Михаил Пузанов - Два мира(СИ)

- А они разве не исключают друг друга? - Вика чувствовала, что не исключают. Просто "подыграла" незнакомцу. И благодаря своему, сильно обострившемся сейчас восприятию, девушка почувствовала и то, что сам незнакомец это прекрасно понял и принял "игру".

- У логики много уровней. Как и у ее законов. Что на одной их "глубине" кажется противоречием, на другом - лишь вопрос сочетания событий во времени. И здесь уже прав Эйнштейн, сказав, что все относительно, хотя он и был редкостным занудой.

- Вы его знали? - Вика пошутила, внезапно вспомнив успевшую стать легендарной поговорку о "завтраке у Канта". Впрочем, шутка неуместная. И она - не Берлиоз (Вика все-таки была о себе лучшего мнения), да и незнакомец - не Воланд. А тот лишь вновь иронично улыбнулся в ответ:

- Ну, уж я-то с ним, определенно, не завтракал. Просто это следует из пространных размышлений ученого об относительности всего и вся, в которой не остается ничего стабильного кроме самого автора. Такие теории меня уже начинают потихоньку раздражать, хотя когда-то многих они вдохновили, но это было достаточно давно - эпохе в третьей, вроде бы, - и намного восточнее... На границе нынешних Китая и Индии, если быть точным.

Девушка засмеялась. Незнакомец улыбнулся. Просто мысли сошлись.

- Я пошутила, - С легкой и не совсем искренней обидой ответила Вика.

- Я тоже, - Незнакомец вновь улыбнулся и пожал плечами. Вика кивнула. Словно бы тонкая ниточка неуловимого взаимопонимания протянулась сейчас между ними. Незнакомец, вернув себе самый серьезный и чуточку печальный вид, словно возвращаясь в привычный "сценический образ", продолжил:

- Так вот. Если рассказывать серьезно об эпохах и их смене, то следует начать так: около 32-х или 33-х тысяч лет назад в одном из людских племен родился человек, умеющий не только собирать фрукты и охотиться, не только издавать неразборчивые звуки и изготовлять каменные топоры, но и произносить осмысленные слова.

Вика вздрогнула. Вслух она прошептала фразу, которую в принципе хотела оставить мыслью, но она вырвалась сама собой, будто не удержавшись в одном лишь уме:

- И слово было у Бога...

- ...и слово было - Бог, - Тихо окончил незнакомец.

Оба замерли. Вика - от потрясения. Незнакомец - от вновь проснувшейся неуверенности и одновременно какой-то странной... Надежды? Нет, сильнее. Надрыва, до закушенной губы - внезапно поняла Вика. Вот что чувствовалось в его нынешних ощущениях. Как она это воспринимала - девушку уже не волновало, все как будто и так стало понятным. На первый план вышли ощущения нежданного собеседника. А он, очевидно и сам уловив, что слишком "открылся", вновь, будто бы сжимая душу в кулак, вернулся к своему прежнему спокойствию. Но совершенным и незыблемым оно уже не было. Видя, что Вика предпочла промолчать в ответ на цитату из Ветхого Завета, он почти равнодушным тоном продолжил:

- Впрочем, слово было иное. И не одно. Но, по Сути, "Бог" - будет верным определением. В самом что ни на есть собирательном смысле слова.

- Нет. Ответь, что он сказал на самом деле? - С изумлением Вика обнаружила в своем вопросе "привкус" того же ледяного тона, который принял ее голос в церкви при разговоре со служкой. Волчонок, грезящийся ей в зарослях шиповника и сирени, будто подпрыгнул на все четыре лапы и вновь уставился на нее, не мигая, однако ворон, кажется, не посчитал нужным появиться вместе со своим предупреждающим карканьем. Вика, игнорируя воображаемый взгляд в спину, не обернулась, продолжая непривычно требовательно смотреть на незнакомца. А он только улыбнулся. Как ни странно, в ответ на грубоватый и холодный тон, он, напротив, совершенно успокоился и, кажется, даже обрадовался, будто подтвердилась какая-то его важная догадка. А потом ответил:

- "Отец" - это слово он произнес первым, указав на небеса. Оно, конечно, звучало иначе, но именно этот смысл, не изменившийся и за тысячи лет, был вложен в него. Так в наш мир пришло Безмолвие, с тех пор устанавливающееся в начале всякой эпохи Земли на уровне духовного мира и проверяющее сотворенное в нем на крепость форм и законов, их связывающих. Первый закон Мира. "Дети" - это слово он сказал, указав ладонью на людей вокруг него. Так возник "пламенеющий" жизнью и чувствами "Бог-из-Человека", первородный хаос, наделяющий всех людей Сутью внутри тела и связавший нас незримыми нитями ощущений друг с другом. Позволяющий мудрому сердцем "ребенку" сравняться однажды с "Отцом" в силе своей собственной, личной души. Второй закон Мира. "Я" - с этим словом он направил ладонь на собственную грудь. Так появились подобные ему люди: связанные с законами земного мира неразрывно и поддерживающие баланс между ними - первородный абсолют... Если бы только они их действительно поддерживали! К сожалению... Хотя это не столь важно сейчас. Как бы там ни было, третий закон Мира звучал именно так, породив также и сущности, дополняющие Сути подобных этому человеку людей до очень сложных духовных "механизмов". Куда более сложных, чем, например, вот эти самые часы, хотя аналогия с часами в данном случае полностью справедлива: все те же шестеренки и пружинки, стрелки и деления - силы и аватары, миры и законы. Тогда как "Дети" приобрели при звуках третьего слова только личные сущности, повторяющие в мельчайших деталях собственные тела и близлежащее к ним пространство - то что теперь принято называть аурой, Миром-вокруг-души. Простые и предельно сложные одновременно. Если слишком сложно, можешь заменить слово "сущности" на "духи" - они синонимичны, простоя привык к более... хм... научного подходу.

Незнакомец вновь извлек упомянутые часы из кармана и повертел на цепочке, разглядывая узор из цветков на задней крышке, но за этим жестом Вика почувствовала его попытку скрыть собственные переживания по поводу третьего закона. Первые два он описал почти бесстрастно и кратко, все с той же ровной иронией, но третий будто бы изо всех сил старался НЕ ненавидеть, и это оказалось очень сложным делом для него. Вика кивнула своим догадкам и ощущениям, и с каким-то очень глупым, детским, необоснованным, забавным для самой себя, почти игривым любопытством спросила:

- А четвертое слово?

Вот теперь-то незнакомец явственно вздрогнул, совершенно не скрывая этого, будто бы над его головой вновь прозвенел предостерегающий крик ворона. Но на нее посмотрел почему-то печально и даже с легким укором. И еще... С усталостью? Грустью? Обреченностью? Неясное чувство. Слишком сложное, чтобы его верно воспринять, не то что осмыслить. Но после продолжительной паузы все-таки ответил:

- Ты права. Было и четвертое слово. Произнося его, этот первый вкладывающий-смысл-в-живое человек указал рукой поочередно и на разгорающиеся звезды, и на луну, и на закатное Солнце, и на осенний ковер опавших кленовых листьев под ногами, и на текущую вдалеке ленту реки, и на саму землю. А произнес - "Она". Так он сомкнул все четыре закона в последнем, порождая единую, но и отраженную в тысячах разных материальных форм Суть-и-Сущность... Мать и дочь, с людьми и над людьми, вокруг и внутри. Все это - "Она".