Дмитрий Емец - Таня Гроттер и магический контрабас

– Последнее письмо Гроттера! – воскликнула Медузия. Ее ирония мгновенно улетучилась. – Но вы же никогда никому...

Усы Сарданапала заметались со скоростью автомобильных дворников, показывая, что это строжайший секрет.

– Разумеется, никому. И вы скоро поймете почему. Правду должны знать лишь те, кому я абсолютно верю. Я отправил купидончика согреться в русскую баньку – признаться, я даже рад, что циклопы устроили ее у нас в подвале (хотя когда-нибудь их парная, безусловно, рванет), – а сам немедленно стал читать письмо. Оно было очень лаконичным: Гроттер сообщал, что после множества неудач ему удалось наконец получить Талисман Четырех Стихий.

Зрачки у Медузии сузились. Она тревожно оглянулась на люк, проверяя, не лезет ли из него любопытная бугристая физиономия.

– Скорее всего я сошла с ума, – ошеломленно пробормотала она. – Талисман Четырех Стихий, заключающий в себе силы огня, воздуха, земли и воды! Талисман, дающий тому, кто его носит, огромную силу... Пожалуй, тот, кто владеет талисманом, мог бы бросить вызов самой... Той-Кого...

– Да, Чуме-дель-Торт, – отважно уточнил Сарданапал, невольно взглядывая наверх: не просвистит ли еще один утюг. – Гроттер писал: чтобы получить талисман, он использовал сто сорок семь разных составляющих, среди которых, как я полагаю, обязательно должны были присутствовать сердолик и мышиные слезы... Ну а тайну всего остального он унес с собой в могилу...

– А его талисман? Он у вас? – взволнованно спросила Медузия.

– Талисман пропал. Исчез самым невероятным образом. Но ты не дослушала... Едва дождавшись окончания грозы, я сел на реактивный диван и полетел к Леопольду Гроттеру.

– Вы полетели на реактивном диване? Черноморов смутился. Впрочем, нельзя сказать, чтобы очень.

– Да, я понимаю, что ты хочешь сказать: кто-то из учеников, особенно из «темных», мог меня увидеть и поднять на смех. Еще бы: академик, лауреат премии Волшебных Подтяжек, глава легендарного Тибидохса летит на драном диване с ощипанными куриными крылышками... Диване, из которого торчат медные пружины... Было уже поздно, и меня никто не видел... Да и откуда? Разве кто-то стал бы выглядывать в окно, услышав всего-навсего небольшой грохот... М-м... Я почти даже и не врезался в витраж Зала Двух Стихий, а если стекло и осыпалось, то от времени... Все-таки ему было семьсот лет...

«Кошмар! А я думала, что витраж разбило молнией!» – подумала Медузия.

– Вначале я хотел воспользоваться ковром-самолетом, но отправляться на ковре в такую сырость было бы транжирством: его погрызла бы моль. И потом, реактивный диван почти в полтора раза быстрее... Ну а про сапоги-скороходы я вообще не говорю. С тех пор, как их сглазили, точность приземления у них почти двадцать верст... О, конечно, я мог бы взять швабру с пропеллером или летающий пылесос, но вы отлично знаете, что они неудобны. Во время долгих перелетов на них затекает спина, а отсутствие багажника мешает захватить с собой даже самый мало-мальский груз.

Преподавательница нежитеведения тихонько вздохнула. К чудачествам академика Сарданапала в Тибидохсе давно уже привыкли. Он вполне мог, перепутав эпохи, заявиться на занятия в римской тоге или воспламенить по ошибке чью-нибудь ушную серу, перепутав ее с серой химической. А что стоит тот случай с гостем с Лысой горы, когда академик погрузил его в трехмесячный сон, прочитав ему случайно вместо приветственной речи заклинание зимней спячки сусликов? Но что ни говори, а все же он был величайшим волшебником после Древнира.

– Вы слушаете меня, Медузия? По-моему, вы отвлеклись! – Академик укоризненно взглянул на свою спутницу, а та, встревожившись, запоздало сообразила, что забыла защитить свои мысли охранным заклинанием.

Когда имеешь дело с могучим магом, нельзя упускать из внимания никаких мелочей.

– Итак, я летел к Леопольду, – продолжал Сарданапал. – Ветер был попутный, так что на дорогу ушло не более трех часов. Еще не добравшись до места, я обнаружил, что вокруг его дома во множестве толпится нежить. Вела она себя престранно – бормотала что-то, пыхтела, ходила кругами и вообще была какая-то пришибленная. Заметив меня, нежить за считанные минуты рассосалась. Вы же знаете этих существ: то их много, то вдруг разом никого нет...

– И никто даже не попытался напасть? – удивилась Медузия.

– Абсолютно. Я глазам своим не поверил. Столько нежити в одном месте могла собрать только Чума-дель-Торт, но она бы уж точно не упустила шанса свести со мной счеты. Вот загадка – еще совсем недавно нежить готова была разорвать нас в клочья, а теперь мы для нее словно не существуем... Занялась своими мелкими дрязгами.

– И тогда вы догадались, что Та-Кого-Нет исчезла?

– Ну не совсем еще догадался, но уже задумался. Я подошел к дому Леопольда, постучал – в ответ ни звука. Тогда я толкнул дверь, и она открылась. Даже не открылась, а просто упала от одного прикосновения. В доме все было перевернуто кверху дном. Внутренние стены обрушились, перила обуглились, от мебели остались лишь щепки. Похоже, кто-то, наделенный чудовищной магической силой, произнес заклинание полного уничтожения. Я кинулся в лабораторию. Она пострадала больше всего. Даже гранитный валун, служивший Леопольду столом для опытов, осыпался в порошок, едва я к нему прикоснулся... – Голос Сарданапала дрогнул. – Гроттер и его жена Софья... им уже никак нельзя было помочь. Даже я не мог, хотя, как вы знаете, Медузия, я слегка соображаю в магии. Но вот чудо – посреди лаборатории, на выщербленном заклинаниями полу, среди осыпавшейся штукатурки лежал футляр от контрабаса, а в нем – крошечная девочка, их дочь... Мы же хорошо знали Гроттеров, Медузия, Они были люди искусства, маги высоких материй. Волшебство и музыка – вот ради чего они жили. Для ребенка у них не было даже коляски, он вполне обходился футляром от контрабаса. Испугавшись, что девочка тоже мертва, я наклонился над футляром, и – о чудо! – она безмятежно спала, а в ладони у нее был зажат серебряный скорпион Чумы-дель-Торт...

Медузия резко выпрямилась. Медно-рыжие ее волосы вновь зашипели змеями.

– Как? Тот самый скорпион-убийца, которого Та-Кого-Нет подсылала жалить своих жертв, когда хотела насладиться их мучениями?

– Да. Но девочке он не смог повредить, хотя на кончике носа у нее я заметил два красных пятнышка. Похоже, скорпион ужалил ее прямо в родинку. Даже легкого укуса обычно хватало, чтобы убить взрослого волшебника... А она, эта малютка, его попросту раздавила. Годовалая девочка управилась с серебряным скорпионом, даже не проснувшись.

– Все-таки невероятно, что она выжила. А если скорпион изжил свой яд? Или использовал его раньше? – с недоверием спросила Горгонова.

– Нет, яда было достаточно. А старых скорпионов Чума-дель-Торт не держала. Но даже если забыть о скорпионе, остается другое: заклинание полного уничтожения – эта грозная белая вспышка, которая выжигает все кругом, – также не смогло причинить Тане никакого вреда. А ведь этот вид магии не из тех, что направляют выборочно. Он разносит всё и всех, кто окажется поблизости, за исключением того, кто произнес заклинание.