Дмитрий Емец - Таня Гроттер и перстень с жемчужиной

– Я не видела у тебя никакого сарая, – сказала Таня.

– И не увидишь. Мы одаренные дети. Если что поджигаем, то с концами. Это потом я научился играть в пожарника с раннего утра и до позднего вечера. Да и Тангро малость поумнел. Хотя я не сказал бы, что ощутимо, – заверил ее Ванька.

– Кто-кто поумнел? – напряглась Таня.

Ванька смутился.

– Ну, в общем, его зовут Тангро.

– Тангро?

– Должен я был дать ему имя? Должен или не должен? Не мог же я называть его «дракон, дракон, дракон»? Это было бы тупо, – неожиданно разозлился Ванька.

Вид у него был ужасно раздосадованный. Такой, будто Ванька собирался откусить себе язык, наказав его за то, что тот слишком много болтал.

– Чего ты кипишь? Я что, против? – терпеливо согласилась Таня. – А это имя Тангро… оно… ну просто имя? Или… э-э… ну, скажем, в честь твоей бабушки?

Ванька замялся. «Сейчас запутается», – восторжествовала Таня, но не тут-то было.

– При чем здесь бабушка? Тангро – это от слова «танго». Мой любимый танец! – нашелся Ванька.

– Ты что, танцуешь танго? – спросила Таня с досадой.

– Ну, может, буду танцевать.

– В танго нет «р».

– «Р» – буква в слове «дракон»… Тангро – дракон, который танцует в воздухе танго. Чуток навороченное имя в восточном духе. Они там любят такие. Типа: «стойка лошади, которая вообразила себя обезьяной и колет алмазные орехи в бамбуковой роще», – сказал Ванька с озадаченным видом человека, который несет чушь и прекрасно это понимает, однако собирается упорствовать и дальше.

– Обычные имена для дракона – Гоярын, Пламядуй, Плевайло или Икайло! В Средние века люди долго не думали, как кого назвать: что вижу, то пою! – сказала Таня.

И почему этот упрямец отрицает очевидное? То, что он назвал дракона, потому что скучает. Какой смысл? Что он выигрывает? Дурдом на выезде, психи на природе!

– Я запомню, – поблагодарил ее Ванька. – Когда (ну если) у меня заведется еще один дракон, я обязательно назову его Плевайло и буду говорить, что это ты меня научила. А этот останется Тангро. В честь «танго». Все равно его уже не переучишь. Драконы ужасно упрямы.

– Как валялкины! – сказала Таня сердито.

– Пускай как валялкины. Мне все равно. Эй, Тангро! – крикнул Ванька.

Медный котел, в котором давно что-то целеустремленно возилось, скатился на пол. Из опрокинутого котла вырвалась огненная комета и, прочертив дымный хвост, врезалась в стену. Отскочила от нее, как резиновый мяч, и ударилась в противоположную стену. От стены комета спружинила в потолок, а оттуда, едва коснувшись пола, вновь в стену. Дракон перемещался с такой безумной скоростью, что Таня не могла его разглядеть, лишь кашляла от едкого серного дыма. Что-то восторженное и бестолковое носилось у нее перед глазами, хлопало крыльями, путало своей суетной стремительностью.

– Девятнадцать… – сказал Ванька, опытным глазом следя за дракончиком.

– Что девятнадцать?

– Девятнадцать раз врезался… Обычно после тридцатого бумканья он немного успокаивается… Уже двадцать… даже двадцать один… – поправился Валялкин.

Однако сегодня у Тангро был, как видно, длинный завод. Лишь после сорокового «бумканья», оставившего на стене след копоти, дракон немного устал. Точнее, не устал, а решил взять перекур. Он приземлился на пол рядом с печью и, сунув морду в банку с ртутью, принялся жадно лакать, высовывая раздвоенный, как у змеи, язык.

– А он симпатичный! Как ты думаешь: это он или она? – спросила Таня.

– У драконов пол непросто определить, но почти уверен: он. Нахальный такой парняга! – сказал Ванька с любовью.

На обед была фасоль и квашеная капуста. И то и другое Ванька приготовил сам, без магии. И ничего, что фасоль немного пригорела, а у капусты был водянистый вкус.

– Это потому, что я использую заклинания роста. Иначе кочаны были бы мелкие, как горох, – с сожалением сказал Ванька, кивая во двор, где у дома на грядке лежало нечто, похожее на мячи для слоновьего футбола.

Таня кивнула. Интересно, хватает Ваньке еды? Помнится, в детстве он мог съесть целый супермаркет и даже дубинки охранников, пытавшихся его остановить.

– Ты не голодаешь в своем медвежьем углу? – спросила она.

– Не-а, не голодаю!

Таня недоверчиво оглядела его.

– Ты очень худой и бледный! Просто скелет, родственник Дырь Тонианно.

Ванька засмеялся.

– Я очень выносливый и жилистый скелет.

– Все скелеты так думают. Это у них такое распространенное заблуждение. Смотри, заработаешь себе язву желудка, как Поклеп, и у тебя сделается такой же характер. Тогда я тебя брошу, – пригрозила Таня.

– Милюля же не бросила Поклепа. И вообще нет у него никакой язвы, – сказал Ванька.

– Почему это?

– Как-то я случайно слышал его разговор с Сарданапалом. Все дело в черной дыре, исчезнувшей в созвездии Стрельца. Она теперь в желудке Поклепа. Не знаю, чья эта работа. Врагов-то у Клепы выше крыши.

– Не верю. Это противоречит логике. Черная дыра… ты хоть представляешь, что это? Она втянула бы всю Солнечную систему и не только, – сказала Таня не слишком уверенно.

– Ты жертва науки. Наши искры тоже невозможны. Они сверхплотные и обладают способностью преобразования материи. Логос, который становится вещью и плотью! С точки зрения ученого, это просто тихий ужас! – сказал Ванька.

Таня покосилась на гору книг. Полок в избе у Ваньки не было. Книги громоздились в углах высоченными, в человеческий рост, стопками. Ванька проявлял восхитительную небрежность, наваливая книги как попало. Огромные энциклопедии могли лежать поверх карманных словарей. В результате многие стопки накренились и держались лишь благодаря магии. Крайняя стопка вообще нависала тревожно – как вопросительный знак.

Зато в другом углу, где у Ваньки были расставлены жестяные банки с травами и зельями для ветеринарной магии, царил почти идеальный порядок.

– Ты стал хозяйственный. Сам квасишь капусту. Грядками обзавелся. Я даже не знаю, хорошо это или плохо… Твоя комната в Тибидохсе была радостно-бестолковой, и я к ней привыкла, – произнесла Таня задумчиво.

– Ну не такой уж и бестолковой! – возмутился Ванька.

Если его тибидохская комната и была на что-то похожа, так это на лазарет. Раненые жар-птицы, финисты, ноющие кикиморки. Кого там только не было! Впрочем, в берлоге Тарараха случались и зверушки похлеще. Чего стоил только лев с каменной кожей, ухитрившийся поймать здоровенную занозу в язык! Убежав из клетки, он две недели носился по лабиринтам Тибидохса, охотясь и вселяя страх в учеников.

Ванька налил Тане кофе. Присмиревший дракон лежал на столе рядом с кофейной туркой и изредка выдыхал колечки дыма. В эту приятную, тихую, блаженную минуту, когда по всему ее телу разливались покой и довольство, Таня решилась задать вопрос, который давно был для нее самым важным.