Тамара Черемнова - Приключения лесной ведьмочки Шиши [сказочная повесть]

И сразу же по его голове запрыгали тысячи чьих-то невидимых лапокГ

— Ах, так?! — вскрикнул озорник и начал подпрыгивать на постели вверх, чтобы поймать хоть одного обидчика.

Но прыгать в темноте оказалось так весело, что в следующую секунду Витюшка уже хохотал во весь голос и на всю избу. Через минуту включился свет, в дверях появилась Витюшкина бабуля.

— Это чер... — всего лишь успел разобрать Витюшка, так как в следующее мгновение на бабу-

лин рот прыгнул маленький лягушонок, и Витюшка так и не услышал, что она хотела ему сказать.

Бабуля стояла, выпучив глаза, а на её губах сидел, будто приклеенный, задорный зелёный лягушонок.

Витюшка схватился за живот от смеха, но тут и ему не поздоровилось: с потолка посыпалось полчище прыгучих лягушат — прямо им с бабулей на головы. И им пришлось срочно взяться за веники и, подпрыгивая, сгонять с потолка невесть откуда взявшихся лягушат. А тут и в других избах вспыхнули окна, и деревенька празднично засветилась. Шише хорошо было видно, как люди в избах прыгают с вениками в руках, воюя с нахальными лягушатами.

— Ой, ха-ха-ха, — хохотала Шиша, вися на ветке вниз головой.

Но смеялась она недолго: ветка отломилась, и она упала, больно ударившись о землю. Отыскав в темноте свою метёлочку, рассерженная Шиша улетела к себе в лес.

Люди в избах ещё долго прыгали с вениками в руках, сметая юрких лягушат. И только дед Митяй безмятежно проспал всю ночь с лягушонком на носу — тот ему совершенно не мешал, хотя прыгал и квакал.

* * *

После этой ночи Шиша ещё больше разобиделась на деревеньку и решила дальше продолжать свои козни. Ведь Шиша гордая, своих ошибок признавать не хочет.

Весь следующий день она думала, сидя в лесу на макушке самого высокого дерева, чтобы ещё такого придумать, чтоб насолить людям. И придумала! Когда она ещё жила у бабушки, у них был сосед, дед Платон, который держал кроликов в клетках. Шиша думала что это зайцы, и ей всегда хотелось выпустить их в лес. Кролики сильно похожи на зайцев. А Шиша больше всех любила трусливых зайчишек.

И вот снова в деревне наступила ночь, все тревожно прислушивались к тишине, казалось, что вот сей-

час ещё что-то страшное может произойти. А деда Митяя снарядили сторожить деревню, чтобы поймать наконец-то этого хулигана, кто так сильно безобразничает в деревне по ночам. Но постепенно всех сморил крепкий сон. Однако дед Митяй изо всех сил боролся со сном, внезапно свалившимся на него.

— Ужо поймаю того, кто тут бедокурит да народ стращает, три шкуры спущу с лиходея, кто бы он ни был, — громко грозился дед Митяй. — Пусть только покажется в деревне!

И Шиша показалась деду Митяю.

Но сначала дед Митяй услышал шорох, будто по траве шуршал кто-то, и он пошёл на этот шорох. Зажёг спичку и глазам своим не поверил: по траве бежали кролики его закадычного друга деда Платона! А впереди кроликов сломя голову несся здоровенный заяц-командир, увлекая в лес всю ушастую ватагу.

— Врешь! Не возьмешь! Не отдам кроликов! — завопил дед Митяй и со всего маху грудью упал на убегающих кроликов.

Кролики шарахнулись врассыпную. Но дед Митяй почувствовал, что один кролик всё же остался под ним, и он ни за что не хотел его выпускать.

— Отдай зайца! — вдруг услышал дед Митяй в темноте чей-то грозный простуженный голос.

— Это не зайцы, это кролики Платона, — пискляво заверещал испуганный дед Митяй.

— Нет, это Шишин заяц! — снова раздался настойчивый голос в темноте.

— Да нет же, это Платошкины кролики, — заспорил дед Митяй, и, всполошившись, спросил: — А ты кто такой? Зачем тебе Платошкин кролик?

— Это мой заяц! — сердито сказала Шиша. — Отдай!

— Ты кто такой, чтоб чужих кроликов требовать? Я тебе ужо сейчас покажу, как чужое таскать, — пригрозил дед Митяй. — А ну выходи! Эй, ты где? Чего спрятался?

— А я и не прячусь, вот я, здесь, повернись, — произнёс голос над ним.

Дед Митяй повернул голову — и из темени вынырнула такая рожа! Копна волос стояла дыбом, из волос торчали большие уши, огромные глаза горели, вместо носа — шишка! А в оскаленном рту — острые зубы! Страшнее волчьих.

— Аааааааа! — завопил что есть мочи дед Митяй и, швырнув в страшную рожу полудохлого кролика, пустился наутёк.

Он сам не помнил, как забрался в стог сена и там, свернувшись калачом, подобрав под себя руки-ноги, дрожал как осиновый лист, а потом уснул.

* * *

Настало утро, и в деревне поднялся переполох. Во-первых, обнаружилась пропажа всех кроликов, а потом оказалось, что дед Митяй тоже пропал. Последнего нашли быстро, по громкому храпу, доносившемуся из копны сена, что стояла во дворе деда Платона. Его разбудили, но не смогли добиться ничего путного: дед Митяй мычал что-то нечленораздельное, а когда спросили насчёт пропавших кроликов, то начал страшно таращить глаза и махать руками в сторону леса. Жители деревни, посовещавшись, решили осмотреть опушку леса — ведь дед Митяй уверенно показывал на лес. Растянувшись, цепочкой, все двинулись искать кроликов. И только

дед Митяй заперся на все замки и ник> а не пошё. как его ни уговаривали присоединиться.

Всё было спокойно, пока жители деревни ш/i по дороге, но едва они сошли на траву, дед Плато вдруг почувствовал, что что-то шевелится у него з пазухой. Он сунул руку под рубаху и вытащил отт^ да извивающегося ужа.

— Как ужак попал ко мне под рубаху? — недо> мевал дед Платон, добродушно разглядывая узор чатую ужиную кожицу, поблёскивающую на солнце

Но не успел он додумать свою глубокую мысль как раздался такой визг, словно взялись резать по рося. То визжала тётка Гликерья. Оказывается, он; тоже обнаружила у себя ужа: полезла в карман, < он там! Но её безмерное удивление выразилось н< в мирном рассматривании и размышлении, а в ис тошном визге и безжалостном швырке ужа в кра пиву. Тут и другие стали, кто где, обнаруживать ) себя ужей.

— Платош! А ты помнишь, как мы их ловили едетстве? — спросил у деда Платона его старинный друг-сосед Авдей. И ударился в романтические воспоминания: — Бывало, наберёшь их полную пазуху и ну девчонок пугать... Ох, и визгу тогда было!

— Никак, в нашем лесу хозяюшка объявилась! Это она на деревню страхи наводит, обиделась

за что-то на нас и не хочет к себе в лес пускать... Маленькая, видать, ещё глупая, — догадался дед Платон и добродушно усмехнулся.

— Деда Платон! Деда Платон! Отдай нам ужаков, — просила ребятня, обступив деда.

— Нет, ребятки, их надо домой отпустить, нельзя их ловить, — загадочно улыбался дед Платон и первым отпустил своего ужа.