Лиз Брасвелл - Время желаний. Другая история Жасмин

— Джинн, — решительно перебил его Джафар. — Я твой хозяин, и тебе надлежит слушаться меня.

— Что ж, похоже, я вижу перед собой человека, который хорошо знает, чего хочет, — откликнулся джинн, сдувая со лба свою скудную шевелюру и деловито подтягивая кушак. — Предоставьте это мне, хозяин!

Жасмин постаралась как можно незаметнее скользнуть к двери. При этом она ни на мгновение не отводила внимательного взгляда от джинна. Это было нетрудно: если отвлечься от мысли, что появление его и само существование было совершенно невероятным, в нем было нечто весьма притягательное. Хоть Жасмин и знала, что джинны считались чем-то вроде более или менее обычных людей — хотя, конечно, волшебных и очень древних, — лично она всегда представляла их себе очень суровыми, горделивыми и довольно устрашающими. А вовсе не обаятельными и слегка болтливыми весельчаками.

Она исподтишка подергала дверную ручку.

Ручка не повернулась.

Жасмин нахмурилась и слегка толкнула дверь. Заперто, причем снаружи. Должно быть, это тоже дело рук Джафара.

— Я твой хозяин, и ты обязан исполнить три моих Желания, правильно? — спросил визирь, смакуя каждое слово.

Джинн приподнялся над полом и вдруг оказался в темной мантии и тюрбане, какие носят ученые. Выставив перед собой руку, он принялся с нравоучительным апломбом перечислять, загибая пальцы:

— Совершенно верно. Разумеется, при этом существует ряд условий и оговорок, парочка квипрокво…

— Да, да, само собой, — перебил его Джафар. — Итак, джинн, мое первое желание: я хочу править этой страной и занять трон султана.

Жасмин застыла с раскрытым ртом. Султан оцепенел.

Джинн, заметив их реакцию, задумчиво присвистнул.

— Прости, приятель, — пробормотал он, обращаясь к султану. — Ничего личного, но, кажется, твое время вышло.

Ударила голубая вспышка, комнату заволокло тусклой дымкой. Жасмин видела, как небо за окном потемнело и заволоклось тучами, как перед сильной грозой. Воздух вокруг нее наполнился странной энергией, от которой волосы потрескивали и поднимались дыбом.

Белый тюрбан султана взмыл в воздух.

— Прекратите немедленно! Что за выходки? — вознегодовал султан, подпрыгивая и пытаясь дотянуться до уплывающего тюрбана. — Джафар, приказываю тебе немедленно остановить это безобразие!

Жасмин стиснула зубы. Похоже, ее отец так еще и не понял, что происходит. Он так привык чувствовать себя единственным правителем Аграбы, что не мог даже представить, что в один прекрасный день его положение может пошатнуться. Он действительно верил, что советник станет подчиняться его приказам.

Жасмин еще раз подергала дверную ручку, но без всякого успеха. Надо как-то выбираться отсюда. Джафар уже сделался единоличным правителем Аграбы — а ведь у него в запасе осталось еще два желания. И каждое следующее может оказаться еще хуже.

— Да, о султан, — с издевкой фыркнул Джафар. — Но теперь приказы отдаешь не ты. Их отдаю я.

Голубоватый дым окутал его и султана. На глазах у Жасмин царственные бело-золотые одежды соскользнули с ее отца, так что в считаные мгновения он остался в одном исподнем.

Зато Джафар довольно ухмылялся, увидев себя облаченным в лучшие парадные одежды верховного правителя.

— Кланяйтесь мне! — крикнул он султану и Жасмин, вперив в принцессу безумный взгляд.

Бежать было поздно. В этом не оставалось никаких сомнений.

Жасмин вдруг поймала себя на мысли: а что бы на ее месте сделал тот юноша с базара? Вот уж кто умел действовать, не раздумывая, и выживать в самых трудных обстоятельствах, полагаясь только на свой ум и находчивость. Если они с отцом подыграют обезумевшему визирю, удастся ли им выгадать время? Поверит ли Джафар их притворной покорности? Может быть, тогда ей удастся отвлечь его и стащить у него лампу…

— Я никогда не стану кланяться тебе, гнусный ты самозванец! — выкрикнул султан, вне себя от ярости.

Так, этот шанс уже можно исключить. Жасмин сникла, охваченная отчаянием.

Лицо Джафара побагровело от бешенства. В любых других обстоятельствах Жасмин бы только порадовалась такому зрелищу.

— Что ж, если не желаешь кланяться султану, значит, будешь валяться в ногах у чародея! Джинн!

Джинн, который до сих пор молча наблюдал за сценой, нервно подрагивая своим дымным основанием, как собака — хвостом, послушно встрепенулся.

— Я желаю стать самым могущественным чародеем в мире!

Признаться, Жасмин была лучшего мнения о великом визире. Да, она считала его безумным, непомерно тщеславным и омерзительным, но вот глупым — нет, никогда. Однако теперь дела грозили принять совсем скверный оборот.

Джинн вытаращил глаза. Все его природное добродушие вдруг куда-то улетучилось, как будто он осознал, какая ужасная ошибка вот-вот свершится. Он отвел глаза, словно испытывая неловкость от того, что собирался сделать, и направил на Джафара вытянутый палец.

Из кончика пальца заструился дымок, засверкали маленькие молнии. Зловещий красный огонь перебежал по его руке прямо в глаза Джафара. Теперь бывший визирь был облачен уже не в парадное платье султана — его одеяние сделалось таким черным, будто он был окутан не тканью, а самой тьмой. Его тюрбан приобрел странную угловатую форму, а посох в виде кобры зашевелился, как живой, и застыл в виде нового, угрожающе заостренного колдовского орудия с навершием из черного дерева.

— А теперь — униженное смирение и покорность, — объявил чародей, направляя посох на Жасмин и ее отца.

В следующее мгновение Жасмин обнаружила себя на коленях, простершейся у ног Джафара. Султан отказывался смириться с насильственным коленопреклонением и собственной унизительной наготой, но все его возмущение выразилось лишь в каком-то нелепом бульканье.

— И наконец, — продолжал Джафар как ни в чем не бывало, — мое последнее желание.

Жасмин почувствовала, что неведомое волшебство поднимает ее над землей. Как оказалось, ничего приятного в этом не было. Теперь она сидела на пятках, сложив руки в жесте смиренной покорности.

— Пусть принцесса Жасмин полюбит меня безответной любовью.

Все присутствующие в комнате потрясенно умолкли, включая джинна.

В груди у Жасмин что-то подозрительно заклокотало, словно ее могло вот-вот стошнить.

— Нет! — гневно выкрикнул ее отец.

Джафар презрительно фыркнул, продолжая ждать.

Жасмин тоже ждала, внимательно прислушиваясь к себе. Изменилось в ней что-нибудь? Не появилось ли в ней новое чувство к Джафару?

Тошнота немедленно вернулась.

Самодовольное выражение на лице Джафара постепенно сменилось замешательством.

Джинн деликатно кашлянул, привлекая его внимание.

— Как я уже говорил, Ваше Чародейское Всемогущество, прежде чем вы изволили перебить меня, — кстати, безграничная власть вовсе не оправдывает скверные манеры, о Непревзойденный, — существует несколько оговорок, а также пара квипрокво. Я насчет ваших трех желаний.