Туутикки Толонен - Бука

Гостьи снова переглянулись.

Хилла хихикнула. Каапо скорчил рожу. Обоим было очевидно – нормальные люди так не переглядываются.

– Вы присматривать за все эти дети? – спросила красная гостья.

Папа неуверенно кивнул. Гостьи переглянулись и изобразили что-то вроде улыбок – все трое одновременно. У них были мелкие острые зубы.

– Дети быть в безопасности в лагерь?

– Естественно, – осторожно ответил папа.

– Очень хорошо, – заявила красная.

– Можно ли спрашивать, откуда этот звук? – спросила зеленая.

– Какой звук? – удивился папа. Он ничего не слышал.

– Кто-то стучать в стекло. Там.

Гостья повернула голову в сторону палатки Каапо. Каапо посмотрел на Хиллу. Эльфомладенец. Как только эти тетки расслышали? Эльф съел единственную эльфоконфету, которая нашлась в лампе (ее догадалась принести Майкки), набрался сил и стал еще злее. Теперь он без остановки колотился о стенки банки. Никто понятия не имел, как его теперь кормить, – банку открывать было страшно.

– Это комариный детеныш. – Папа торопливо направился к палатке. – Может, вы знаете, что с ним делать?

Хилла стиснула зубы. Папа был просто дурак.

Несколько секунд спустя красная гостья уже поднесла к своему носу банку для печенья.

– Где вы его взять? – спросила она.

– Он вылупился прошлой ночью, – неохотно проговорила Хилла. Скрывать было бесполезно. – Остальные улетели.

– Сколько их быть?

– Около шести, – вспомнил Каапо. – А кто это такие?

– Это быть вредэльфы. Их не должен быть здесь. Мы забирать его, – проговорила серая гостья. – Когда они маленький, они очень нападать.

Каапо кивнул. Он был не прочь избавиться от вредомладенца.

– Когда буки возвращаться, вы немедленно сообщать нам. – Зеленая протянула папе свернутый в трубочку лист бумаги. – Тут есть мой визитный свиток.

Папа как ни в чем не бывало принял свиток.

Гостьи поклонились и легким шагом направились к лесу. Двигались они удивительно плавно – будто даже не шли, а трава сама несла их вперед. Все смотрели им вслед.

– Ну и дела. – Папа развернул свиток. – Посмотрим, что это за феи-крестные.

Свиток оказался листом белой бумаги без единой буквы. Папа, хмыкнув, сунул его в карман:

– Может, ненормальные? Вот же неприятные тетки. Алиса, сделай-ка радио погромче, сейчас будут новости.

Папа развалился в кресле и стал слушать новости, надеясь немного успокоиться.

«…в восточной части города. Во многих местах растительность сильно повреждена, молодые деревья вырваны с корнем, эндемичные цветы, мхи и лишайники вытоптаны. Особенно пострадали розовые кусты в ботаническом саду. Причины вандализма не выяснены, однако очевидно, что разрушения произведены в короткий срок группой лиц, возможно, даже несколькими группировками».

– Слышала? – спросил Каапо.

– Не глухая, – откликнулась Хилла.

Это была первая весть о том, что пропавшие буки живы и находятся где-то поблизости. Каапо улыбнулся. Папа, заметив это, осторожно поинтересовался:

– Дети, скажите-ка мне: когда вы собираетесь вернуть этих бук?

– Мы не собираемся их возвращать, – честно сказал Каапо. – Мы хотим, чтобы они вернулись к себе домой. Они не должны прятаться по лесам и ютиться в шкафах.

И мы не отдадим их этим ведьмам на переподготовку.

Папа задумчиво кивнул – он начал понимать, что к чему.

– То есть у нас тут освободительная экспедиция, – заключил он.

Каапо и Хилла кивнули. Именно так.

Майкки, затаив дыхание, следила за уходящими гостьями из-за большого камня. Вот они остановились на краю леса и заговорили на незнакомом протяжном языке. Одна трясла чем-то круглым, но чем? Отсюда было не разобрать.

Наконец гостьи пришли к какому-то решению. Зеленая ведьма перестала трясти тем, что было у нее в руках, и Майкки с удивлением обнаружила, что это стеклянная банка с эльфом. Как она у них оказалась? Зеленая открыла банку, сунула туда крючковатые пальцы и, сложив их щепоткой, вынула эльфа. Тот сопротивлялся и визжал, но гостьям и дела не было. Зеленая вдруг вскинула руку и забросила младенца к себе в рот. Майкки вздрогнула.

Ведьмы повернулись к лесу и растворились в нем, как дым.

Каапо покачивался в гамаке и читал Рунарову книгу. Теперь он мог сказать наверняка: в ней не было ни слова о бучьих цепях и том, что делать с буками. Ни слова о том, что бук можно обучать и использовать в качестве нянь. Ни намека на вредэльфов и поедающих их ведьм (или кто они там). И что самое обидное – в книге не говорилось, где у бук дом и как их туда вернуть. Рунар ничего об этом не знал и предоставил последователям – то есть Каапо – разбираться с этим самостоятельно.

Каапо оторвался от книги и взглянул на плывущие в синеве обрывки облаков. День был солнечный, дул легкий ветерок. Все остальные ушли купаться. В лагере было тихо, только изредка шелестели развешанные на просушку акварели Уруру. На этот раз она не стала готовить завтрак и не спряталась, когда рассвело. С тех пор как в лагере появился папа, Уруру только рисовала. Майкки и Алиса сидели по бокам, как два сторожевых тойтерьера. Будто хотели ее от чего-то защитить.

Каапо закрыл глаза и в сотый, а может, в тысячный раз задумался: можно ли верить халату? Доверяют ли халатам здравомыслящие люди? Халат сказал, что ответ на вопрос найдется в книжке. А что, если не найдется?

Каапо открыл глаза, вздохнул и погрузился в чтение – а что еще оставалось здравомыслящему человеку?

Уруру к тому времени дорисовала новую акварель – очень похожую на предыдущие, тоже не отличавшиеся разнообразием. Бучьи картины представляли собой листы, от края до края испещренные темными полурастекшимися кляксами. Алиса зевнула, Майкки вздохнула. Сторожевые тойтерьеры устали.

Уруру неуклюже поднялась и пошла вывешивать на просушку новый шедевр.

– Наверное, дома ей не давали рисовать, – шепнула Алиса.

– Уруру, может, поделаем что-нибудь другое? – предложила Майкки.

Бука старательно прицепила прищепками рисунок и, рассыпая пыль, повернулась к соседней веревке. Утренние акварели трепетали на ветру, они уже высохли, но не стали намного красивее. Уруру сняла прищепки и аккуратно собрала листы.

Майкки и Алиса переглянулись. Это было что-то новенькое. До этого Уруру только рисовала и развешивала, снова и снова, а теперь вот решилась снять. Со стопкой листочков в руках бука вернулась на поляну, села и принялась внимательно разглядывать свое творчество. Часть рисунков она отложила в сторону и придавила большим камнем.