Дмитрий Емец - Таня Гроттер и колодец Посейдона

Трибуны возбужденно зашумели. Магфордский сектор ощутимо помрачнел. Малютка Клоппик на радостях поразил летающим ботинком Гломова еще парочку фанов Пуппера. Джейн Петушкофф открыла пудреницу и посмотрела на свое отражение взглядом василиска. Тетя Настурция закатила глаза к тучкам. «О небо! – взмолилась она. – Если ты ценишь мои добродетели, мою душу, мои пролитые в подушку слезы, мои страдания от пережаренной яичницы – подари мне лишь одно! Голову Гроттерши!»

Графин Калиостров торопливо перелистывал расширенный справочник драконбольных правил. Он пытался найти хотя бы один параграф, позволявший объявить мяч Ягуна недействительным, но увы… Все было по правилам. Мяч через ноздрю считался вполне законным. Как оказалось, карабкаться по драконьей спине тоже не возбранялось. Впервые данный способ заброса был применен в 1459 году Эдвигом Кровавым, нападающим сборной теней, и с тех пор применялся довольно регулярно. Пойти же на фальсификацию судьям мешало дымящееся ядро Клоппика, будь неладен этот малютка.

– Ну как, ничего? – кривя край рта, спросил Бессмертник Кощеев.

– Ни одной зацепки. Этот способ использовали еще тени! – пискливо пожаловался Калиостров.

– А, тени! Лично я не удивлен. Это та самая сборная, которая в полном составе погибла в полуфинале после неудачного столкновения с саламандровым драконом, – вспомнил Тиштря.

– А кто был судьей на том матче? Не ты, Тиштря? У кого хватило ума выпустить на поле дракона этой породы? – удивился Графин Калиостров.

Тиштря очень возмутился и заявил, что он тут ни при чем. Он тренер, стал судьей недавно и не собирается брать на себя чужие ошибки. Бессмертник Кощеев кашлянул в кулак. Саламандрового дракона подсунул теням он, но не собирался об этом распространяться.

Обездвиживающий мяч уходил короткими рывками, то и дело меняя направление. Таня отметила, что даже для обездвиживающего мяча он был непривычно резвым. Либо кто-то из зрителей намеренно его сглазил (учитывая собравшуюся публику, это было более чем вероятно), либо при изготовлении домовые переборщили с магией. Такое тоже нередко случалось.

Гулькинд-Нос, Шейх Спиря и Адмирал Жульсон атаковали мяч, пытаясь окружить и отсечь его со всех сторон, однако мяч, шутя, уклонялся, перемещаясь быстрыми челночными движениями.

Таня дождалась, пока Шейх Спиря в очередной раз промахнется, и сразу ринулась вслед за ним. Она стремилась подгадать момент, когда магический мяч, следуя своей тактике, вернется на ту же точку пространства. Это оказалось нелегко. Контрабас с лопнувшей струной слушался ее, но не слишком охотно. Тане казалось, что контрабас сердится на нее за обрыв струны. В первый раз Таня промахнулась, однако тут же развернула инструмент. Во второй раз ее ладонь, устремившаяся в пустоту почти наудачу, внезапно ощутила тугой теплый бок мяча, в котором упруго пульсировала магия.

Гулькинд-Нос и Шейх Спиря гневно ринулись на нее почти одновременно. Тане, вдобавок обнаружившей, что снизу к ней мчится Адмирал Жульсон, пришлось выткать в солнечном свете, пронизывающем прохладный воздух, несколько пируэтов. Гулькинда-Носа, пытавшегося подрезать Таню и раздробить днище контрабаса краем своей метлы, снес Глеб Бейбарсов, подстраховавший Таню сверху. Его атакующая ступа штопором ввинтилась в плащ хитроумного англичанина. Не решаясь убрать Бейбарсова с поля, Бессмертник Кощеев грустно показал сам себе мерцающую карточку, полюбовался на нее и убрал в карман.

– Ничего! Потерпите немного! Уже очень скоро Тибидохса не будет… Эта мерзкая независимая шарашка доживает последние часы! – прошипел он.

Оторвавшись от погони, Таня устремилась в атаку на Кенг-Кинга. Ветер запел у нее в ушах.

Тетя Настурция достала траурный креп и решительно приколола его к шляпе.

– Это по Таньке Гроттер! Кенгуша ее прикончит! – сказала она.

– Вам ее не жалко? – спросила Джейн Петушкофф. Спросила скорее на автомате, поскольку сама придерживалась взглядов, что жалко только у пчелки.

Тетя Настурция пошевелила пальцами.

– Не то чтобы мне жалко было эту особу… Для меня траур – это состояние души. Когда умер мой муж, директор завода бензопил и совладелец музея антикварных лобзиков, я рыдала минут пятнадцать, и только Гурик не проронил ни слезинки. Гурий терпеть не мог дядю Тернера после одного случая. Тернер случайно включил микроволновку, когда там гнездилась сова Гурика. Тернер потом долго извинялся, однако Гурий был неумолим. Так и не простил его. Мы ссорились с Гуриком всю обратную дорогу с кладбища. Мне пришлось даже заехать в магазин и побродить там часик-другой, чтобы немного развеяться, – сказала она.

Мадемуазель Петушкофф сладко улыбнулась.

– Не перестаю удивляться вашей мудрости! Позвольте, я буду звать вас «мама»! – сказала она, истекая лестью, как клеем.

Тетя Настурция погрозила ей пальцем.

– Не спеши, дорогая! Мы с самой доброй тетей еще не определились на твой счет! Не проверили всю твою родословную… Да и вообще русская невеста сугубо прихоть Гурия. Я бы предпочла англичаночку, которая умеет готовить пудинг и вышивать крестиком, а не только тратить деньги.

«А тетка-то у Пуппера прожженная! На ней прям копирайта некуда поставить! Такую непросто будет облапошить!» – с раздражением решила про себя Петушкофф.

– Так-то, милочка! Бережливость и еще раз бережливость! На этом мы стояли, стоим и прыгать будем! – повторила тетя Настурция, похлопав сидящего у нее на плече гнома по толстой икре. Гном кивнул и захрустел поджаренными до корочки дождевыми червями. Как известно, дождевые черви – любимая пища гномов, наряду с крысиными лапками.

Петушкофф и на этот раз из осторожности промолчала, про себя подумав, что глупо быть скрягой, который всю жизнь копит деньги для того лишь, чтобы их, снисходительно посмеиваясь, истратили его менее бережливые потомки.

Тем временем Таня готовилась атаковать Кенг-Кинга, который, на ее взгляд, вел себя странно. Действие одурительного мяча, на которое она очень надеялась, закончилось, едва Кенг-Кинг увидел ее. Зрачки дракона сузились. Взгляд стал пустым и сосредоточенным. Это были верные признаки ярости. Таня даже обернулась – уж не летит ли за ней Гоярын? Нет, Гоярын спокойно и плавно планировал на другом конце поля. Значит, ярость Кинга явно была вызвана не присутствием другого дракона.

Интуиция – первое чувство, которое начинают развивать в каждом способном маге. Недаром все преподы любят повторять фразу Аскольда Великого, Третьего князя Чар, сказавшего: «Белый маг, не доверяющий своей интуиции, живет до первой встречи с темным магом».

Вот и теперь интуиция подсказывала Тане, что с Кенг-Кингом что-то неладно, что надо разворачивать контрабас. Однако в данном случае Таня наступила своей интуиции на горло. Главный мяч игры в ее руках, а раз так, то лучше погибнуть, чем отказаться от шанса.