Сост Марк Ватагин - Медноволосая девушка. Калмыцкие народные сказки

Калмыцкому фольклору, как говорится, везет. Двадцать пять лет назад поэт Семен Липкин сделал блестящий перевод калмыцкого героического эпоса «Джангар». А сегодня, используя богатый опыт Семена Липкина, поэт Марк Ватагин сделал образцовый перевод калмыцких богатырских сказок. На русском языке сказка обрела форму, соответствующую оригиналу. Найденные переводчиком русские эквиваленты сказочных поэтических формул, четкий ритм придают произведениям своеобразное, неповторимое звучание.

«Так прекрасна она, что в сиянии ее лица можно табун охранять, так прекрасна она, что в сиянии черных глаз можно узор вышивать...» «Так далеко находится эта страна, что, если птица филин вздумает туда полететь, трижды яйца успеет филин снести, трижды птенцов выведет филин в пути». Эти формулы кочуют из сказки в сказку.

Интересна серия бытовых сказок с их ярко выраженным демократизмом. В сказке «Му» бедняк но имени Му, т. е. «замухрышка», оказывается по много раз умнее и благороднее хана. Хан обращается к нему за советом, хан не может без него жить. В сказках «Шовара», «Обманщик Сеняка» бедняки расправляются со своими хозяевами-угнетателям.

Народ высмеивает скупость, хвастовство в сказках «Скупые старик и старуха», «Старик-силач» и с любовью рассказывает о наблюдательных братьях-следопытах («Три сына старика Дживдя»), об умной девушке («Три брата и сестра»). Идея защиты родной земли и пронизывает богатырские сказки.

Волшебные и бытовые сказки наиболее полно отражают жизнь народа, его традиции и нравы, в них приводится множество интересных этнографических сведений. Читая их, мы знакомимся с национальной культурой, с национальным характером, обычаями, узнаем думы и чаяния народа на протяжении многих веков. Встречающиеся в сказках религиозные элементы не мешают нам выделить главное — стремление народа к правде, справедливости.

Современные калмыцкие писатели учатся яркому, образному народному языку сказок. Некоторые писатели, умело используя фольклорные сюжеты, дают им новое, современное звучание. Здесь в первую очередь следует отметить сказки Давида Кугультинова («Бамба и красавица Булгун», М., 1959).

Народы нашей страны почти не знакомы с калмыцкой культурой. Мы надеемся, что эта книга поможет читателям понять богатейшее творчество калмыцкого народа — народа мудрого, обладающего неистощимой фантазией, народа, который и в своих сказках всегда мечтал о справедливости и о счастливой жизни.

Б. К. Пашков

Мне посчастливилось долгое время работать в Калмыкии и близко познакомиться с замечательным калмыцким фольклором.

Я хочу, чтобы читатели этой книги полюбили калмыцкие сказки, мудрые и поэтичные.

Пользуясь случаем, хочу выразить сердечную благодарность и признательность сотрудникам Калмыцкого научно-исследовательского института языка, литературы и истории Л. С. Сангаеву и А. Ш. Кичикову, сделавшим подстрочные переводы сказок, а также М. Э. Джимгирову и писателям С. К. Каляеву и Д. Н. Кугультинову, у которых я получал исчерпывающие консультации во время работы над книгой.

Марк Ватагин

Это случилось давно, очень давно. Жил на земле хан Довджи-Цагап, который семь поколений не воевал. Был у него табун в один миллион голов, который мирно пасся при свете луны. Был у него другой табун в семь миллионов голов, который в сиянии солнца резвился в вольной степи. И был в том табуне один жеребец. Длинные уши и черные губы были у того жеребца.

Но не имел наследника старый великий хан.

И вот, наконец, родился прекрасный сын у седовласого хана Довджи на склоне лет. Через сутки сын-богатырь вырос так, что не хватило овчины, чтобы его завернуть. На вторые сутки не хватало и двух овчин, на третьи сутки было мало и трех овчин, на четвертые — четырех овчин, а па пятые сутки — пяти овчин не хватало, чтобы его завернуть.

На шестые сутки сын спросил у отца:

— Отец, есть ли в твоем табуне конь, достойный меня?

— Есть у меня табун в миллион голов, который мирно пасется при свете луны,— отвечал отец,— есть другое: табун в семь миллионов голов, который в сиянии солнца резвится в вольной степи. Есть в том табуне один жеребец. Длинные уши и черные губы у того жеребца. Думаю, что среди этих коней найдется и конь, достойный тебя.

Уздечку с серебряной оправой и длинный аркан взял сын-богатырь и пошел к табуну отца, чтобы выбрать коня, который был бы достоин его. Очень быстро сын Довджи-хана шел. Широкие балки перешагивал в два шага, узкие балки перемахивал в один шаг. Видит: пасется табун в миллион голов.

Табунщик спросил его:

— Чей ты сын и как тебя, мальчик, зовут?

Но мальчик имени своего не знал — не было имени еще у него.

К матери он пришел, густого золотистого молока пососал и спросил:

— Чей я сын, как зовут меня?

— Имя твое отныне — Дамбин-Улан. Отец твой — великий хан Довджи-Цаган, который семь поколений не воевал.

Снова взял мальчик узду и аркан и опять побежал к табуну. Широкие балки перешагивал в два шага, узкие балки перемахивал в один шаг. Вот и табун пасется под светом луны.

— Есть ли в табуне моего отца для меня подходящий конь? — у табунщика он спросил.

— А кто ты такой, отвечай мне, кто твой отец?

— Дамбин-Улан отныне имя мое. Отец мой — великий хан Довджи-Цаган, который семь поколений не воевал.

— Время, видно, пришло хану великому воевать. Вот почему у него родился сын-богатырь,— проговорил старик.

— Миллион голов пасется в сиянии луны. Неужели здесь не найдется коня для тебя?

И свистнул табунщик и крикнул табунщик, и миллионный табун растянулся в цепочку и побежал по тропинке конь за конем. Дамбин-Улан осмотрел всех пробегавших коней, но не было среди них подходящего коня для него. И заплакал Дамбин-Улан. И сказал:

— Мой отец — великий Довджи-Цаган-хан, который семь поколений не воевал, не смог подготовить за это время коня, коня, который был бы достоин меня!

И тогда ему старший табунщик сказал:

— Есть у отца твоего семимиллионный табун. Этот табун в сиянии солнца резвится в вольной степи. Думаю, в том табуне и найдется конь, могучий, богатырский конь, достойный тебя.

Дамбин-Улан побежал к тому табуну. Широкие балки перешагивал в два шага, узкие балки перемахивал в один шаг. Видит, пасется семимиллионный табун. Поздоровался с табунщиком Дамбин-Улан и спросил:

— Есть ли в табуне моего отца конь, достойный меня?

Но старший табунщик не ответил ему, а спросил: