Феликс Зальтен - Дети Бемби

— Ну и что? — сказал Гено. — Она такая интересная, прямо дух захватывает.

Гурри подтвердила:

— Эту историю я могу слушать всегда, всегда! Мне так интересно, хоть и боязно.

— Бедный Гобо, — вздохнула Фалина, — он был слабеньким ребенком и зима доконала его.

— Что такое зима? — спросил Гено.

— Он опять спрашивает! — рассердилась Гурри. — Сколько раз мама должна рассказывать тебе, что такое зима?

— А ты знаешь? — спросил Гено.

— Зима — это когда голод.

— Тогда у меня каждый день зима, — объяснил Гено и попросил маму: — Расскажи все-таки, что такое зима.

— Да, — сказала Фалина, — Гурри ответила тебе правильно. Зима — это когда голодают, когда находят очень мало пищи, а то и вовсе не находят. Деревья и кусты стоят голыми, их листва вянет на земле, травы высыхают, становятся горькими или кислыми. Наступают холода, все мерзнут и надо радоваться, если снег не обдирает в кровь ноги.

— Сейчас он спросит, что такое снег, — не выдержала Гурри.

— Конечно, спрошу, — заверил ее Гено, — потому что от этого мамин рассказ становится еще страшней.

— Снег, — объяснила мама, — падает с неба, он белый и холодный. Снег остается лежать на земле, иногда его так много, что очень трудно, а то и просто невозможно выскрести из под него хоть немного пищи. Ходить, не то что прыгать или бегать, очень утомительно. Нужно много сил.

— Теперь дальше про Гобо, — попросил Гено.

Фалина продолжала:

— Бедный Гобо совсем обессилел. Когда в лесу буйствовал Дикий Страх, мы все должны были бежать. Не одних только ланей настигла рука громовержца. Погибло много фазанов, зайцев, даже лисиц. Отец в этот страшный день потерял мать. Гобо упал в снег. Отец тогда был еще ребенком, ровесником Гобо, но здоровым и сильным. Он проходил мимо Гобо, он его видел, разговаривал с ним, убеждал, умолял подняться, но мой несчастный брат уже не смог этого сделать. Тогда они попрощались, им казалось, что навсегда. Мы все думали, что Гобо пришел конец.

— А что было потом? — настойчиво спрашивали дети.

— Потом Гобо вернулся. Неожиданно для всех. Большой, здоровый и сильный. Наша мама была вне себя от радости. Радовался Гобо. Радовались мы все. Только старик вожак-властелин сказал: «Несчастный!». Из-за этого мы все невзлюбили вожака, но, увы, он оказался прав. Потому что вожак-властелин был умнее всех остальных. Гобо просто не хватало слов, чтобы рассказать, как был добр по отношению к нему Он. Как Он поднял его из снега, ухаживал за ним и кормил. Гобо был убежден, что Он мог бы быть его другом.

Оглушительный удар грома прервал рассказ Фалины. Она едва заметно вздрогнула. Но дети вскочили и, дрожа, встали рядом. Наконец, Гено выговорил:

— Если… теперь… попало в отца…

Гурри захныкала.

— Не волнуйтесь, дети, — уговаривала их Фалина, — не беспокойтесь об отце. Он никогда не победит его. Теперь вожаком в лесу стал ваш отец.

После короткого удара грома воцарилась глубокая тишина. Дети снова легли рядом с матерью. Страх прошел очень быстро.

Примчалась белочка, она ликовала:

— Он попал в куницу на дереве. В куницу, кровожадную, бессердечную куницу!

Дети уже засыпали и Фалина прошептала:

— Хорошо, что Ему не попался никто из наших родственников.

Рассвет набирал силу, стало светло. Фазаны, крича во все горло, покидали места, где они спали и слетали на землю. На верхушках деревьев свистели, заливались, выводили утреннюю песнь черные дрозды. То там, то тут звучал тихий гортанный смех кукушки. Голуби завели свой однообразный мелодичный разговор про любовь. Иволга, как золотой мячик, носилась от дерева к дереву, вскрикивая от восторга: «Я так счастлива!» В зарослях нежно и оживленно шушукались синицы. Словно рассердившись, время от времени внезапно начинала ворчать сойка. На самом деле она сердилась не переставая. Весело распевали зяблики и малиновки. Дятел барабанил по стволам деревьев и часто пронзительно хохотал. Суетились и тараторили сороки. На земле шуршали мыши. Высоко в воздухе слышался крик отважного сокола и шорох полета косяка уток. Фалина и дети безмятежно спали.

Лес проснулся. Легкий ветерок бродил среди деревьев, и они тихо шелестели. Всходило солнце — полыхающей, но живительный огненный шар.

Как только начались вечерние сумерки, дети с мамой пошли на луг. Гурри попыталась было всех обогнать, но Фалина одернула ее:

— Я строго запретила тебе бежать одной впереди! Ты должна ждать, пока я выйду на луг. Держись рядом с братом, он воспитанный мальчик и послушно идет позади меня. Подумай, наконец, об опасности.

— Я очень хочу есть, — оправдывалась Гурри.

— О, когда моя сестра хочет есть, она забывает обо всем, — съязвил Гено, — тогда она даже становится храброй.

— Мы должны всегда быть начеку. Это и есть та единственная храбрость, которая нам подходит, — объяснила Фалина.

Она остановилась, втянула ноздрями воздух, посмотрела по сторонам, спросила сороку, летевшую к гнезду, все ли в округе спокойно.

— Везде и всюду никакой опасности, — ответила сорока и исчезла.

— Везде и всюду никакой опасности, — повторила белочка, которая спустилась вниз о самых верхних веток и теперь сидела на толстом суку, распушив хвост и клятвенно прижимая к груди передние лапки. — Я все вокруг тщательно осмотрела — никакой опасности!

Несмотря на это, Фалина стояла как вкопанная. Она только прядала ушами и втягивала ноздрями воздух. Разглядеть мордочку лани в листьях было почти невозможно.

Черный дрозд закончил вечернюю песнь. Кукушка последний раз подала голос, потом нарочно на виду у всех стала менять место, чтобы сбить с толку преследователей Летала туда-сюда, пока, наконец, не устроилась где-то на ночь, тесно прижавшись к стволу дерева. Дятел уже спал. Даже недоверчивая сойка спрятала голову под крыло. Умолкли синицы и голуби. Прошелестел в воздухе косяк уток. По бледному небосводу, выбросив назад прямые тонкие ноги и распластав крылья, скользила цапля. Она была похожа на пловца, а людям напоминала аэроплан.

Из густых зарослей бузины донеслось прекрасное пение соловья.

— Тетя Ролла с детьми уже на лугу? — нетерпеливо спросила Гурри.

— Нет, — сказала Фалина.

— Вот видишь, — сказала Гурри, — мы всегда слишком рано уходим с луга, а иногда слишком рано туда идем.

— Ты все-таки слишком много разговариваешь, — сделал ей замечание Гено.

Фалина шаг за шагом вышла на луг, немного постояла, убедилась, что никакой опасности нет, вернулась назад к зеленой стене леса и тихо сказала:

— Теперь идите!

Дети выскочили на луг. Гено сразу принялся за еду. Внезапно он поднял голову, подбежал к матери и спросил:

— Ты тоже уверена, что нам ничто не грозит?

Фалина не успела ответить, как Гурри закричала: