Хатка Бобра - Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

Выглядел староста настоящим попугаем: вышитые туфли с загнутыми носками, маленькая ярко-зеленая шапочка из пальмовых листьев, широкий халат в яркую полоску и голый живот, вылезавший из халата по случаю теплой погоды. Бороду свою Пелгусий тщательно расчесал и, чувствовалось, побрызгал каким-то ароматным отваром.

— А ты как думал?! — кричал Пелгусий. — Унес из деревни старосту — не бортника какого-нибудь! не охотника! не бабу глупую! — а ста-рос-ту! Главнейшего человека! — старик погрозил Горынычу пальцем. — …и думаешь, так его тебе и отдали! Не-е-ет, наши мужики старосту своего кому попало не отдают!.. И дедушке Пелгусию рожи не делают! — строго добавил он, потому что Дунька пролезла вперед и передразнивала его, старательно перекашивая щекастое личико. — Так. А что же вы, мужики, его не связали? — продолжал старик с укоризной. — Сбежит ведь, злодей!

— Уважаемые дамы, я хочу сделать объявление! — Горыныч попытался заглушить вредного старика своим троекратным шипением.

— Да, уважаемые дамы! Я тоже хочу сделать объявление! — бойко подхватил березовский староста. — Змей Горыныч похож на червяка! Все слышали? У, чудище поганое, ненасытное, мерзопакостное, косолапое, кривохвостое…

— Девушки, милые, я вас всех отпускаю на свободу, — сказал змей. — Простите меня за то, что вас украл… Обещаю, больше этого не повторится.

Переполох, поднявшийся в хрустальном дворце вслед за горынычевыми словами, невозможно описать: половина красавиц от радости заплакала, а половина — засмеялась. Столько счастливых слез было в тот день пролито, что от них вокруг замка образовалось соленое озеро, в котором Горыныч потом ловил и треску, и морских окуньков, и даже атлантическую селедку — рыбу костлявую, но очень полезную для здоровья.

А березовские путешественники склонились перед Ладой, богиней любви и красоты, в низком земном поклоне и сказали:

— Спасибо тебе, Лада пресветлая, любовь бесконечная, красота несказанная! Одно твое слово мир освещает, зло в добро превращает.

— Спасибо тебе, Ладушка-матушка, сестрица-красавица! — сказала счастливая Смеяна.

— Слово-то доброе я сказала, — ответила богиня, — а поверил-то Горыныч не мне, а вам! Если бы Веприк с вами сюда не добрался да не доказал бы, как люди любить умеют, никогда бы Змей за своей тоской чужого горя не увидал.

Лада пресветлая засмеялась, встала рядом со Смеяной и так они стояли вдвоем, словно две сестры: высокие, гордые, золотоволосые. Тут только Веприк заметил роскошные одежды своей матери: голубые и синие шелка, разукрашенные вышивками и драгоценными камнями по вороту, жемчуг в косах, резные браслеты.

— Маманечка! — удивился он. — Королевна ненаглядная! А как же ты во сне ко мне приходила в одной рубашечке?

— Ты сам меня во сне придумывал, сыночек, — начала объяснять мать, но задумалась. — Постой-ка, — сказала она. — Хорошие ли были сны?

— Очень хорошие!

— Так значит, это Ладушка сны тебе присылала, чтобы ты не унывал! — Смеяна снова поклонилась богине.

— Тетя Лада! — воскликнул Веприк. — Как же это получается? Все боги по одному чуду обещали, а ты не одно, а много… постой… да ведь еще голубка, которая дорогу нам указывала — это ведь тоже твоя посланница…

Лада взъерошила маленькому охотнику выгоревшие золотистые волосы и спросила:

— Скажи-ка мне, а молодой козопас Али, который пожалел чужую девочку и готов был из-за нее поспорить со всей деревней — это разве не чудо?

Веприк озадаченно посмотрел на прекрасную богиню.

— А товарищ твой Чудород, когда он свою жизнь ради вашей отдавал, — не чудо ли это?

— Чудо! — шепотом подсказал Чудород, дергая Веприка. — Еще какое!

— А Мирослав Непоседа, сурожский купец, широкая душа? А Чернобород, бондарь из Киева, добрый и веселый человек, который сейчас твоему тятьке через забор частушки поет? — разве можно не дивиться на таких людей?

— И Добрило наш! — добавил мальчик, берясь за бортникову крепкую руку.

— И Фудя, отважный перелетный грек! — напомнил Добрило.

— И маманюшка моя! И батянька! — крикнул, волнуясь, Веприк.

— И ты сам, богатырь мой ненаглядный! — сказала Смеяна.

— Ах ты, любимый мой мальчик, маленький и глупый! — засмеялась Лада. — Да разве может любовь остановиться на одном-единственном чуде?! Ее волшебства бесконечны и неисчислимы.

Лада улыбнулась, а над садом и дворцом выгнулась небывалая радуга, озарившая полнеба.

— Волшебства, значит неисчислимые, — озабоченно бормотал Чудя. — Это хорошо. А я вот так и хожу с дырявым зубом. Нельзя ли…

Но на том месте, где стояла пресветлая богиня осталась только Смеяна, обнимавшая своих детей. А на сад и на всех, собравшихся в нем, сыпался, сияя и обещая всем счастье, удивительный дождь — красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый.

Столько волнений выпало Веприку в тот радостный день, что он чуть не забыл про Фукидида — спасибо Добриле, что напомнил.

Горыныч указал на дальнюю башню. Торопясь, взбежал мальчик по узкой стеклянной лестнице и в библиотеке среди книг и ученых рукописей обнаружил Фукидида, который был очень увлечен — только он не читал, а обнимался с кем-то, кого поначалу Веприк принял за другого Фукидида — так похожи были их большие носы, черные глаза и кудрявые макушки. Потом только мальчик сообразил, что второй Фукидид ростом меньше и к тому же — не мужчина, а женщина: толстенькая, улыбчивая, глазастая, носатая, с целым водопадом темных, отливающих золотом кудряшек.

При виде мальчика Фукидид радостно вскрикнул и бросился к нему, но вернулся к подруге и начал что-то объяснять по-гречески, размахивая руками и крича во все горло. Потом он все-таки добежал до Веприка и начал его обнимать, а потом от радости запел «Ой, да то не зоренька ясная!..»

Маленький отважный березовец пересказал товарищу все, что случилось после пленения того драконом: как вернулась голубка и принесла в заснеженную Березовку берестяное письмо из Африки, как отправились друзья в путь по зимнему лесу, как послал им лес могучих туров, которые довели их до Киева, как торговые греки показали им карту и объяснили, где искать Змея, как мохнатый Велес подарил им чудесных верблюдов, а грозный Перун защищал по дороге из Киева до Сурожа, как вольный Стрибог за три дня перенес березовский отряд через три моря, а потом их поймали кочевые арабы и отвезли в черные пески, но солнечный Даждьбог умерил земной жар и в песках выросли деревья. Грек ахал, вскакивал с места, хлопал в ладоши, иногда от волнения забывая перевести что-нибудь на греческий язык для своей жены, и тогда она больно щипала его, потому что сама слушала с большим интересом и тоже ахала, вскакивала с места и хлопала. Веприк поведал им, как светлая Лада уговорила Змея Горыныча больше не разбойничать и он по собственному желанию отпустил всех своих пленниц на волю.