Дмитрий Емец - Таня Гроттер и магический контрабас

По щеке Медузии прокатилась слеза и упала на кучу кленовых листьев. Листья задымились. Неизвестный народный сказитель, впервые назвавший женские слезы горючими, похоже, был знаком с кем-то из волшебниц.

– Несчастные Гроттеры! А что же Талисман Четырех Стихий? – всхлипнула Медузия.

– Я так и не сумел его обнаружить, – сказал Сарданапал. – Его не было ни у Леопольда, ни у его жены Софьи, ни у ребенка... Не было нигде в доме. Скорее всего он был уничтожен заклинанием вместе со всеми остальными изобретениями Гроттера. Вначале я, правда, подозревал, что его унесла Чума-дель-Торт, но, если бы это случилось, мы бы уже об этом знали. Нет, она точно исчезла, и странное поведение нежити – тому лучшее подтверждение. Не знаю, что случилось в доме Гроттеров, но эта крохотная девочка сделала то, чего не смог сделать ни один волшебник... Она остановила Ту-Кого-Нет...

Только теперь обнаружив горящие листья у себя под ногами, Медузия произнесла короткое заклинание, сопроводив его знаком, который ее магическое кольцо начертало прямо по воздуху. Огонь погас. Начертанный Медузией знак еще некоторое время, слабо колеблясь, висел в воздухе. Горгонова раздраженно стерла его ладонью.

– Но почему вы хотите отдать девочку Дурневу? Зачем посылать ее в мир к лопухоидам? Что нам стоит вырастить ее в Тибидохсе? – с досадой спросила она.

– Медузия, ты забыла, что за место Тибидохс? Уж кому-кому, а ребенку там делать совершенно нечего. Только представь себе, Тибидохс – и вдруг ребенок?

. А если выплывет Безглазый Ужас? Или, скажем, Пельменник упустит свое Гробовое Покрывало, и оно, как в прошлый раз, будет подкарауливать припозднившихся учеников на темных лестницах? А циклопы, буйствующие каждое полнолуние? А Раздирало, которого, кстати, ты совершенно напрасно вытащила из раскаленной пещеры в сердцевине Земли, где он был заточен.

– Он обещал, что бросит все свои привычки и будет у нас привратником. Вы же сами знаете, что на циклопов сложно положиться. У этих тупиц голова как сито, – оправдываясь, сказала Медузия. – А потом... ну вы сами знаете, что потом...

– Вот именно... По коридорам Тибидохса ходит невидимый Раздирало, воет, хрипит и творит что придется, а мы даже не можем его поймать, потому что он может отразиться только в Зеркале Судеб, но туда-то он и носа не показывает! – сердито крикнул Сарданапал. – И ты хочешь, чтобы я отдал в Тибидохс дочь Гроттера?

– Но я могу наложить охранные заклятия! Мощнейшие охранные заклятия, через которые не перешагнут ни Раздирало, ни Карачун, ни Деревянная Баба, ни Безглазый Ужас. А пустая Инвалидная Коляска и летающее Гробовое Покрывало – это же вообще мелочи. Они способны причинить вред только новичку, не знающему отгоняющего заклинания... – с презрением сказала Медузия.

– А новорожденная девочка, по-твоему, способна его произнести?

– Нет, не способна. Но, Сарданапал, мы же можем наконец искупать ее в Отводящей Ванне, и тогда...

Академик Белой магии перебил ее:

– Да, согласен. Можем. Гробовое Покрывало – это мелочь. Коляска – тоже. Замораживающие Капканы и Статуи-душители тоже, пожалуй, ерунда. А Безымянный Подвал? Ну а Исчезающий Этаж тоже мелочь? Мы до сих пор не знаем, что стало с теми двумя балбесами, которых угораздило туда пробраться. И наконец, что ты скажешь о Жутких Воротах?

Медузия вздрогнула.

– Вы правы, Сарданапал, – сказала она убито. – О Безымянном Подвале и о Жутких Воротах я не вспомнила... Но это же дочь Гроттера! Девочка, которая сумела пережить встречу с Той-Кого-Нет и выдержать...

Академик перебил ее:

– Мы не знаем, как ей это удалось, но знаем, чего это стоило Леопольду и Софье. И снова подвергать девочку опасности... Кроме этого... – тут Сарданапал сделал длинную паузу, – существует еще одна причина... Крайне важная, по которой Таня никак не может находиться в Тибидохсе. Во всяком случае, как можно дольше не должна там появиться...

– Какая причина?! – горячо воскликнула Медузия. Сарданапал укоризненно посмотрел на нее.

– Пока я не могу тебе рассказать, хотя доверяю тебе больше, чем кому-либо. Но это та самая причина, по которой Гроттер не остался жить в Тибидохсе, а увез Софью и ребенка в такую глушь, где, кроме болотных кикимор, оборотней и нежити, никого и не встретишь. И это Гроттер – с его столичным образованием, прекрасными манерами и привычкой к ежедневному музицированию. Понимаешь, Медузия?

Доцент Горгонова уныло кивнула, осознав, что причина, загнавшая Гроттера в глушь и заставившая его покинуть Тибидохс в расцвете карьеры, должна была быть очень весомой.

– Итак, решено... Сегодня же ночью мы вернемся сюда с ребенком и подбросим его Герману Дурневу и его жене. Не может быть, чтобы вид бедной сироты не тронул их сердец... Пускай воспитывают вместе со своей собственной дочерью. Девочки ровесницы, им будет веселее вместе. Идем, Медузия. Нам пора! А-а-а-а-пчч! – Внезапно академик чихнул так оглушительно, что с его платка разом сдуло все созвездия, а телефонная будка, стоявшая у дома, с грохотом завалилась набок.

– Я же говорила: вы простудитесь! – укоризненно сказала Медузия.

– Ерунда! – рассердился Сарданапал. – Перестань следить за моим здоровьем! Тот, кому три раза отрубали голову, может не страшиться банальных насморк... Пччч!

Академик Белой магии запахнулся в оранжевую мантию и, решительно наступая себе на бороду, направился мимо домов к небольшому скверу. Его беспокойные усы делали отмашку в такт шагам: раз-два, раз-два. Медузия направилась за ним.

Множество прохожих, наполнявших в тот час улицу и спешивших по своим делам, обращали на них очень мало внимания. Да и что должно было привлечь их любопытство, когда они видели лишь косматую дворнягу и чуть поодаль тонкую изящную борзую с длинной мордой? Для опытных волшебников не составляло труда состряпать парочку отводящих заклинаний.

Сделав шагов тридцать, академик Сарданапал неловко подпрыгнул, прищелкнул в воздухе коленками и, буркнув заклинание, растворился в воздухе. Медузия в отличие от своего учителя не обладала способностью к мгновенным исчезновениям из человеческого мира. Она дошла до сквера и извлекла из кустарника детскую лошадку-качалку, расписанную хохломскими узорами. Проверив, на месте ли все двенадцать талисманов, без которых лошадка попросту не взлетела бы, она с трудом взгромоздилась на нее и, круто взмыв, исчезла среди кучевых облаков.

Любопытно было то, что даже на смешной детской лошадке доцент Горгонова ухитрялась выглядеть величественно и смотреть перед собой коршуном. Попадись ей где-нибудь на пути Мертвый Гриф, бедняге не поздоровилось бы. Впрочем, он и так был уже мертв, так что особенно терять ему было нечего.