Дмитрий Нагишкин - Сказки народов Востока

Тут он вспомнил о скворце. Тигролов свистнул, и птица подлетела к нему. Долго шептал ей тигролов о чем-то, пока птица не поняла, чего он хочет. Слегка ударив крылом, скворец впорхнул в хижину и, прежде чем девушка заметила его, схватил сухую тыкву и попытался улететь с нею. Но сил у птицы было мало, тыква выпала из клюва и… свалилась прямо в огонь очага. Взвилось пламя. Волшебное убежище Нью Тхи Маи свернулось, обуглилось и превратилось в пепел.

Чары дракона были разрушены, и девушке незачем уже было скрываться, а сильные руки юного тигролова стали ее надежной защитой.

С тех пор тигролов и Нью Тхи Маи не расставались, жили долго и были счастливы.

В. Жукровский.

Авторизованный перевод с польского Я. Немчинского .

В одном из селений Северного Вьетнама жил хитрый и коварный человек по имени Ле Ван Кан. Жил он тем, что давал крестьянам деньги под заклад их земельных наделов. Когда бывала засуха или дожди заливали ноля, жадный ростовщик требовал немедленно возвратить долг. Крестьяне не могли в это время вернуть деньги, и тогда Ле Ван Кан отбирал у них землю. Так ростовщик нажил богатство, но не приобрел себе уважения. При встрече с ним люди поворачивались спиной, делая вид, что не замечают его, лишь бы не приветствовать ненавистного ростовщика. Неуважение соседей и знакомых приводило Ле Ван Кана в ярость. От злости он грыз пальцы и в душе грозил людям самой страшной местью.

«Жалкие, гнусные черви! — мысленно осыпал он бранью честных людей. — Когда наступает голод и брюхо у них прилипает к хребту, тогда они приходят к порогу моего дома и часами умоляют дать им хоть немного денег, чтобы не подохнуть на поле. Но стоит им достать полную миску риса, как ни один из них не желает поклониться мне. А ведь я самый богатый человек! Здесь вся округа зависит от меня. Все они у меня в кулаке!»

В том селении, где был дом Ле Ван Кана, на большой площади стояло огромное дерево Кей-да, которое живет тысячи лет и служит народу примером почетного долголетия. Под этим деревом часто сидел один мудрый старец, охранявший святилище — дин. По всей стране о нем шла слава, как о справедливом и мудром человеке. Ле Ван Кан решил обратиться к нему за советом. Когда ростовщик пришел на площадь, старец сидел в тени огромных ветвей Кей-да и размышлял о жизни: об алчности богачей и притеснениях, которые они чинят бедному люду, о богах, которые благоволят к богатым и сильным мира сего, но презирают бедных и слабых. Погруженный в горестное раздумье, старец не замечал ни муравьев, что ползали по его коленям, ни больших бабочек, которые садились на его широкополую шляпу. Только когда на него пала тень ростовщика, старец вздрогнул и очнулся. Перед его взором предстала пыльная дорога, по которой со скрипом тащились повозки, запряженные тощими буйволами, и босые ребятишки, гнавшие стайки жалких, полуголодных кур.

— Ты спишь, старик? Разве ты не видишь, кто почтил тебя своим посещением?

— Не сплю. Задумался. Вижу тебя, Ле Ван Кан.

— Ха! Как ты можешь видеть сквозь опущенные веки?

— С закрытыми глазами я лучше понимаю мысль. Назойливый свет мешает мне постигать ее глубину…

— Ха! Этому трудно поверить. По-моему, ты проста спишь. Вот в это я верю, так как знаю, что ты целыми днями бездельничаешь под этим деревом. Я не люблю бездельников, но к тебе отношусь снисходительно. В доказательство своей доброты я принес тебе рису. Но за мою щедрость ты должен дать мне совет: что нужно сделать, чтобы при встрече все уступали мне дорогу, снимали шляпы и громко повторяли мое имя?

Тут ростовщик положил к ногам старца сверточек из молодого пальмового листа, в который было положено две горсти самого плохого риса.

Но старец не протянул к нему рук. Несколько минут он молчал. Потом, не открывая глаз, сказал:

— Купи себе зонт с самой короткой ручкой и две большие корзины. Когда пойдешь на базар, держи этот зонт над самой головой, а корзины повесь на бамбуковый шест и неси его на плече. И то, чего ты добиваешься, исполнится.

— А что я должен положить в эти корзины?

— Они могут остаться пустыми. Но если ты хочешь удивить своих односельчан, положи в одну корзину змею, а в другую — клык тигра.

Больше старец не произнес ни слова, сколько ни спрашивал его жадный ростовщик.

Ле Ван Кан послушался совета старца: купил себе широкий зонт с короткой ручкой и две самые большие корзины. Батрак помог ему достать клык тигра и змею. Ростовщик нетерпеливо стал ждать, базарного дня.

Наконец желанное утро наступило. Скоро со стороны базара послышался разноголосый шум: выкрики продавцов, голоса покупателей, пение петухов, мычанье буйволов. Ле Ван Кан поспешно облачился в самые лучшие одежды и вышел из дому.

Мудрец не обманул: мечты жадного богача исполнились. При виде огромных корзин люди расступались и давали ростовщику дорогу. Зонт с короткой ручкой цеплялся за шляпы прохожих, и потому все встречные заранее снимали и придерживали их у груди, что походило на жест приветствия. От удовольствия ростовщик расцвел. Но вдруг он услышал громкие крики:

— Что это он тащит в корзинах?

— Посмотрите, посмотрите, люди! Ростовщик несет исчадие своей души — ядовитую змею!

— А во второй корзине — клык тигра!

— О! Даже тигр не смог разгрызть сердце бессовестного ростовщика!

— Еще бы! У Ле Ван Кана сердце из камня.

— Ле Ван Кан — наш мучитель!

— Смотрите, люди, вот идет Ле Ван Кан, который забрал наши поля, ограбил нас!

Во всех уголках базара на разные лады громко повторяли имя ростовщика. Ле Ван Кан швырнул корзины и вне себя от бешенства бросился к дереву Кей-да, чтобы избить старца, осмеявшего его в глазах всех людей.

За ростовщиком последовала толпа крестьян, продолжавших осыпать богача самыми обидными прозвищами.

Ле Ван Кан ругался, стоя перед мудрецом, и яростно плевал в его сторону. Но старец невозмутимо сидел, не открывая глаз, и молчал. Ростовщик заорал:

— Отвечай, не то я пожалуюсь мандарину!

— Чего ты хочешь от меня? — наконец отозвался старец. — Уступили тебе дорогу, как ты просил?

— Не мне, не мне, а этим дурацким корзинам! — завопил Ле Ван Кан.

— Но кого бранили они? Корзины или тебя? — все так же тихо возразил старец. — Тебя! Значит, тебе уступали дорогу. И твое имя было на устах у всех.

— Но они поносили меня, а я хотел, чтобы мое имя произносилось с уважением! — простонал ростовщик. — Я хочу, чтобы мне был оказан почет!