Молдавские сказки

В связи с этим, нельзя снова не вспомнить высказывание Максима Горького, которым он определил роль народа в создании национальной культуры: "Народ — не только сила, создающая все материальные ценности, он — единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных, первый по времени, красоте и гениальности творчества философ и поэт, создавший все великие поемы, все трагедии земли и величайшую из них — историю всемирной истории" [2] М. Горький. Собр. соч. т. 24, 1953, стр. 26. . Эти слова полностью относятся и к устному творчеству молдавского народа, украсившего достижения мировой литературы именами и бессмертными произведениями Крянгэ и Эминеску. Больше того: мотивы молдавского фольклора встречаются и в творениях писателей и поэтов других народов.

Русский беллетрист А. Ф. Вельтман сообщает в своих воспоминаниях, что в бытность свою в Бессарабии, как раз во время пребывания здесь в ссылке А. С. Пушкина, он также интересовался молдавскими сказками. Вельтман пишет: "Вскоре Пушкин, узнав, что я тоже пописываю стишки и сочиняю молдавскую сказку "Янко Чабан", навестил меня и просил, чтоб я прочитал ему что-нибудь из "Янка". Гораздо позже известный русский славист А. И. Яцимирский предложил в своих исследованиях для некоторых сказок, написанных А. С. Пушкиным, в том числе для "Сказки о рыбаке и рыбке" и "Сказке о мертвой царевне и семи богатырях", соответствующее молдавские и румынские варианты. Свое исследование Яцимирский закончил словами: "…богатая неразработанным материалом румынская филология представляет несомненный интерес для слависта, этнографа и даже будущего толкователя произведений Пушкина" [3] А. И. Яцимирский. Румынские параллели и отрывки в некоторых произведениях А. С. Пушкина. Варшава (оттиск). 1901, стр. 29. . Дальнейшие исследования подтвердили правильность суждений Яцимирского. Находясь в Молдавии, Пушкин действительно, интересовался устным творчеством молдавского народа и использовал его мотивы в своих поэмах "Цыганы", "Братья-разбойники", в повести о бесстрашном гайдуке Кирджали, а также в ряде сказок. Мотивами молдавского фольклора вдохновлялся и известный украинский прозаик — М. Коцюбинский. На молдавский фольклор обратил свои взоры и искусно использовал его в своем раннем творчестве и великий русский писатель Максим Горький. Свой рассказ "Старуха Изергиль" Горький начинает словами: "Я слышал эти рассказы под Аккерманом, в Бессарабии". И Горький описывает с восхищением людей труда, их работу и песни. "Однажды вечером, кончив дневной сбор винограда, партия молдаван, с которой я работал, ушла на берег моря… Они шли, пели и смеялись; мужчины — бронзовые, с пышными, черными усами и густыми кудрями до плеч, в коротких куртках и широких шароварах; женщины и девушки — веселые, гибкие с темносиними глазами, тоже бронзовые… Они уходили все дальше от нас, а ночь и фантазия одевали их все прекраснее". В первых публикациях горьковских гениальных произведений "Легенда о Марко" и "Девушка и смерть" имелись подзаголовки "Валашская сказка" и "Румынская легенда" [4] Н. Пиксанов. Горький и национальные литературы, М., 1946, стр. 17. .

В богатом художественном слове молдавского народа нашли отражение его горести и радости, быт и нравы, вековая борьба против иноземных поработителей. При всей их фантастичности, сказки вместе с тем реалистичны. И всегда они носят национальный отпечаток. Рельеф, флора и фауна, представленные в молдавских сказках, характерны для занимаемой сейчас или в недавние времена территории.

Главный герой молдавской волшебной сказки — богатырь. Это молодой человек, наделенный прекрасными душевными качествами и незаурядной силой. Чаще всего он именуется Фэт-Фрумосом. Его товарищи — персонажи, наделенные сверхъестественными силами, волшебные кони или простые крестьяне — помогают ему преодолеть трудности, победить коварных врагов и найти красавицу Иляну Косынзяну. Силы зла представлены чародеями, колдунами, драконами или другими необычными персонажами, как Мужичок-с-Ногогок-Борода-с-Локоток, и очень часто — царями, боярами, мироедами.

Во всех сказках ярко выражена страстная любовь к родному краю, к простым и честным людям, идея справедливости и отмщения за причиненное зло. Сказители особенно воодушевляются при изложении событий, в которых осуждается деспотизм и эксплуатация человека человеком, а также национальное угнетение. В этих сказках парод отразил свое отношение к соседствующим народам. Чертами отрицательных персонажей он наделяет турок и татар, многовековых угнетателей молдавской земли. И наоборот: русский человек, русский воин, освободивший Молдавию от турецкого ига, представлен другом и избавителем. Иван Турбинка, отставной русский солдат, все свои силы устремляет на защиту обездоленных, на благополучие всего человечества.

Не отражая всего многообразия сказок, бытующих в молдавском современном фольклоре, сказки данного сборника, как уже было сказано выше, знакомят читателя с основными обобщениями молдавского народа в его сказочном эпосе.

Этим сказкам отдали заслуженную дань гениальные художники слова не только молдавского, но и других народов мира.

О молдавском сказочном эпосе можно говорить, следовательно, как о вкладе в общую сокровищницу культуры народов нашей великой Родины.

Жила-была старуха, и было у нее трое сыновей, высоких, как дубы, и очень послушных, но не очень-то умных.

Немалая усадьба крестьянская, дедовский дом со всем его скарбом, виноградничек да отличный плодовый сад, скотина и множество птицы составляли хозяйство старухи. К тому же и денежек белых отложила она про деньки черные, ибо десятью узлами вязала каждую денежку и тряслась над каждым грошем. Чтобы не отпускать от себя сыновей, поставила старуха еще два дома рядом — один справа, другой слева от дедовского. Но тут же накрепко решила сынов своих и будущих невесток возле себя держать, в дедовском доме, и никакого раздела не учинять до самой кончины своей. Так и сделала; и сердце ее смеялось и радовалось при одной только мысли о том, как счастлива будет она, когда станут ей сыны помогать, а будущие невестки ласкать ее да нежить. Нередко так про себя думала: "Буду за невестками приглядывать, за работу их засажу, в узде держать буду, а в отсутствии сыновей ни на шаг не позволю отойти от дому. Моя-то свекровь — да будет ей земля пухом! — так же со мной поступала. И мой муженек — упокой его, господи! — не мог пожаловаться, что я ему неверна была, или добро его по ветру пустила… хоть и были иногда подозрения… и корил он меня… но теперь это дело прошлое".