Черстин Лундберг Хан - Печенье счастья

Я опять посмотрел на Майю и сидящую рядом с ней Мариам. Девчонки уже закончили читать и сидели, перешептываясь друг с другом. Я немного заволновался, когда Майя посмотрела в мою сторону. Или она смотрела на Хьюго?

Если бы я только знал, что подружки на самом деле обо мне говорят.

Майя повернулась к Мариам, и они продолжили дальше о чем-то тихонько беседовать. И тут у меня возникла идея. Если моя бабушка умеет читать по губам, то, может быть, и мне стоит попытаться?

Я зажал уши руками, чтобы не отвлекаться на шорохи и покашливания, и сконцентрировался на том, что Майя говорит Мариам.

Вот она растянула губы в стороны – это значит «ы» или «и».

Я повторил движения ее губ, чтобы понять, что она сказала. Получилось: ы-а-а-и-а. Теперь она снова это произнесла: ы-а-а-и-а. Да, точно. Что же это значит? Дырка на джинсах ? Вроде похоже. Наверное, Мариам порвала где-то джинсы. Но тут я заметил, что Мариам сказала то же самое уже Майе. Что, они обе порвали джинсы? Кстати, это странно, потому что сегодня они обе в платьях.

Майя после реплики Мариам мотнула головой и произнесла отчетливое «нет». Это я точно видел. Потом она снова произнесла: ы-а-а-и-а.

Но что же это все-таки может значить? Ды-ты… Тыква для принца ? Ну и чушь лезет в голову. А! Ты такая… синяя ?

Я весь взмок от напряжения, но сдаваться не собирался. Я должен понять. Вот еще немного потренируюсь, а там, глядишь, смогу тайно узнавать, что люди говорят на расстоянии. Может, еще пригодится.

Майя снова сказала то же самое Мариам. Так они сидели и по очереди произносили друг другу одну и ту же фразу. Внезапно меня осенило – это же то, о чем они говорят все последние дни! Кто из них самая милая и должна стать Люсией. Я понял!

В этот момент я заметил, что Майя с Мариам прекратили болтать и, хихикая, смотрят на меня. Я огляделся и увидел, что к моей парте с раздраженным видом приближается Ульрика.

Губы у нее шевелились, но я ровным счетом ничего не слышал. Тут я сообразил, что у меня зажаты уши. Я быстро убрал руки и успел услышать, как Ульрика сказала:

– Чем ты занимаешься, Оскар?

Я с обалдевшим видом уставился на Ульрику и, глядя ей прямо в глаза, произнес:

– Ты такая милая…

Я прикусил язык, но было уже поздно. Класс грохнул. Ульрика склонила голову набок и улыбнулась:

– Спасибо, Оскар. Но до Люсии мне далеко. Да и выглядела бы я в этой роли несколько странно…

Хьюго хлопнулся со стула на пол. Остальные ребята лежали на партах и рыдали от смеха. Кроме меня, конечно. Я сидел, чувствуя, что мое лицо превращается в перезрелый помидор. А ведь все случилось потому, что в последний момент я понял, что на самом деле Майя сказала Мариам: «Ты – самая милая».

У Ульрики щеки тоже порозовели, но, по крайней мере, она больше не выглядела сердитой.

– Кстати, – сказала она, – я и Холгер решили, что Люсией должна стать девочка постарше, поэтому ей будет Эвелина из параллельного класса.

Когда закончились уроки и все, толкаясь, вынеслись в коридор, Ниссе толкнул меня в бок и послал воздушный поцелуй в сторону Ульрики. Я опять покраснел и поскорее нагнулся, чтобы завязать ботинки. Пока я разбирался со шнурками, почти все ребята успели разбежаться. Только Майя, Мариам и Хьюго стояли у двери на лестничную площадку. Неужели они ждут меня?

В коридор вышла Ульрика. Она закрыла за собой дверь класса и заперла ее на ключ. Мне повезло, что Ниссе уже ушел.

– Это было очень мило с твоей стороны, Оскар, – улыбнулась Ульрика.

– Угу, – пробормотал я и покосился на своих одноклассников.

При этом меня дернуло улыбнуться, и Ульрика остановилась:

– Что?

– Ну, в общем… Я не имел в виду, что вы милая, – промямлил я.

– Вот как?

Я почувствовал, что сказал что-то не то.

– Э-э… то есть я хотел сказать… что вы не страшная. Вот, точно.

– Неужели? – засмеялась Ульрика.

– Нет, только немного… старая.

Ульрика, улыбнувшись, покачала головой и взъерошила мне волосы:

– Ты мне нравишься, Оскар. Ты – необычный парень.

Стуча каблучками зеленых туфель, учительница исчезла в конце коридора.

Я пригладил волосы и решил никогда больше не открывать рта, пока нахожусь на территории школы. Я повернулся посмотреть, на месте ли Майя, Мариам и Хьюго, но до меня донесся только их смех с лестничной площадки.

Когда я вышел на школьный двор, ребят уже не было. На футбольном поле группа школьников гоняла мяч. Они поскальзывались на подмерзших лужах, кричали и смеялись. Я сел на скамейку и сунул руки в карманы.

Раньше я в это время играл бы с Хьюго в компьютерные игры, но теперь все было не так, как прежде. Сидя на скамейке на школьном дворе, я чувствовал себя самым одиноким существом в мире.

Тут я заметил еще одно одинокое существо. Йеппе. Он стоял, обхватив рукой фонарный столб, у ограды школы и смотрел на проезжавшие мимо автомобили.

Я поежился от холода и посмотрел в другую сторону. Тащиться одному домой? Или зайти к бабушке? Попил бы чаю…

Мысль о бабушке навела меня на мысль об имбирном печенье, а имбирное печенье, в свою очередь, напомнило мне о другом печенье.

Я глубоко вздохнул и решил пойти посмотреть, дома ли Бие. По крайней мере, она не будет надо мной смеяться. Если только чуть-чуть и совсем беззлобно.

Почти всю дорогу до ресторана Бие я проделал бегом. Рюкзак подпрыгивал на спине, и в куртке было очень жарко, хотя на улице стоял мороз. Воздух, обжигавший мои легкие, был с каким-то странным металлическим привкусом. Я очень надеялся, что Бие окажется дома, потому что совершенно не представлял, что скажу, если встречу только ее отца. Он, наверное, уже обнаружил пропажу банки с «печеньем счастья».

Завидев вывеску с китайским иероглифом, я сбавил скорость и перешел на шаг. Сердится ли на нас папа Бие? Понял ли он, что это по нашей вине пропало печенье? Рассказала ли ему Бие? Что мне ответить, если он спросит?

Я остановился. До ресторана оставалось совсем недалеко. Фонарь перед входом не горел. Может, закрыто?

Я преодолел последние метры, отделявшие меня от ресторана, и, оказавшись рядом с большим окном, заглянул внутрь.

Свет нигде не горел, в зале царил сумрак, и только аквариум слабо светился в полумраке. Внутри него торжественно-безмолвно плавали рыбки. Ни Бие, ни ее родителей видно не было.

Мне показалось, что внутри меня образовалась пустота, как будто я был баллоном, из которого выпустили весь воздух.

В стороне, на автобусной остановке, стояли, уткнувшись в свои мобильные телефоны, девочки-подростки. Вот бы мне повезло, встретить Бие, выходящую из автобуса. Я пристроился на краешке скамейки: чуточку терпения – и через несколько минут девочка окажется здесь, прямо перед моим носом.