Кристофер Хили - Как победить злодея

— Прошу прощения, — проговорил он ломким голосом. Драка тут же прекратилась, все бойцы, отдуваясь, уставились на гонца. — Я ищу принца Густава. Который из вас принц Густав?

Густав вздернул подбородок:

— У одного меня тут по всей шкуре не растет шпинат — и ты еще спрашиваешь, который тут я?

— Простите, сэр, ваше высочество, сэр, — затараторил гонец. — Просто у меня поручение доставить это послание только принцу Густаву в собственные руки. Я отправился в Штурмхагенский замок, но принца Густава там не было. Мне сказали, что, если я хочу найти принца Густава, надо бежать сюда. Так вы принц Густав?

— Давай сюда письмо, — потребовал Густав.

Гонец замотал головой.

Густав разозлился:

— Да, я Густав. А теперь давай мне письмо, Капитан Конкретика!

Гонец подбежал к Густаву и вручил ему послание.

— Вот, сэр, ваше высочество, сэр, — сказал он. — Я догадался, что капитаном вы меня назвали, скорее всего, в ироническом смысле, однако на всякий случай все же поправлю вас: я не капитан. Я просто гонец. Меня зовут Смимф.

— Сочувствую, — буркнул Густав.

Он развернул письмо — и с каждым словом, которое написал Фредерик, глаза его становились все круглее и круглее.

— Да чтоб меня за ухо да в кувшин! Что учудил Плащеватый — дал себя похитить! Эй, мелочь почтальонская, беги обратно, передай Аксельбанту, чтоб без меня никаких глупостей! Скажи ему, я тут!

— Хорошо, — кивнул Смимф. — Только меня зовут Смимф.

— Не важно, — сказал Густав.

— А Аксельбантом, полагаю, вы назвали принца Фре…

— Да! — рявкнул Густав. — Правильно полагаешь! Беги! — Но не успел он договорить, как гонца и след простыл.

— Сердитый Человек надо уходить, да? — спросил господин Тролль.

— Долг зовет, косматик болотный, — отозвался Густав.

Он бы в жизни не признался, но на самом деле уже несколько месяцев ждал весточки от старых друзей. Его несколько раздосадовало, что спасать придется Лиама, а не кого-нибудь другого, однако при мысли о настоящих приключениях сердце у него заколотилось с небывалой силой.

— Не огорчайся, я вернусь. Пока что веди уроки за меня.

— Ха-ха, великолепно, — сказал господин Тролль. — Тролль провести урок драка пеньками.

— Отличная мысль, — одобрил Густав. Наспех сложил пожитки, вскочил на Семнадцатого и поскакал по длинной дороге в Авонделл.

— Ладно, ребята, давайте попробуем еще разок. Прогон сцены! — крикнул Дункан.

Вскоре после приостановки деятельности Лиги Принцев они с Белоснежкой вернулись в уединенный домик в Сильварийских лесах. С тех пор Дункан день и ночь работал над своим руководством для начинающих искателей приключений. Набравшись опыта в Лиге, Дункан рассудил, что он, как никто, подходит на роль составителя подобного руководства. К сожалению, Дункану было очень трудно припомнить, почему, собственно, он совершил те или иные подвиги. Чтобы легче было воссоздать мотивы собственных поступков, он заставлял местных гномов устраивать костюмированные реконструкции событий прошлого — надеялся, что это оживит их в его памяти. Гномы были вовсе не в восторге.

— Прогон! — повторил Дункан.

Облаченный в пышные красно-желтые панталоны и зеленый войлочный камзол с белым сборчатым воротником, он сидел на стульчике в саду и смотрел, как гномы изображают, как они с Лиамом пытались бежать из разбойничьего лагеря, который бдительно охранялся. В руке у Дункана было перо, чтобы все сразу записать.

— Это значит, что надо начать сначала, — добавил он.

Два усталых гнома тяжко вздохнули и побрели за куст.

— Вы должны бежать! — сказал Дункан.

— А ты представь себе все в ускоренном виде, — проворчал Франк, первый гном.

Сильварийские гномы и так-то славятся склочным характером, но эти два гнома прообщались целый день с Дунканом, и настроение у них было даже хуже обычного.

— Давайте вы хотя бы притворитесь, что бежите. Это поможет мне лучше представить сцену, — сказал принц. — Ведь все, что вы сегодня здесь делаете, делается во имя всемирного сообщества героев!

Флик, второй гном, попросту опустил уши у шапки и притворился, будто ничего не слышит.

— Ладно, — сдался Дункан. — Продолжайте. Гм… Входит Большой Разбойник!

Появился третий гном, Фрек, — он тащился следом за Франком и Фликом. И вяло погрозил им кулаком.

— Слова не забудь! — шепнул ему Дункан.

— Я до вас еще доберусь, принцы, — уныло пробубнил Фрек. Потом умолк: нужно было выпутать из бороды жука.

— Какой ужас, — безо всякого чувства отбарабанил Флик. — Мы окружены.

С другой стороны, из-за березовой беседки, появились еще два гнома — Фрид и Ферд (они изображали всю разбойничью армию скопом). Дункан от волнения даже прикусил губу.

— Не волнуйся… Лиам, — сказал Франк Флику. — У меня… принца Дункана… есть блестящая мысль. Брось меня в него.

Флик одной рукой пихнул Франка. Франк прошаркал к Фреку, помахивая руками и бормоча «Ах, я лечу, я лечу». Остановился лицом к Дункану.

— Ну что, уразумел? Можно идти? — спросил он.

Дункан откинулся на спинку стульчика и поскреб подбородок.

— Все равно не понимаю, почему я это сделал, — сказал он. — Гмм… «Брось меня в него». Почему мне тогда показалось, что это блестящая мысль? Придется повторить. Может, задом наперед?

— Не-а. Я пошел, — заявил Франк.

И гномы вереницей зашагали прочь.

— Ладно, Франк, хорошая мысль, — согласился Дункан. — Нам всем не помешает передохнуть. Кстати, Фрек, хорошо сыграл, энергично. А ты, Флик, прекрасно выучил роль, просто в следующий раз постарайся, чтобы звучало чуть-чуть более героически. Давайте встретимся здесь, скажем, минут через десять. Джонни Пепперкорн!

Это восклицание объяснялось тем, что Дункан отвлекся на бурундука и почему-то решил, что того зовут Джонни Пепперкорн. Привычка ни с того ни с сего давать имена случайным животным была лишь одной из целой череды странных черт и увлечений, из-за которых с Дунканом почти всю жизнь никто не желал знаться. По сути дела, до прошлого года Дункан не мог назвать другом никого, кроме Белоснежки. Однако с появлением Лиги Принцев все изменилось: судя по всему, Фредерик, Лиам и даже (в какой-то степени) Густав принимали в Дункане искреннее участие. Вот только что у него был всего один друг — и внезапно их стало целых несколько. Безусловно, это был большой шаг вперед в общественной жизни Дункана, однако у него в результате возникло обманчивое ощущение собственной популярности. Он поверил, что он — суперзвезда. А поскольку он никогда не выходил далеко за пределы собственного садика, ему ни разу не случалось натолкнуться на какого-нибудь сильварийца из тех, кто постоянно шутил на его счет и называл его «принц Дунь-в-стакан».