Молдавские сказки

— Эх, милый мой, худо очень, что не дала она тебе шкатулки. Одна надежда нам осталась — на старшую сестру. А ежели и та не даст, то я уже не знаю, как нам быть.

— Ну так полетим к ней, — говорит Некулай. — И чему бывать, не миновать. Не стану же я из-за каких-то жадных баб волосы на себе рвать.

Летели они снова, летели над морями-океанами, и вот показался вдали черный лес, а посреди леса — дворец весь из чистого золота с башнями из самоцветов.

Постучал Некулай в ворота, открыла ему старшая царевна. Как увидела она земляка — от радости тут же свалилась без памяти. А как очнулась, стала его обнимать и целовать, века долгого желать да приговаривать:

— Эге-гей, добрый человек, живо, знать, еще мое счастье, раз ты добрался до меня. Я ведь здесь не то что человека, а птичьего пера еще не видела.

Позвала она его в дом, чтоб был гостем за столом, во все глаза на него глядела, наглядеться не могла. Наконец Некулай поднялся из-за стола и стал готовиться в путь-дорогу.

— Ну, будь здорова, добрая душа, а мне домой пора поспешать. Дальняя отсюда дороженька, ох и устанут мои ноженьки.

Старшая царевна и так и этак старается ему угодить, только бы посидел хоть еще чуточку. А как увидела, что больше ей его не удержать, стала слезы лить, причитать:

— Ох, горе мне, далеко же я от света заброшена, и кто знает, когда еще доведется увидеть здесь живого человека. Так уж, видно, на роду мне написано — всю жизнь тосковать, до самой смерти.

Затем велела она Некулаю, чтоб выбрал себе в подарок какую-нибудь из ее вещей.

Подошел Некулай к печному карнизу и говорит:

— Не нужны мне, царевна, ни золото, ни самоцветы. А дай-ка ты эту шкатулочку в дар мне, отнесу я ее жене, и будет она тебе всю жизнь благодарна.

Не захотела царевна ни в какую отдавать ему шкатулку.

— Она мне, — говорит, — досталась от матери, да будет ей земля пухом.

Но затем, как увидела, что Некулай ей в ноги повалился, пожалела его и молвит:

— Ну, ладно, возьми себе шкатулку, я-то все равно стара, не много осталось моего веку. Только знай, шкатулка эта не простая, а волшебная. Стоит тебе сказать: "Шкатулочка, отворись!" — и она тут же откроется и даст тебе все, что душа твоя пожелает.

Едва Некулай взял в руки шкатулку, как раздался страшный грохот и рухнул золотой дворец, и предстал пред ним прекрасный могучий царевич, говоря:

— Спасибо тебе, баде Некулай, за то, что помог мне рассеять чары злые, причинившие нам столько горя. Узнай же, что и мои сестры были опутаны колдовством лютой ведьмы — матери драконов, а теперь и они свободны.

Вывел царевич из конюшни белого арабского скакуна, посадил на него сестру, сам вскочил в седло и умчался. Видать, от радости великой забыл он сказать Некулаю, какой дорогой домой добираться.

Куда ни глянет Некулай, окрест — все лес да лес густой, и кто его знает, в какую сторону податься. Наконец, заметил он тропинку и пошел по ней. Шел, шел, а как дошел до какого-то ручейка, почуял, что голод сосет под ложечкой. Достал он свою шкатулку и только успел промолвить: "Шкатулочка, отворись!", как она тут же отворилась и полезли из нее крытые столы со всякими яствами, так что у бедного даже слюнки потекли, а рядом где-то раздались звуки прекрасной, баюкающей музыки. Наелся Некулай до отвалу, напился водицы ключевой, а как стал шкатулку закрывать — не тут-то было. Мучался, мучался, никак не догадается, какими словами закрыть ее.

Сидит он, призадумался, пригорюнился; вдруг перед ним, словно из-под земли, баба-яга вырастает и говорит:

— Я скажу тебе, как закрыть шкатулку, но ты мне за то отдашь то, что у тебя есть дома, а ты о нем не знаешь.

А баба-яга была матерью драконов и леса. И замыслила она отомстить Некулаю за то, что тот помог царевичу от чар ее избавиться.

Посмотрел Некулай на ведьму, подумал: что бы такое у него могло быть дома, о чем бы он не ведал? "Какое у меня дома богатство? — спросил он себя. — Человек я бедный и, кроме жены, вроде ничего у меня и нету".

— Ладно, мегера, согласен, — говорит Некулай. — Научи меня, как закрыть шкатулку.

А баба-яга в ответ:

— Скажи: "Шкатулочка, затворись!"

Сказал Некулай: "Шкатулочка, затворись!" — и тут же все столы исчезли, а шкатулка закрылась. Взял Некулай свою шкатулку и пошел своей дорогой, а ведьма кричит ему вослед:

— Как пройдет семь лет, приду я к тебе за расчетом.

Пришел Некулай домой, а дома у него пир горой. Родила ему жена сына златокудрого. Некулай-то, уходя из дому, не знал, что жена тяжела была. От горя своего горького стал он биться, что рыба на песке. Только теперь понял, какую цену взяла с него ведьма. Хочешь-не хочешь, хлебай, Григорий, горе!

А парень рос не по дням, а по часам, и был он красив и умен на диво. И чем старше становился Штефэнел-Фэт-Фрумос, тем больше мрачнел его отец. Как пошел ему седьмой год, Некулай стал за ним ходить по пятам, глаз с него не спускал, все боясь, как бы не похитила его баба-яга. Осунулся Некулай, пожелтел, как воск, не пил, не ел ничего…

В день, когда мальчику исполнилось семь лет, вышел он поиграть на крылечке. Вдруг, откуда ни возьмись, налетел черный смерч, подхватил его и мигом унес.

Очнулся Штефэнел-Фэт-Фрумос в черном лесу, в избушке бабы-яги. Ведьма подозвала его к себе и говорит:

— Должна я тебя, парень, в дракона обратить, и будешь ты мне всю свою жизнь службу служить. Вот задам я тебе три задания. Выполнишь их — твое счастье, бери свою торбу и убирайся домой. А не сможешь выполнить — пеняй на себя. Искупаю в этом котле со смолой и обращу в дракона.

И мегера показала ему котел со смолой.

— Теперь, — говорит баба-яга, — ступай в лес и чтоб к утру приволок мне десять тысяч возов дров, я смолу вскипятить хочу.

Взял Штефэнел топорик и побрел в лес. Идет и горькую думу думает: "Не умер Данило, так болячка задавила. Вот и кончился, Штефэнел, счет твоим дням".

Как ему за одну ночь такую тьму-тьмущую дров нарубить?

Вдруг пересекла ему дорогу девушка, красивая, как цветок, и говорит:

— Не горюй, Штефэнел-Фэт-Фрумос, я помогу тебе. Баба-яга — моя мачеха, ей бы и меня хотелось заживо в землю вогнать: задумала она выдать меня за дракона. Ты ложись и спи спокойным сном, до утра весь лес будет порублен.

Не поверил ей Штефэнел, да терять-то ему было нечего: хоть так, хоть этак, сам-то все равно не сможет выполнить задание ведьмы. Улегся он и уснул. А девушка достала флуер, заиграла на нем, и сразу собралось вокруг нее множество драконов. — Что прикажешь, хозяйка? — спросили они. Девушка-то была феей. И говорит она драконам: — Чтобы вы до утра весь лес порубили, пусть баба-яга насытится, подавиться бы ей этими дровами!

Наутро баба-яга проснулась, глянула на двор, а там дров — что листьев в лесу и травы на лугу. Проснулся и Штефэнел и удивился еще больше. "А гляди-ка, — подумал он про себя, — чудеса-то какие! Видать, эта девушка и в самом деле мне друг". И пошел он благодарить ее. Тут увидела его ведьма и говорит: