Тамара Черемнова - Приключения лесной ведьмочки Шиши [сказочная повесть]

Когда Иван Иванович понял, что бежать дальше у него уже нет сил, он стал взбираться на ёлку,

• • У V

причем довольно-таки быстро, несмотря на свои большущий живот, который ему постоянно мешал в жизни. Вскарабкавшись по дереву быстрее белки, Иван Иванович в ужасе увидел, что окаянная шляпа тоже взобралась на дерево и повисла рядышком на сучке.

Оставшиеся возле костра двое браконьеров продолжали спать глубоким пьяным сном, вопли пузатого Ивана Ивановича их не разбудили. Однако через минуту Егор Семёнович подскочил от резкой боли, ему показалось, что его посадили голым на раскалённые острые гвозди. Он открыл глаза и уставился на необычное видение: из его собственной брючины выбежал здоровый сердитый ёж. Однако ему недолго пришлось предаваться созерцанию, потому что в штанах у него сразу, в один момент, зашевелились десятки, нет, сотни ежей. Егор Семёнович вскочил и тут же взвыл: в него вонзились тысячи ежовых игл. Егор Семёнович, обезумев от боли и скинув штаны, набитые ежами, помчался в лес, вслед за Иваном Ивановичем. Пока Егор Семёнович бежал, его изо всей силы лупили ветви деревьев и кололи острые сучки, он уже не помнил, как споткнулся, упал и с перепугу залез под здоровую корягу.

У потухшего костра остался только Андрей Андреевич, худой долговязый мужчина. Он крепко спал, так крепко, что даже не ощущал, что по нему ползают муравьи, но вот сквозь сон почувствовал, будто перед ним кто-то стоит.

— Это ты, Семёныч? — пробормотал он сонно. — Чего тебе не спится-то?

Но ему никто не ответил. Тут Андрей Андреевич почувствовал, что в грудь ему что-то упёрлось. Он открыл глаза... лучше бы он их не открывал! Такого глюка и на том свете в аду не привидится. Перед ним стояла его двустволка, причём в весьма странной позе: ствол почему-то раздвоен, одно дуло воткнуто в землю, а другое упирается в него. Он попробовал откинуть его, но не тут-то было. Двустволка твёрдо сохраняла вертикальное положение и упор в хозяина. Андрей Андреевич недоумённо таращил глаза и ничегошеньки не понимал.

— Кто э-т-то сделал? — дрожащим прерывающимся голосом спросил Андрей Андреевич.

— Как кто это сделал? — злобно прощёлкала двустволка. — Это же ты сам всадил в меня патроны.

— Я-а-а? — обалдело протянул Андрей Андреевич.

— А зачем ты их в меня всадил? Чтобы убить кого-то!

— Я... я... я не знаю, — залепетал браконьер.

— Зато я знаю! — И двустволка воинственно звякнула затвором.

— Э-э-э, не надо, ты же заряжена! — заголосил Андрей Андреевич.

Но двустволка, будто издеваясь над ним, начала вытворять такое, что Андрей Андреевич лишился дара речи и только испуганно моргал выпученными глазами. Двустволка вдрур оттолкнулась от него и стала исполнять фуэте, крутилась как балерина на одной ноге, каждый раз направляя на Андрея Андреевича дуло и угрожающе приговаривая: пух-пух. Насмерть перепуганный Андрей Андреевич попятился прочь от сумасшедшей двустволки — ползком, упираясь руками и ногами в землю и обдирая зад о колючки, как назло, в изобилии оказавшиеся на его пути.

Шиша, учинившая эту справедливую расправу над обидчиками лесных жителей и довольная ре-

зультатами, вышла из своего укрытия и стала вместе с волчонком забрасывать землёй тлеющий костёр. А созванные ею медведи раскатали по брёвнышкам сторожку и навели порядок на опушке. Зачем в лесу сторожка, если в ней укрываются плохие люди?

Пощадив ошалевших от страха и боли браконьеров, Шиша вывела их к дороге и усадила под развесистой лещиной, напустив вокруг густой мокрый туман. Те ещё что-то бормотали про гиблое место, стуча от холода зубами и трясясь от пережитого кошмара всеми своими изодранными телесами. А когда настал рассвет, рассеялся туман и стало видно дорогу, браконьеры вскочили на ноги и бросились наутёк. Потом, даже отойдя от потрясений, к проклятому лесу они больше не приближались, ружей в руки не брали, а Андрей Андреевич ещё долгое время шарахался при виде любого огнестрельного оружия, вспоминая свою сумасшедшую двустволку и моля Бога, чтобы только эта чёртова двустволка не задумала покинуть лес, где он от неё позорно сбежал, и вернуться к нему.

А Шиша со своими друзьями продолжала прибираться в лесу, думая невесёлые думы.

— Нельзя разрушать чужой дом! — возмущалась Шиша. — Ведь лес — это дом зверей, больших и маленьких, и даже совсем малюсеньких, здесь каждое дерево — чей-то дом. Каждый цветок — чьё-то укрытие, любая травинка — чьё-то прибежище.

На уборку после браконьерского бесчинства ушёл целый день. Уже начало темнеть. Шиша набрала лечебных растений для козы Розочки, отыскала свою метёлочку, расправила прутики так, чтобы метёлочка стала разлапистой, и, уставшая и измазанная копотью, свернулась калачиком на своей метёлочке как на подстилке и крепко заснула. А та совершенно самостоятельно, то, что называется автопилотом, понесла её вверх, за тучи.

А на земле в это время пошёл хороший летний дождь, смывая гарь с хвои, с листьев, с травы. И, невзирая на дождь, в темноте ночи бежал волчонок, каким-то необычным чутьём угадывая за толстыми тучами полёт своей маленькой хозяйки.

— Какая плохая ночь! — воскликнула Шиша, закашлялась и протёрла пальчиком слезящиеся глаза.

Она внимательно вглядывалась в мокрую темень ночи, но очертания деревенских домиков трудно было угадать — ни "одного мерцающего огонька не было видно. Шиша в растерянности заметалась

W W W •• | я

в этой непроглядной тьме на своей метелочке. И с трудом определив бабушкин домик, направила туда свою метёлочку. Вскоре под ногами у неё зашелестели мокрой листвой ветви знакомого тополя — значит, она попала туда.

Шиша резко направила метёлочку вниз и, не рассчитав, врезалась прямо в тополь и сломала большую ветку. «Бабушка простит, она добрая», — нежно подумала Шиша и, приземлившись, направилась к бабушкиной избушке. Но что за ерунда: вроде это бабушкин домик, а саму бабушку Шиша чувствует в другом месте. Шиша ещё раз протёрла глаза и старательно потянула носом. «Да нет же, это бабушкин дом! Просто я слегка простыла под дождём, поэтому мой нос немного утратил чувствительность», — мысленно заключила Шиша.

Она хотела аккуратно прислонить свою метёлочку к тополиному стволу, но не рассчитала, и со всего маху попала в мокрые ветви, «которые безжалостно осыпали её дождевыми каплями, отчего Шиша так громко расчихалась, что сломанная ветка негодующе заскрипела.