Вильгельм Гауф - Сказки, рассказанные на ночь

Весь израненный, музыкант, обливаясь кровью, рубил топором нацеленные на него пики. Глаза его горели отвагой, лицо пылало, душа не трепетала в предчувствии близкой смерти, а наполнялась гордостью за содеянное — он отвлек на себя б о льшую часть противников. Музыкант сбил с ног еще одного солдата, когда неприятельское копье глубоко поразило храбреца в грудь. Ханс покачнулся и рухнул. Угасающий взор его искал герцога.

— Господин герцог, мы — квиты! — в предсмертном усилии крикнул он.

Солдаты толпой хлынули мимо умирающего героя. Георг фон Штурмфедер бросился в их массу и отчаянно замахал мечом. Клинок его беспрерывно свистел в воздухе, поражая то одного, то другого из союзных солдат. Он оказался последним защитником Ульриха Вюртембергского от плена или неминуемой гибели. Ему пришлось прибегнуть к последнему средству.

Тем временем герцог поднял коня на дыбы, со слезами посмотрел на поверженное тело музыканта, доказавшего ему своею смертью неизменную верность, и заставил коня прыгнуть через парапет моста. Конь с всадником погрузились в воду. Георг видел герцога в реке. Его конь, поборов стремнину, плыл по течению.

Все это было делом коротких мгновений. Несколько солдат попытались спрыгнуть на берег, чтобы захватить отважного наездника, но один из них, находившийся ближе всех к Георгу, крикнул им:

— Пусть тот плывет, теперь уже не важно: зеленая-то птица ведь здесь! Хватайте его!

Юноша в душе поблагодарил Небо. Он опустил свой меч и сдался союзникам. Солдаты оценили храброго рыцаря. Георг беспрепятственно сошел с коня, приблизился к неподвижно лежавшему Хансу и схватил его за руку, все еще крепко сжимавшую тяжелый окровавленный топор. Рука была холодна, мертва. Георг проверил, не бьется ли верное сердце, но меткий удар пики попал в самую точку. Мужественные глаза закатились, черты лица окаменели, лишь в уголках рта таилась предсмертная улыбка — прощальный привет герцогу. Георг прослезился, он еще раз пожал руку бедного Ханса, закрыл его глаза и, вскочив на коня, последовал за солдатами в лагерь союзников.

После трех часов пути отряд союзников с пленным Георгом прибыл к крайним полевым постам лагеря. Солдаты не осмеливались громко разговаривать, но их лица сияли от победного триумфа. Чуткое ухо Георга уловило сообщение, которое они передали постовому: дескать, им удалось схватить самого герцога в зеленом плаще.

Рыцаря охватила радость от удачи их смелой проделки. Лишь мысли о Марии несколько омрачали его счастливые размышления. Он представлял себе, как велика будет ее печаль от известия о неудачном исходе битвы. Ему удалось послать жене весточку с верными людьми, и теперь оставалось только думать о том, как она воспримет печальное известие о их бегстве, что станет предпринимать в разлуке.

Может ли он рассчитывать на то, что союзники так легко с ним расстанутся, как тогда, в Ульме? Плененному с оружием в руках, известному в качестве верного сподвижника герцога, что грозит ему теперь? Долгое заключение в плену, жестокое обращение…

Появление первого поста у лагеря прервало его мрачные размышления. Солдаты отрядили одного из своих товарищей, чтобы известить командира и получить дальнейшие приказания.

Какие-то четверть часа показались Георгу целой вечностью. Ему очень хотелось повстречаться с Фрондсбергом, в надежде на то, что этот благородный друг его отца, может быть, сохранил еще к нему свое доброе расположение и по крайней мере будет о нем судить справедливее, чем стольник Вальдбург и многие другие, не симпатизирующие ему союзные начальники.

Солдат возвратился. Георга без особого шума должны были провести в большую палатку, где, по обыкновению, держали военный совет. Солдаты попросили молодого рыцаря опустить забрало, чтобы его не узнали, и окольными путями повели на совет.

Георг охотно удовлетворил их просьбу, ему самому было не по себе от любопытных либо злорадных глаз.

У большой палатки собралось множество служителей разного ранга. По их одежде и по перевязям можно было судить о том, сколько набилось в палатке рыцарей и советников. Весть о том, что солдаты захватили важного пленника, должно быть, уже докатилась до толпящихся у палатки людей. Георг едва продвигался сквозь массу любопытных, которые, казалось, были готовы проникнуть пытливым взором сквозь забрало именитого незнакомца. Паж с трудом расчищал перед ним дорогу и должен был наконец прибегнуть к имени главнокомандующего, чтобы прорвать густую толпу зевак и проложить Георгу путь.

Трое солдат, сопровождавших Георга, осмелились проникнуть внутрь палатки: они цвели от радости и надежды получить награду — тысячу золотых гульденов, назначенных за высочайшую особу.

Смелым, решительным шагом вошел Георг в высокое собрание, которому предстояло решать его судьбу. Перед ним предстали известные лица, смотрящие на него с ожиданием. Из памяти Георга еще не ушли мрачно-враждебные взгляды стольника; высокомерно-насмешливое выражение его лица и сейчас не предвещало ничего хорошего. Зикинген, Альбан фон Клозен, Хуттен сидели точь-в-точь как в тот день, когда он навсегда распрощался с союзом. Но как же все изменилось с тех пор! Слезы выступили у него на глазах, когда он увидел благородные черты человека, которому был так благодарен! Фрондсберг тоже смотрел на него, но в его взгляде не было ни высокомерия, ни злорадства. Георг прочитал лишь серьезное внимание и сострадание, с которым тот приветствовал мужественного, но побежденного врага.

Когда рыцарь остановился перед военачальниками, стольник фон Вальдбург начал свою речь:

— Наконец-то Швабский союз имеет честь видеть перед собою светлейшего герцога Вюртембергского, правда, наше приглашение выглядит недостаточно учтивым, однако…

— Вы ошибаетесь! — спокойно и внятно произнес Георг фон Штурмфедер и поднял забрало.

Собрание было поражено до крайности, будто они увидели голову Медузы-горгоны [104] Горгоны — в греческой мифологии крылатые чудовища со змеями вместо волос. Взгляд горгоны превращал все живое в камень. Из трех горгон единственная смертная — Медуза, которой отрубил голову Персей. .

— А-а-а! Изменник! Бесчестный молокосос! А вы, собаки! — Стольник обратился к солдатам. — Зачем вы притащили к нам этого юнца, когда нам нужен герцог?! Говорите, где он? Ну, скорее!

Солдаты стояли ни живы ни мертвы.

— А это разве не он? — боязливо спросил один из них. — Ведь он в зеленом плаще.