, шепчет, журчит — мелодично, гармонично, нежно.

— Как тут с тобой не согласиться. И это все?

— Минуточку, сейчас я скажу самое главное. Я хочу, чтобы все, что сейчас пресмыкается, летало, летало, летало! — С каждым следующим словом «летало» голос При слегка повышался. — Да, летало, улетало и, возможно, даже никогда не возвращалось.

Эво кивнул.

— Значит, тебе нужны живые существа легкие, разноцветные, говорящие и летающие. Так-так. Прежде всего им нужно подобрать название. Подберешь название — считай, полдела сделал. «Поющелетающие» или «летающеговорящие» тебе подходят?

— Что ты имеешь в виду?

— Что они летают и в то же время поют или говорят.

— Слишком сложно.

— Тогда «порхающие».

— А это еще что?

— Раз есть «пресмыкающиеся», могут быть и «порхающие». Чем плохо?

— Нет, мне не нравится.

Эво почесал в затылке и сказал:

— Пожалуй, я составлю это слово из двух коротеньких слогов, звучащих ласково и уменьшительно: «пти» и «чки», в общем — птички.

— А что, неплохо, — ответила При, — пусть будут птички.

Но оставался нерешенным вопрос: что делать с чудовищами? Максималистка При требовала разом их уничтожить:

— Я хочу, чтобы они подохли, все-все — от жажды, голода, холода, огня, землетрясения, грома, молнии, извержения вулкана. Послушай, давай поднимем огромную волну, которая обрушится на остров и затопит его хотя бы на десять минут. Ну пожалуйста, сделаем это поскорее.

Но Эво придерживался иного взгляда:

— Зачем их убивать, зачем приканчивать? Все нужно делать постепенно, без катаклизмов, не нарушая естественного хода вещей. Мы не станем истреблять чудовищ, пусть они сами вымрут от бесплодия.

— Интересно, как ты этого добьешься, если они плодовиты, словно кролики?

— Я придумаю одно небольшое симпатичное животное, которое назову «собака» и которому придутся по вкусу яйца чудовищ. Тогда чудовища умрут естественной смертью и не оставят никакого потомства.

— Обо всем-то ты умеешь позаботиться, — сказала При, успокаиваясь. — А теперь поговорим о птичках. Как ты думаешь их делать?

— Для этого тоже понадобится время — скажем, сколько-то миллионов лет. У многих мелких рептилий, как тебе известно, на панцире есть очень мягкие и пластичные чешуйки. Немного терпения, и лет этак через триста миллионов мне, думаю, удастся превратить чешуйки в нечто более легкое, пушистое и гибкое. Я назову это перьями. Передние конечности, покрытые перьями, станут крыльями, и птички смогут на них летать.

При от радости захлопала в ладоши.

— Какая прелесть!

Так все и было. Собака съела яйца чудовищ; чудовища умерли от старости, не оставив на земле потомства; остров усеяли гигантские белые скелеты. В мире воцарилась тишина, и можно было слышать, как Эво говорит супруге:

— Терпение. Еще немного терпения. Тише едешь — дальше будешь. Скоро я покажу тебе первую птичку. Вот увидишь, какая она будет красивая!

— Когда это — скоро?

— Да не позднее чем через пятьдесят миллионов лет.

Наконец долгожданный день наступил. Эво пришел к жене, а на плече у него сидела первая созданная им птичка — вся в разноцветных перышках, говорящая. В общем, попугай. Эво сказал:

— Ну, вот тебе Попка. Попка, скажи что-нибудь своей хозяйке.

Попугай встрепенулся, привстал на лапках, напыжился и крикнул прямо в лицо При:

— Старая карга!

Это было концом супружества При и Эво. Думая, что муж подучил попугая, оскорбленная При ушла от Эво, предоставив ему возможность на свободе совершенствовать своих птичек. И теперь птицы, как известно, не говорят, а поют: Эво не стал повторять однажды допущенной ошибки. Но что будет, если супруги помирятся? Не взбредет ли в голову капризной При Роде что-нибудь еще? Не захочется ли ей снова изменить мир?

Норманны жили в верхней части географической карты, в северной стране, где всегда было холодно, где даже летом, случалось, шел снег. Там, наверху, бывали такие лютые морозы, что стоило какому-нибудь норманну плюнуть, как плевок его, не успев долететь до земли, превращался в ледышку. В учебниках по истории рассказывается множество всяких легенд о норманнах, об их пиратских подвигах и о том, что именно побуждало этот народ совершать набеги на города и селения других народов и разорять их. По правде говоря, объяснить столь порочную практику довольно просто, если учесть, что норманны совершали свои пиратские набеги на южные, то есть на теплые страны. Просто им надоедало постоянно жить в холоде, и, едва представлялась возможность, они — совсем как нынешние туристы — отправлялись искать более теплые места (не забывайте, что тогда не было ни печек, ни парового отопления).