Автор неизвестен - Монгольские сказки

— Надо этого ягнёнка сейчас же зарезать, а то он всё стадо твоё загубит.

— Как ты его зарежешь, когда он в воде стоит? Не полезу же я за ним в озеро!

— Я его выманю на берег! — сказала Отхон.

Подошла она к воде, начала подманивать ягнёнка.

Не двигается с места пегий ягнёнок.

— Какой упрямый! — говорит батор.

— Ничего! — говорит Отхон. — Я его сейчас обману.

Спряталась она в прибрежные кусты, кричит оттуда:

— Мее-е! Мее-е!

И только Отхон заблеяла, как прокатилась по озеру волна — и из воды показалась Наран.

Кинулись к ней батор и Саран, себя от радости не помнят. И пегий ягнёнок выбежал из озера, трётся у ног Наран.

Увидела это Отхон, обмерла со страху и всё блеет, остановиться не может:

— Мее-е! Мее-е!

Спрашивает батор у Наран:

— Где ты была? Почему не поехала в мою юрту?

Рассказала Наран батору всё про дочь нойона. Батор рассердился, бросился в кусты, вытащил оттуда Отхон.

Дочь нойона хочет что-то сказать, — только ни одного человеческого слова произнести не может. Откроет рот, а оттуда:

— Мее-е! Мее-е!

— Смотрите! Смотрите! — закричала Саран, — Отхон в овцу превратилась!

И верно, дочь нойона на глазах у всех шерстью покрылась, на лбу рога показались, на руках и ногах копыта выросли.

Стегнул её батор плетью, — бросилась Отхон-овца бежать в степь. Бежала, бежала, скрылась в траве. Больше её никто не видел. Говорят, эту овцу волки задрали.

А Наран осталась жить в юрте батора со своей сестрой и с ягнёнком пегим. Вскоре к ним и арат приехал жить. Юрту свою рядом поставил. И все они были счастливы до конца своих дней.

ыл у одного нойона слуга. Ходил он всегда в синяках, потому что хозяин бил его и без вины и за вину. Очень злой был у него господин.

Раз поехал нойон по делам в Ургу и слугу взял с собою. Нойон на хорошей лошади впереди едет, слуга на плохой позади трусит.

Немного времени проехали они — затянулось тучами небо, гром где-то вдали прокатился.

А нойон этот трус был, всего боялся и грозы тоже боялся. Услышал он гром, — стал оглядываться, куда спрятаться. Только в степи от грозы никуда не спрячешься.

Придержал нойон коня, кричит слуге:

— Не отставай от меня ни на шаг! Поезжай рядом!

Слуга подъехал, говорит:

— Как я поеду рядом? У меня конь плохой, ему за твоим не угнаться!

— Значит, ты его плохо пасёшь, бездельник! — закричал нойон и ударил бедного слугу ташуром так сильно, что тот еле на коне удержался.

В это время сверкнула молния и нойон закрыл от страха глаза. Слуга увидел, что господин его зажмурился, размахнулся и стукнул его палкой по голове. Нойон подумал, что это громом его ударило, от страха уткнулся головой в лошадиную гриву, шелохнуться боится. А слуга, как только раздавался гром или сверкала молния, бил своего господина увесистой палкой. Наконец, когда он ударил нойона десятый раз, тот свалился с лошади и потерял сознание.

Слуга не спеша слез с лошади и сел рядом с растянувшимся господином. Когда же он заметил, что нойон приходит в себя, — быстро повалился на землю и притворился, что лежит без сознания.

Нойон раскрыл глаза, увидел, что гроза прошла, стал подниматься. Всё тело у него так болело от побоев, что он без стона и шага ступить не мог.

Увидел нойон на земле слугу, — стал его расталкивать. Слуга открыл глаза, говорит:

— Когда гроза началась, меня сразу же молнией ударило. Не знаю даже, как я жив остался!

Нойон усмехнулся, сказал хвастливо:

— Никогда еще такого трусливого слуги у меня не было. Смотри на своего господина: в меня молния десять раз ударила, а я даже не зажмурился! Ты же от одного удара с лошади повалился!

одного бедного арата был сын Дамдин. Когда Дамдин подрос, отец сказал ему:

— Никакого хорошего дела не умеешь делать. Ступай из юрты, поучись у людей, как жить надо.

Ушёл Дамдин от отца, три года пропадал, на четвёртый — вернулся:.

Спрашивает отец:

— Чему научился? Рассказывай.

— Научился на хуре 11 11 X у р — двухструнная скрипка. играть, — отвечает Дамдин.

Рассердился отец:

— У других отцов сыновья железо ковать умеют, лошадей объезжать могут, а ты только на хуре играешь! Какая польза от такого уменья?

Ответил Дамдин:

— Кто мою игру слушает, тому жить легче становится, у того сердце веселее бьётся.

— Никакой пользы нет в хозяйстве от твоей игры, — говорит отец. — Ступай научись нужному делу!

Опять покинул Дамдин родной дом. Шёл, шёл, — пришёл к морю. Сел Дамдин на камень прибрежный, заиграл на хуре. Сколько времени играл, — неизвестно. Только вдруг видит: выходит из моря молодая девушка в белой одежде. Подошла к Дамдину, говорит:

— Меня за тобой отец прислал. Ему твоя игра понравилась. Идём со мной.

Смотрит Дамдин на девушку, глаз отвести не может. Такой красавицы на земле ему не встречалось. А дочь водяного хана протянула ему руку, торопит:

— Пойдём скорее, нас отец ждёт, сердиться будет, что не идём долго!

Схватил Дамдин красавицу за руку.

— Идём! Верю я, что ты мне зла не сделаешь!

Приказала ему девушка закрыть глаза и повела за собой в море. Немного времени прошло, — сказала девушка музыканту:

— Открой глаза!

Дамдин открыл глаза — перед ним дворец стеклянный, разноцветный. Посредине дворца морской хан на ковре зелёном сидит.

Подвела девушка Дамдина к отцу; морской хан говорит:

— Очень твоя игра мне нравится. Сыграй, что умеешь.

Заиграл Дамдин на хуре, — все заслушались.

День играл, два играл, на третий устал, положил хур к ногам.

— Такую музыку сто лет слушать можно! — кричит морской хан. — Будешь вечно играть для меня. За это дам тебе дворец, гору камней драгоценных.

— Отпусти меня, хан! — попросил Дамдин. — Не нужен мне дворец, и камни драгоценные не нужны. Хочу жить на земле, где родился; хочу, чтобы людям от моей игры радость была.