Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Исчезающий Этаж

– Да ну, чего там… Не бросать же ее! – недовольно буркнул Ванька, пряча морскую свинку под майку.

Оказавшись в темноте, свинка с удовлетворением обнаружила, что наступила ночь, и отрубилась.

Освещая факелом дорогу, ребята спустились по мраморной лестнице. Хотя мантии Поклепа с ними уже не было, заклинания с легкостью пропускали их. Наверное, помнили, что наверх они поднимались с хозяином. Лишь одно черномагическое заклинание полыхнуло и окутало их едким дымом. К счастью, из книжки быстро высунулся Гуго Хитрый и что-то буркнул. Дым сразу рассеялся.

Добравшись до оставленного пылесоса, Баб-Ягун старательно принялся заводить его, но пылесос только чихал. И на Баб-Ягуна, и на заклинание «Пилотус камикадзис», и на зеленые искры.

– Да что же это такое! – огорченный Баб-Ягун топнул ногой.

Тотчас из-под пылесоса выскочила укрывавшаяся там крыса с лягушачьими лапками (еще одна жертва поклеповского произвола!) и упрыгала в щель. В зубах у нее была изгрызенная веревочка от магического талисмана, отвечавшего за вертикальный взлет воздушной машины.

Снизу все еще слышались громкие шлепки карт и недовольное сопение проигравших.

Баб-Ягун удрученно почесал лоб.

– Вот свинство! И что нам теперь делать? Через бойницу нельзя, а внизу циклопы! Просто хоть сиди и жди, пока Поклеп пойдет с обходом и нас накроет! Слышь, Тань, может, вызовем купидончика и пошлем его за твоим контрабасом? В бойницу он не пролезет, но мы оставим его снаружи.

Таню такая перспектива не привлекала. Она слишком хорошо знала купидонов, чтобы быть уверенной: они раскокают контрабас в пять минут.

– Один купидончик его не дотащит, – сказала она. – А двоих или троих вызвать – они такой шум поднимут, что всю школу перебудят. Да еще начнут Гробыню щекотать и Черными Шторами ее обматывать… Придумай что-нибудь другое!

Она осторожно свесилась через перила и заглянула вниз. Выигрывал все тот же жуликоватый циклоп. Двое других послушно подставляли лбы, на которых успели уже вздуться шишки. Таня напряглась, вспоминая нужное заклинание, которому не так давно обучала их на уроке Медузия.

– Бумазейкус выползанус! – прошептала она.

Жуликоватый циклоп озадаченно зашевелил лопатками, ощутив между ними легкое щекотание. Вначале из-под воротника выползла крестовая дама, за дамой десятка, а потом и бубновый туз. Карты скользнули по бритому затылку циклопа и, точно злоупотребившие нектаром мотыльки, легкомысленно запорхали у него перед носом. Приятели циклопа тупо уставились на них, не сразу сообразив, откуда взялось это пополнение к колоде. Все испортил сам жулик, который, шмыгая носом, стал стыдливо отмахиваться от карт и даже попытался порвать крестовую даму на мелкие кусочки.

– Караул! Убивают! – завизжала крестовая дама, колотя циклопа веером по пальцам. – Бей его, ребята! Он шулер!

Два других циклопа переглянулись. На их плоских лицах разом отразилась одна и та же глубокая мысль. Они медленно поднялись.

– А-а! Не подходи, зашибу! – провинившийся циклоп суетливо схватился за дубину.

В следующий миг клубок из трех сцепившихся циклопов покатился вниз, сшибая на своем пути все заклинания Поклепа, а следом за ним торопливо бежали Таня, Ванька и Баб-Ягун, пыхтящий под тяжестью пылесоса, стукавшего его по коленкам.

– И зачем я купил пылесос без колесиков? Вот осел! – ругал себя Баб-Ягун.

Перешагнув через трех жалобно квакавших лягушек, одна из которых держала во рту крестовую даму, друзья знакомыми коридорами вернулись на жилой этаж.

Там все было тихо. Их ночное путешествие сошло незамеченным.

Утром Таня проснулась от дикого вопля Гробыни. Забившись в угол кровати, ее соседка показывала дрожащей рукой на Черные Шторы.

– В чем дело, Склеп? Опять Гломов в подтяжках приснился? – зевнула Таня.

После ночного путешествия голова была тяжелой. Веки словно налились свинцом.

– Это не Гломов! Мне этого не снилось! – крикнула Гробыня.

Таня бросила взгляд на окно и оцепенела. На Черных Шторах неподвижно замерла желтая старуха с высохшим лицом и пустыми глазницами. Ее отрубленные руки тянулись к Тане. Черные Шторы хихикали, довольные, что смогли поймать такой редкостный сон.

– Дрыгус-брыгус! – крикнула Таня, выбрасывая зеленую искру.

Черные Шторы дрогнули. Старуха с них исчезла. Однако долго еще Таня не могла прийти в себя. Ей все мерещились отрубленные руки и пустые глазницы Чумы-дель-Торт…

ПОЧЕМУ ОНА ВИДЕЛА ТАКОЙ СОН? Этого Таня никак не могла понять.

Очередной урок по снятию сглаза, первый в тот день, в пятницу, 13 февраля, начался как-то необычно. В руках у Зубодерихи не было привычной книжки стихов, да и сама она выглядела совсем другой – отрешенной и сосредоточенной. Стекла на ее выпуклых очках казались толще, чем обычно.

Не для того ли, чтобы спрятать глаза?

Таня сразу прогнала эту мысль, хотя неприятный осадок все равно остался.

Под мышкой Зубодериха держала черный классный журнал. Журнал негромко бормотал что-то – он вообще был слегка с придурью. Так, во всяком случае, утверждал Баб-Ягун.

– Начнем, как всегда, с проверки домашнего задания! – сказала Зубодериха.

Она небрежно подбросила журнал, и он принялся стремительно летать над классом, зависая на несколько секунд над макушкой каждого ученика. Его страницы шелестели. Длинное гусиное перо что-то быстро записывало, то и дело ныряя в чернильницу. Ребята невольно втягивали головы в плечи.

– Сейчас Гломова по макушке огреет! – хихикнула Дуся Пупсикова.

Все уже так привыкли к тому, что журнал всегда расправляется с Гуней, что сам Гломов больше всех озадачился, когда, миновав его макушку, журнал с чувством хлопнул по лбу Гробыню.

– А меня за что? Я все сделала! – возмутилась Склепова.

«Чукару курачукару?» – негромко пропищал журнал и вернулся к Зубодерихе.

Та мельком просмотрела выставленные отметки и кивнула.

– Как вы помните, я обещала, что мы будем проходить роковую порчу, – утвердительно произнесла она. – Так вот, сегодня тот самый день. А чтобы вы относились к теме серьезнее, я одолжила у Поклеп Поклепыча кое-что из реквизита…

Зубодериха щелкнула пальцами. Дверь распахнулась, и в класс вкатился большой дубовый гроб. Крышка откинулась, и стало видно, что гроб пуст.

– Ух ты какой… Вот бы полежать! – восторженно выдохнула Склепова, переставая тереть лоб.

Она знала толк в хороших гробах, недаром ее родители-лопухоиды работали в конторе «Ритуальные услуги». Возможно, от них Гробыня и унаследовала свой черный юмор и коллекцию идиотских шуточек.

Кое-кто захихикал. Зубодериха нахмурилась: