Тамара Черемнова - Приключения лесной ведьмочки Шиши [сказочная повесть]

* * *

Что же произошло с дроздёнком в тот злополучный день? А вот что.

Прождав Шишу трое суток, глупый дроздёнок решил поискать её сам. Он храбро шагнул на край гнезда, засвистел и вывалился в траву. Поднявшись кое-как на лапы, дроздёнок поковылял, куда глаза

его глядели, даже не замечая, что за ним вскоре потянулась вереница удивленных хищников. Впереди всех — голодная лиса. Вытаращив глаза и аппетитно облизываясь от предвкушения сытного обеда, она бежала за ним, всё ближе и ближе подбираясь к его трепещущему хвостику.

Вдруг, откуда ни возьмись, перед носом лисы возник Лобастик. Зло цокнув на Лису зубами, он схватил дроздёнка и помчался во всю прыть. Лиса, не смея протестовать — ведь волк, даже такой юный, выше её в лесной иерархии,— грустно вздохнула, провожая глазами несостоявшийся обед, и уныло поплелась восвояси.

В деревне все ещё спали, когда Лобастик принёс на бабушкино крылечко чуток придушенного дроздёнка в полуобморочном состоянии. Положил его на деревянный настил, поскребся в дверь, подождал, когда та выйдет, и с чистой совестью умчался в лес. Бабушка, подобрав дроздёнка, зашла в избу.

А Шиша уже сладко спала в тёплой постельке и сейчас больше была похожа на обычную деревенскую девочку Настеньку. На то, что это лесная ведьмочка, указывала лишь стоявшая рядом метёлочка.

* * *

«Вот как бывает, когда начинаешь упрямиться и вредить другим...», — грустно думала Шиша, сидя у окошка в бабушкиной избушке.

Когда она честно рассказала бабушке про все свои злоключения и нехорошие проделки в отношении сестёр, то та нахмурилась и печально произнесла: '

— Не ожидала я такого от моей Настеньки...

Шиша виновато втянула голову в плечи и ждала,

что бабушка её отругает, отчитает, да ещё накажет... Но та, минуту помолчав, тихо молвила:

— А теперь ты должна вернуться к своим сёстрам и попросить у них прощения за то, что так дерзко себя вела и так подло вредила им.

Шиша посмотрела в окно на Розочку, безмятежно жующую сено, на лакающего молочко кота Ваську,

на петуха Петю, неторопливо склёвывающего зёрна из кормушки, и даже слегка позавидовала — ведь им-то не надо ни у кого просить прощения. А это так трудно: признать свою вину и попросить прощения...

Однако бабушку надо слушаться, и завтра же Шиша полетит к сёстрам извиняться за своё недостойное поведение и подлые проделки. Нога, благодаря бабушкиному уходу и Розочкиному ежедневному парному молочку, у неё уже поджила, на месте ранок остались лишь еле-заметные пятнышки.

Дроздёнка выпустили в поле, так как он теперь вполне самостоятелен: бабушкина курочка Ряба научила его добывать себе еду. А кот Васька до того привык к дроздёнку, что каждый день бегает к нему в гости.

Шиша глянула ещё раз в окошко и вдруг услышала манящий шум леса. Как там сейчас Лобастик? Как другие звери? Всё же она была не девочкой Настенькой, а лесной ведьмочкой Шишей, и лес настойчиво звал её обратно.

И ей захотелось прямо сейчас, незамедлительно, не откладывая ни на секунду, отправиться в родной лес. И она невольно потянулась к метёлочке.

— Подожди, Настя, хотя бы до вечера. Уже скоро наступят сумерки, и ты тогда спокойно улетишь, —

промяукал вернувшийся в избу кот Васька. — Да и бабушку надо дождаться, чтобы попрощаться.

Но Шиша всё же была не деревенской девочкой Настенькой, которая бы дождалась утра, позавтракала бы, неспешно, вприпрыжку, пошла бы в лес по тропинке, взяв лукошко для ягод или корзинку для грибов, глядя по сторонам и любуясь красотами природы, а лесной ведьмочкой, готовой сей момент оседлать метёлочку и лететь высоко над землёй так, что ветер засвистит в ушах.

И, вскочив на метёлочку, она стремительно понеслась вперёд — в лес, в пещеру, к сёстрам, по которым, несмотря ни на что, даже слегка успела соскучиться.

Шишу ждёт столько дел...

Но она непременно вернётся к своей бабушке.

Шиша тихонечко сидит в пышных ветвях старого тополя, окружённая темнотой. Она влетела в тополь совсем недавно, и её никто не видел. Усевшись напротив бабушкиного окна, Шиша наблюдает, как бабушка привычно пытается вдеть нитку в ушко штопальной иглы (ослабевшие глаза подводят), как кот Васька норовит свернуться у бабушки на коленях,* но бабушка всё никак не усядется: то вкусно пахнущие пироги в печке проверит, то фитиль в керосиновой лампе подвернёт, то упавшую иголку поищет.

— Это моя бабушка! — злится в ветвях тополя Шиша. Злится-то она злится, а вот выйти из своего укрытия и прогнать с бабушкиных колен кота Ваську да обнять свою любимую бабушку не может. У Шиши

©Pv 58

слёзы бегут по щекам: вспомнила, как недавно сама уютно дремала на коленях доброй бабушки.

Эх, кажется, что всё это вчера было, но с того времени столько воды утекло и столько круглых лун по небу прокатилось...

* * *

Когда Шиша покорно прилетела к сёстрам и попросила прощения за все содеянные пакости (набила пещеру прелыми листьями, подмешала смолу в тушь, налепила из облачков «карикатурных портретов), то сёстры наперебой, и по очереди и хором, принялись бранить хулиганистую ведьмочку, несмотря на её чистосердечное раскаяние, и заперли в чулан, которым служило одно из многочисленных пещерных углублений.

Долго плакала Шиша в тёмном чулане. Вообще-то в чулане было ничуточки не страшно, весело попискивали летучие мыши, играя в свои игры, мирно шуршали насекомые, лениво ползая по стенам и перелетая из угла в угол. Но бедной Шише было не до веселья — на душе сделалось совсем скверно. Так, плача, Шиша не заметила, как задремала, и уже сквозь дрёму услышала, как звякнул замок на двери чулана, и вошли сёстры.

— Ну что: наплакалась? — спросила самая старшая сестра. — Нечего от безделья реветь, вставай, пошли на твой праздник.

— На какой ещё праздник? — удивилась Шиша.

— Как это на какой! — завозмущались сёстры. — Ты, кажется, хотела иметь свою собственную законную метёлочку. Или уже раздумала?

— А разве уже семь лун прокатилось? — спросила Шиша удивлённо.

— Даже не семь, а больше, пока ты гостевала у той бабки, — фыркнула средняя сестра, та, что шла следующей за самой старшей.

Сёстры вывели Шишу из чулана, дали ей кружку молока дикои лосихи и пресную лепешку (ах, далеко этой лепёшке до бабушкиных пирогов!). Шиша покушала, и они отправились на самую высокую гору. Там уже пылал большой костёр, резвые ведь-

(SPv бо

мочки — духи гор, равнин, лесов, полей, рек, болот — весело прыгали через огонь и лихо отплясывали, но, когда луна повисла над самой верхушкой этой горы, все притихли. Вперёд выступила самая старшая сестра и сказала: