Лиз Брасвелл - Красавица и Чудовище. Другая история Белль

Кода Белль, наконец, распахнула первую дверь, сложно сказать, кто удивился сильнее: она или томившийся внутри заключенный.

Находившийся внутри субъект был низеньким. Очень низеньким. Конечно, узник содержался в отвратительных условиях, и все же Белль сомневалась, что можно так сильно обрасти волосами. Скорее всего голову бедняги покрывали самые настоящие иглы, как у ежа.

— БЕГИТЕ! — сказала Белль, вновь обретя способность говорить. Она указала на дверь. — Вы свободны!

Бедолага подслеповато заморгал, его большие черные глаза слезились. Он уже открыл было рот, но девушка прижала палец к губам.

— Тс-с-с! Бегите!

Тут существо побежало, а может… заметалось — трудно сказать.

План Белль был прост: как можно скорее отпереть все двери, выпустить всех узников. Найти своих мать и отца, пока стражники будут ловить сбежавших обитателей сумасшедшего дома.

Идея не блестящая, но ничего другого ей в голову не пришло.

Она побежала к следующей камере, потом к следующей.

Большая часть заключенных оказалась людьми. У всех несчастных головы были покрыты шрамами и рубцами. Кроме того, некоторых узников Белль знала.

— Господин Буланжер? — От изумления у девушки просто отвисла челюсть. Перед ней стоял отец нынешнего месье Буланжера, старый кондитер, про которого поговаривали, будто он умел создавать такие нежные и воздушные сладости из сахара, словно их творили ангелы. Вот только Белль уже много лет ничего про него не слышала.

Господин Буланжер глядел печально и немного смущенно, вид имел откровенно больной и тяжело, со свистом дышал.

Белль открыла было рот, чтобы что-то сказать. Ведь старик тоже чей-то отец, как и Морис — ее папа. А его выкрали и упекли сюда…

В этот миг кто-то из стражников наконец заподозрил неладное.

— ЭЙ! ЭЙ! Адриан! Иди сюда! Почему Мэри еще не вернулась? Кажись, у нас неприятности…

Белль бросилась бежать, надеясь, что старый кондитер — был ли он чаровником? — следует за ней, но удостовериться, так это или нет, было некогда.

Девушка стремительно металась от камеры к камере, отпирая двери так быстро, как только могла — пальцы уже устали. Крики стражников сделались громче.

Наконец она распахнула последнюю дверь… и увидела нечто, очень похожее на труп, привязанный к твердой каменной скамье.

«Труп» приподнял голову и посмотрел на девушку.

Белль сразу же узнала монстра, явившегося ей ночью в зеркале.

— Мама! — зарыдала она.

— Белль, — прохрипела ее мать.

Она выглядела лет на двадцать старше папы Белль. Шрамы и морщины избороздили ее лицо, словно старое поле, покрытое пересохшими канавками. Преждевременно поседевшие грязные волосы свалялись в колтун, спаянный старой засохшей кровью. А вот глаза остались такими же ярко-зелеными, как и прежде, и буквально сияли на изможденном грязном лице.

— Мама! — снова воскликнула Белль, обнимая мать и заливаясь слезами. Девушка часто представляла себе их встречу, но в этих мечтах она всегда оказывалась ниже матери, и это мать обнимала ее и успокаивала, а не наоборот.

— Белль. Я жила только ради этого дня, — прошептала мать.

Огромным усилием воли Белль взяла себя в руки и принялась неловко расстегивать ремни, которыми женщина была привязана к лавке. С тяжелым вздохом мать перекатилась на бок, возможно, впервые за несколько лет.

— Нужно уходить, — сказала Белль, беря маму за руку и пожимая. Кисть была хрупкая, костлявая и холодная.

— Подожди, постой минутку. Дай мне на тебя посмотреть, — проговорила женщина, накрывая руку Белль второй трясущейся ладонью. Она подалась вперед и прищурилась, словно пытаясь свыкнуться с мыслью о том, как повзрослела дочь за минувшие десять лет. — Ты такая красивая! Такая сильная! Ты самая лучшая дочь на свете.

Белль пыталась смаргивать набегавшие на глаза слезы, но они всё текли и текли. Слишком велико оказалось потрясение: ее вновь обретенная мать говорила именно те слова, которые девушка всегда мечтала услышать.

— Почему? — спросила Белль, не в силах промолчать. — Почему ты заставила меня забыть о тебе? Почему не оставила мне хоть немного воспоминаний?

— Я поступила так не только с тобой, — с трудом проговорила женщина, делая паузы между словами, чтобы отдышаться. — Я заставила всех забыть о чаровниках. Навсегда. Чтобы защитить нас. И защитить тебя. Ни один человек не смог бы вспомнить, где мы жили, и не смог бы выследить нас. А вы с Морисом… забыв меня… забыв о магии, вы были в безопасности. Навсегда. Но, похоже, в конечном счете это не сработало.

— Лучше бы я была в опасности, — возразила Белль, — зато рядом с тобой.

Женщина горько усмехнулась.

— Ах, сомневаюсь. Никому, даже злейшему врагу не пожелала бы того, что он сделал со мной за последние десять лет, и тем более — моей собственной дочери.

— Но как… Как д’Арк сумел это сделать? Почему он-то не забыл про чаровников?

Лицо женщины исказилось от страха и злости.

— Он же сам чаровник или был им. Он ненавидел самого себя и всех нас. Я и понятия не имела, как сильна в нем эта ненависть.

— Я его видела, — сказала Белль. — В видениях… в замке…

— О-о-о, — застонала женщина. — Я такая дура. Свое последнее мощное волшебство я использовала, чтобы проклясть одиннадцатилетнего человека. Когда я почувствовала, что ты ускорила действие проклятия, моя душа словно разорвалась надвое. Магия всегда возвращается, и вот я получила справедливое наказание.

Она покачала головой.

— Используя слабенькие способности, которые у меня еще остались, я пыталась до тебя дотянуться и рассказать, что произошло. А потом я тебя освободила.

Каталка. Ремни. Вот как она сумела освободиться — ей помогла мама.

Звон металла, ударявшегося о металл, вдруг стал громче, как и крики, дверь камеры открылась, и внутрь заглянул один из заключенных, больше других походивший на человека.

— Мадемуазель, сюда идут стражники, вы должны бежать вместе с Розалиндой!

— Розалинда, — повторила Белль. Вот как зовут ее маму.

— Идем, тебе придется мне помочь, — сказала женщина, с трудом спуская ноги со скамьи. — Теперь, увидев твое лицо, я могу и умереть спокойно — хоть и не стремлюсь к этому. Сначала я хочу посмотреть, как умрет Фредерик.

Белль перекинула ее руку себе через плечо и помогла встать со скамьи, а потом и выйти из камеры. Со стороны могло показаться, что это внучка и бабушка. Мать так обессилела, что Белль почти тащила ее на себе.

Снаружи царил хаос — в точности как надеялась Белль: все бегали, пронзительно вопили, паниковали и кричали.

— Нужно найти папу, — сказала Белль.

— Я его видела… Мориса. Он, скорее всего, наверху, — хрипло выдохнула Розалинда. — С… «настоящими» пациентами. Идем…