Линор Горалик - Несколько (довольно странных, если вдуматься) историй про царя Соломона [Сетевой вариант]

И царица Савская всегда выигрывала.

В одно прекрасное утро царь Соломон, ожидая, когда ему подадут положенный царский завтрак, от избытка хорошего настроения дразнил матёрого демона Асмодея. Матёрого демона Асмодея и израильского царя Соломона связывали долгие и сложные отношения. Демон, если посмотреть на него нашими глазами, был злобным, неприятным существом размером с небольшую гору. У него было слишком много глаз и слишком много шерсти. Глазами Асмодей все время злобно зыркал, а шерстью Асмодей все время обильно линял, и если бы не множество прислуги, более или менее регулярно пылесосившей дворец царя Соломона большими пылесосами на мышечной тяге, Соломон, скорее всего, предпочёл бы поработить какое-нибудь другое существо, менее глазючее и линючее. А Соломон, если посмотреть на него глазами матёрого демона Асмодея, тоже был тем ещё подарочком: поработил бедную зверюшку непацанскими волшебными методами — при помощи магического кольца, дающего кому угодно невероятную силищу. А поработив, заставлял постоянно делать что-нибудь полезное: то Храм строить, то колодцы рыть, то вести с сирийскими демонами дипломатические переговоры по совершенно очевидным территориальным вопросам. Силищи у демона Асмодея было хоть отбавляй, но тот факт, что задания Соломона были именно что полезными, приводил его в ярость: демоны ужасно не любят делать что бы то ни было полезное для кого бы то ни было — кроме себя. А вдобавок ко всем обидам, по утрам царь Соломон любил заявиться к матёрому демону в пещеру и как следует подразнить его перед завтраком. Матёрый демон Асмодей и сам любил хорошую шутку, так что при других обстоятельствах царь Соломон, в свою очередь, наверняка понравился бы Асмодею. Но порабощённые демоны — существа принципиальные и мстительные. Так что Асмодей любил пофантазировать о том, как однажды покажет этому царю Соломону.

Когда царь Соломон вошел в пещеру, матёрый демон Асмодей сидел на огромных нарах и печально разглядывал свои гигантские нижние конечности. На эти самые конечности были натянуты изодранные в клочья носки, явно совсем новые, а сквозь носки торчали длинные и острые зеленоватые демонические когти.

— Ноготочки-то подстригать надо, — сказал Соломон доброжелательно. — Носочки-то хорошие были, а? Египетский хлопок, фирма. Я и сам хорошие носочки люблю.

— Отвянь, начальник, — мрачно сказал матёрый демон Асмодей. Он кое-как смирился со своим порабощённым положением, но принципиально считал вежливость по отношению к вохре делом, мягко говоря, зазорным.

— Зубки бы ещё хорошо чистить иногда, — сказал Соломон доброжелательно. — А то от тебя, лапонька, так пахнет, как будто у тебя во рту баран издох.

— Ну и издох, — довольно сказал матёрый демон Асмодей и нарочно хорошенько дыхнул на царя Соломона. — Ещё вчера. Мне его жевать было лень.

— Ты мой зайка, — сказал Соломон с умилением.

Асмодей искренне ему нравился. Как и многие еврейские цари, царь Соломон вообще любил поработить что-нибудь эдакое, грубое и неотёсанное. Грубое и неотёсанное умиляло царя Соломона своею близостью к природе, давно утерянной в мире рафинированной интеллигенции.

— Вообще тут бы прибраться не помешало. — сказал Соломон, оглядывая пещеру матёрого демона Асмодея. Прибраться в этой пещере очень бы даже не помешало: на полу валялись многочисленные изорванные носки и пустые меха из-под кармельского вина, в углу лежала надколотая статуя Голиафа в натуральную величину, а возле потухшего кострища виднелась груда обглоданных бараньих ножек. — Тут, лапонька, не то что баран — тут мухи скоро начнут дохнуть, едва залетевши.

— Я тебе что, уборщица? — грубо сказал демон Асмодей. — Ты уборщицу пришли, начальник, пусть приберётся.

— Не пришлю, — сказал царь Соломон, которого недаром считали очень мудрым человеком, и погрозил матёрому демону Асмодею царским пальцем со сверкающим волшебным кольцом. — Ты эту уборщицу непременно съешь, скотина ты эдакая.

— Не съем, но понадкусываю, — ухмыльнулся Асмодей. Он, как уже говорилось, любил хорошую шутку.

— Нет на тебя, Асмодей, управы, — сказал царь Соломон печально. Асмодей действительно ему нравился: хороший демон попался, только нервный немножко.

— Как это нет управы, начальник? — льстиво сказал матёрый демон Асмодей и в знак смирения зашевелил зелёными когтями на ногах. — Ты на меня управа. Облапошил бедную зверюшку, окрутил своей царской магией, работать вот заставляешь…

— Тебе, Асмодей, лишь бы дурачиться, — сказал царь Соломон ещё печальнее. — Думаешь, мне нравится тебя в пещере держать? Я б с тобой, Асмодей, дружил. У нас ведь, Асмодей, много общего. У тебя силища — ух! Ну и у меня, как видишь, силища — ух. Интеллектуальная. Мы б с тобой на пару такого наворотили! Страну бы с колен подняли. А то знаешь, каково одному царствовать? Ужас и мрак. С тех пор, как фараон Сиамон умер, и поговорить толком не с кем. Один, один я на вершине власти.

— Так уж и один? — льстиво сказал матёрый демон Асмодей. — Да у тебя, начальник, одних жён восемьсот сорок человек. Они тебя, небось, любят. Носки штопают, всё такое. Разве ты с ними поговорить не можешь?

Царь Соломон посмотрел на Асмодея слегка затравленно.

— Ты, лапонька, пытался когда-нибудь поговорить с восьмьюстами сорока женщинами? — спросил он.

— Нет, — сказал Асмодей честно. — Господь миловал.

— Ну так и молчи, — печально сказал царь Соломон и тяжело вздохнул от жалости к себе.

Потому что царь Соломон был, конечно, очень, очень, очень мудрым человеком — но всё-таки просто человеком. И у него были свои слабости. А матёрый демон Асмодей вдруг тихонько улыбнулся и как-то нехорошо зыркнул на Соломона всеми своими глазами одновременно — но царь Соломон с тоской размышлял о своей сложной семейной жизни и ничего не заметил. А матёрый демон Асмодей льстиво сказал:

— Ты, начальник, не журись, — (то есть на самом деле демон Асмодей сказал совсем другое слово, но мы не будем его повторять, потому что оно довольно грубо звучит даже в устах матёрого демона с зелёными когтями на ногах). — Ты мне тоже нравишься, ты хороший человек, хоть и, уж прости, бабник немножко. А только ты извини, но никакой дружбы между нами выйти бы не могло.

— Это почему это? — немного обиженно спросил царь Соломон.

— Да потому, начальник, что я бы такой дружбы не потерпел, — сказал демон Асмодей сладким-сладким голосом и честно-честно зазыркал всеми своими глазенапами. — Уж слишком ты, начальник, откровенно меня сильнее. И кольцо твоё волшебное тут, извини, ни при чём. Я ж вижу настоящую силу, не дурак. А я гордый, извини. У меня папа был такой гордый, что один раз сам себе палец откусил, лишь бы на лесоповале дрова не пилить. А я и того гордей буду. Я твоей силе завидовать стану. А такая дружба — это, начальник, не дружба.