Дмитрий Емец - Таня Гроттер и перстень с жемчужиной

– А чей это детеныш? Где его родители? – спросила Таня.

Ванька усмехнулся.

– Родители?.. Хм, помнишь, Тарарах показывал нам, как определять возраст драконов?

– По цвету чешуи, по температуре пламени или по количеству чешуек вокруг ноздрей. По цвету чешуи он совсем еще младенец… Посмотри, какая она свежая, даже не зеленая, салатовая…

– Да, по цвету чешуи он еще совсем малыш, – легко согласился Ванька. – Зато температура пламени у него не детская. Да и по чешуйкам вокруг ноздрей выходит, что ему не меньше полутора тысяч лет.

– Полторы тысячи? Не верю!

– Хочешь посчитать? Только имей в виду, мне это стоило бровей, – заметил Ванька.

Дракончик посапывал на дне медного котла, раскалявшегося, когда струйка горячего дыма из его ноздрей касалась стенок. Вид у него был идиллический. Кожистые крылья казались непропорционально маленькими, как у цыпленка. Ванька заверил Таню, что это не мешает дракончику, когда он не спит, носиться так, словно к его хвосту привязали зажженный фитиль.

– Нелогично как-то. Если полторы тысячи, то почему он не растет? Сыновьям Гоярына гораздо меньше и уже какие лоси, – сказала Таня.

– Не знаю, почему. Есть у меня одна идейка, но я пока не уверен, что прав, – сдержанно ответил Ванька.

Таня отметила, что он стал гораздо спокойнее. Прежний Ванька немедленно озвучил бы эту идейку и еще идей десять для ровного счета. И вообще пользовался бы всяким шансом, чтобы заработать у нее, у Тани, пару-тройку призовых очков. Этот же новый Валялкин был погружен в себя. Кашалот в нырке, тигр в прыжке… И ей, Тане, пока не было рядом с ним места. Во всяком случае, она его внутренне не видела.

Однако с выводами – а все выводы, которые делала Таня, опирались всеми руками и ногами на сердце и лишь одним мизинцем на разум – спешить не стоило. Таня решила повременить, пока второе впечатление, более надежное, не нагонит первое и либо подтвердит, либо опровергнет его. Ведь как бывает? Встретишь человека, кинешься к нему, а через некоторое время понимаешь, что и говорить вам не о чем и встреча не такая уж и радостная.

– А где ты его нашел? – спросила Таня.

Ванька коснулся котла и подул на палец. Раскалившаяся медь дышала жаром, хотя карликовый дракон только посапывал во сне.

– Это случилось в декабре, за три дня до Нового года. Снега тогда выпало столько, что я утром не сумел открыть дверь. Мне пришлось высунуть руку из окна и выпустить наугад несколько искр, пока я растопил сугроб, который намело перед дверью, – вспомнил Ванька.

Он опустился на корточки рядом с Таней и отрешенно, возможно в поисках равновесия, положил ладонь на ее колено.

– Я вышел во двор. Дом был точно на острове, и везде, куда ни кинешь взгляд, – снег, снег, снег… Он падал и падал. И ничего не было в мире: ни неба, ни земли – только мы двое: я и снег. Это был мир для нас двоих.

– А я? – спросила Таня недоверчиво.

Ванька виновато покачал головой.

– Тогда и поверить было невозможно, что где-то существует Тибидохс и все, кто в нем. Даже ты. Мир сузился до крошечного пятачка. Только я, моя избушка и бушующее снежное царство… Я понял, что застрял здесь надолго. Даже вздумай я сесть на пылесос и улететь, скорее всего, я сбился бы с пути и, когда закончилась бы чешуя, рухнул бы где-нибудь в чаще.

– Но есть же еще телепортация! Ты мог в любую минуту пожелать и перенестись в Тибидохс! – сказала Таня с укоризной.

– О телепортации я как-то не подумал. И потом это означало бы, что я сдался. Задрал лапки, столкнувшись с первыми же зимними трудностями. В общем, я остался, развел огонь – тяга была совсем слабая – и в ведре принялся растапливать снег. Оказалось, я забыл набрать с вечера воды, – продолжал Ванька.

В медном котле заворчались, завозились. Таня оглянулась, и тотчас из котла плеснуло пламя.

– Просыпается! Скоро будет весело. Брутально весело, – спокойно сказал Валялкин.

– Брутально?

Ванька кивнул на темные обугленные пятна на стенах.

– Когда он начнет носиться и врезаться во что попало, ты поймешь, что я имею в виду. Советую припомнить побольше противопожарных заклинаний. Но пока время еще есть. Мы просыпаемся не сразу. Любим поваляться. Подвигаем лапами, вытянемся, подышим огнем, поразглядываем свой хвост… В общем, я уже почти растопил воду, когда мой перстень вдруг стал выбрасывать искры. Сам собой… Искры были тускловатые, зато не гасли и повисали в воздухе, точно указывали мне, куда идти.

– Путеводная нить?

– Что-то в этой роже… – ответил Ванька, используя старую шуточку Ягуна. – Я накинул тулуп, впрыгнул в валенки и выскочил. Увяз до колена. Правда, снег уже валил не так густо, видны были просветы. Искры катились передо мной по снегу. Как ползущая зеленая гусеница. Когда передняя искра гасла, следующая заступала ее место, а кольцо сразу выбрасывало новую. Я вспомнил, что говорил когда-то Сарданапал: «Когда кому-то нужна помощь, кольцо светлого мага может откликнуться, если призыв сильный или кольцо где-то рядом…» Мы скатились с пригорка в овраг – там снега было уже по пояс, и тут моя гусеница нырнула в сугроб и исчезла.

– Ты разрыл снег и увидел дракона? – нетерпеливо спросила Таня.

Ванька улыбнулся, и лицо его, как всегда бывало, осветилось улыбкой.

– Со слишком умными слушателями скучно иметь дело. Им кажется, что они все знают, и ошибаются. Нет, я нашел большой кусок льда правильной формы. Такой идеальный куб. Я уверен, хотя это и невероятно, что он упал во время снегопада. Я втащил его в дом.

– Тяжело было? – спросила Таня.

– Не особо. Донес без проблем, даже магии не применял. Дома я положил лед у печки, и, как оказалось, угадал. За ночь от жара лед покрылся сетью трещин и, когда я наутро коснулся его, развалился сам собой. И вот тут-то внутри я и увидел своего дракона. Он почти не шевелился и был здорово истощен. Похоже, когда-то давно он провалился в полынью, не смог выбраться и вмерз в лед, но он не погиб, а впал в глубокую спячку. Если его сердце и билось, то очень медленно. Во всяком случае, я не слышал этого биения.

– Ага. Драконы способны на такое, особенно в ситуациях, когда ничего другого не остается. Помнишь, Тарарах рассказывал о китайском драконе, которого завалило в пещере и он провел там две тысячи лет? Кажется, потом он играл в драконбол и неплохо глотал нападающих, – вспомнила Таня.

Ванька кивнул.

– Да, я помню… Но мой дракончик был очень плох. Я припомнил все, что знал о лечении драконов. Стал отпаивать его ртутью по капле, по две, положил в тепло и трижды в день по пять минут направлял на него несильные струи огня, чтобы постепенно повысить его внутреннюю температуру и одновременно не обжечь чешую. Драконы же как устроены? Снаружи они гораздо уязвимее для огня, чем изнутри. В общем, малыш пошел на поправку. К вечеру первого дня он шевельнул хвостом. К вечеру второго уже ползал и пытался взлететь. К вечеру третьего вылетел в окно и поджег сарай.