Андрей Белянин - Два домовых дома [litres]

– Игра такая, не выходя из комнаты. – Домовой быстро перевёл разговор в плоскость бесстыжего вранья, поскольку капитан Красивый тоже быстренько сообразил, что сейчас ему лучше помолчать в тарелку.

Ведь любой нормальный ребёнок знает, что если всегда и всё рассказывать родителям, то будешь всю жизнь сидеть дома под замком в детской комнате, без друзей, без игр и без приключений.

Ну и сами подумайте, какому папе или маме, а уж тем более заботливой бабушке будет приятно узнать, что их малолетний сын и внук ходит через волшебные двери в Древний Китай, гуляет в одной пижаме, где его пытаются съесть демоны, он катается на коне-драконе, ест немытые бананы из рук Царя Обезьян, хлопает в ладоши на трибунах, знакомится с кучей разных мифических персонажей, его угощают жареными кузнечиками, русскими пирожками и вообще, развлекают так, что аж завидно?!

Правда, после обеда Светлана Васильевна безапелляционно отправила внука спать.

– Ну-у! – запротестовал Егор, надув губы.

– Спать днём полезно! Во сне дети растут! Вот поспишь пару часиков, а там и мама придёт, будем все вместе чай пить.

Домовых снова переодели – Гаврюшу в старую пижаму Егорки, а Аксютку в футболку Глаши. Только она больше не спадала с плеч и не висела бесформенным мешком, потому что бабушка Светлана Васильевна наскоро ушила её с боков, так что теперь всё было точно впору, словно настоящая ночная рубашка.

– Да ладно тебе, Егорка, не бухти! Подумаешь, спать его заставили… – утешал друга домовой. – Тем более что мы можем и не спать, а болтать втроём друг с другом. Но только шёпотом, чтобы бабушка и Глаша не услышали. Папа-то у тебя свойский, даже если и услышит – своих не сдаст.

– Как же ты не понимаешь? – удивился мальчик, ложась на кровать. – Там, в Китае, олимпийские игры без нас пропадают, Сунь Укун, Золотой дракон, Илья Муромец, Чжу Бацзэ, император… А мы тут тихонько лежать должны, как маленькие?

– Ну ничего не поделаешь, – пожал плечами Гаврюша, укладываясь на надувной матрас. – Раз бабушка сказала, значит, надо спать. А олимпиада никуда не убежит. Илья-то Муромец вон тридцать лет и три года лежал на печи, а потом встал да столько подвигов насовершал, что до сих пор его помнят и уважают.

Но Егорка уже спал, устав от впечатлений и новых знакомств.

– О, погляди, спит как ангелок. Когда успел только, – прошептал Гаврюша, но ему никто не ответил. Он обернулся и увидел, что рыжая домовая тоже спит на коврике, смешно причмокивая губами во сне. – Даже во сне что-то жуёт… Эх… скукота… – сказал домовой и сладко зевнул.

Сон сморил всех, никто же не знал, сколько сил отнимает у детей и домовых хождение в Китай. Вот то-то и оно…

Егорке опять снилось море. Он смотрел в подзорную трубу, стоя на скрипучей палубе корабля. Яркое солнце слепило глаза, пираты загорали, развалившись на палубе. У капитана Красивого были высокие сапоги с большими пряжками и самая настоящая шпага на перевязи.

Внезапно он услышал какие-то шорохи за бортом, подошёл поближе и выглянул за борт. Клац! Прямо перед его лицом клацнули острые зубы, и огромная рыбина ушла под воду. А потом она снова выпрыгнула из воды, пытаясь откусить Егору нос. Но разве может быть пиратский капитан без носа? Без ноги капитаны бывают, без руки тоже. Но без носа…

Егор увернулся, выхватывая острую шпагу. А рыбина, выпрыгнув из океана в третий раз, перемахнула через борт и упала на доски палубы, застонавшие от тяжёлого удара. А потом вдруг превратилась в мохнатое белое чудище. Причём очень знакомое.

– Мальч-чик… – зашипело чудище, – я тебя скуш-шаю… всех скуш-шаю… оч-чень голоден, не крич-чи, мальч-чик…

Егор Красивый хотел было возмутиться, что он не мальчик, а пират, капитан корабля, но, подумав, решил сообщить об этом чудищу позже. А сейчас он храбро колол его шпагой, но противник лишь шепеляво похихикивал, приближаясь всё ближе.

– Смеш-шной мальч-чик, вкусный, неж-жный! – приговаривало чудище, облизывая зубы и пуская на палубу шипящую слюну. – Скуш-шаю тебя, скуш-аю!

– Не скушаешь! – храбро сказал Егор.

– Поч-чему? – удивилось глупое чудовище.

– Потому, что я Сунь Укун! – крикнул внезапно появившийся Царь Обезьян в красной бандане и рваной тельняшке, обрушивая на голову чудища корабельный якорь.

Егор с облегчением вздохнул.

– Хи-хи-хи! – счастливо засмеялся Сунь Укун, а затем вдруг поцеловал капитана в лоб и нежно сказал: – Просыпайся, Егорушка…

Егор открыл глаза. Мама Александра Александровна гладила его по голове, перебирая волосы, и улыбалась.

– Все уже встали давно, а ты всё лежишь, лежебока. Вставай, будем чай пить, бабушка яблочный пирог испекла, вкусный! А пахнет как! На всю квартиру! Даже Глаша про свою диету забыла.

Потерев кулачками глаза, мальчик встал и пошёл на кухню. Папа Вал Валыч, Глаша, Гаврюша и Аксютка уже сидели на столом. Папа отхлёбывал ароматный чай из кружки, Аксютка вгрызлась в большой кусок пирога, и на тарелку падали яблочные дольки. Глаша водила пальцем по экрану смартфона, Гаврюша просто болтал ногами, а бабушка продолжала накрывать на стол.

– Милая, ешь пирог, потом почту проверишь. – Мама села напротив дочери, грея ладони о горячую кружку с чаем.

– Ну, мам, у меня дие-ета…

– Да зачем тебе диеты, ты и так красивая, как принцесса, вон у тебя уже и корона есть, – подмигнул Вал Валыч.

Глаша Красивая раздражённо цокнула языком.

– Не цокай при старших, Глафира, – вмешалась бабушка. – Ты хоть не спишь-то в этой железке? На ночь снимай, а то голова болеть будет.

– Угу…

Короче, во избежание продолжения допроса проще было согласиться на печево. Вальяжно присоединившемуся к честной компании Марксу была выставлена миска размороженной кильки.

– Кушай, мурлыка мой лечебный!

Говорящий кот понюхал рыбу и недовольно сморщился.

– Чего не так? – удивилась Светлана Васильевна. – Не хочешь рыбу – значит, не голодный!

Она быстро убрала кошачью миску в холодильник, так что кот даже мяукнуть не успел.

– Не позволю тебе одним сыром жирным питаться. Надо разную еду есть, хоть ты и котик, а полезное питание для всех важно.

Бабушка демонстративно развернулась, обошла стол и села на табуретку, игнорируя негодующий взгляд Маркса. Обиженный кот не смог придумать ничего лучше, чем гордо покинуть кухню с возмущённо задранным хвостом.

– А что это ты такая грустная, Александра? – спросил папа Вал Валыч.

– Опять, поди, на работе отчётами замучили? – добавила бабушка.

– Да нет… так… – уклончиво ответила мама, но потом всё же решила признаться: – Сосед наш, из соседнего дома, нахамил.