Феликс Зальтен - Дети Бемби

Померяться силами эти двое успели давно. Тогда цапля злобно обрушилась на лиса, который хотел ее схватить. Она целила своим клювом, словно острым кинжалом, прямо в глаза врагу. Лис в ужасе убежал. С тех пор, если они и встречали друг друга, то между ними царил худой мир. Цапля презирала побежденного, но тем не менее остерегаясь его, в то время как униженный лис, не теряя глубокого уважения к вспыльчивой, воинственной цапле, одновременно яростно ненавидел ее. Сейчас лис пил, цапля не спускала с него глаз.

— Смешно, что я ее боюсь, — думал лис, я для нее никакая ни еда, почему я боюсь эту противную тетку?

А цапля думала: «Пусть только попробует сунуться этот рыжий паршивец, сразу лишится глаз. Наверное, я для него лакомый кусок. Только со мной шутки плохи».

Лис утолил жажду. Он постарался с достоинством удалиться, не выказав охватившего его страха и сказал:

— Вода мутная и теплая. То ли еще будет.

— Неужели? — равнодушно заметила цапля, в глазах ее прыгали огоньки, — а мне хоть бы что!

— До свиданья, — откланялся лис.

Ответа он не получил.

На краю маленькой прогалины снова сидел заяц. Он совсем сгорбился.

— Что мы будем делать? Как это все выдержать?

— Зато нет комаров, — сказала Фалина.

Заяц не успокаивался.

— Разве ты не замечаешь, какой невкусной стала пища, горькой, безвкусной, наполовину увядшей?

— Зато нет комаров, — повторила Фалина.

— Но как обманывает чутье, — пожаловался заяц, — то я совсем не чувствую опасности, то чувствую, — когда ее нет. Одно не лучше другого.

У него был жалкий, тоскливый вид. Он даже ни разу не поднял уши торчком.

— Ты не прав, дружище заяц, — снова напомнила ему Фалина, — комаров нет, нам очень спокойно.

— Зимой их тоже нет, — возразил он печально, — пусть меня кусают комары! Я к этому привык. Мне досаждают жара, жажда, ложные запахи! Вот что не дает мне покоя. Словно тяжкая хворь.

— Ты нетерпелив.

Фалина пошла дальше.

— Я нетерпелив? — сказал заяц ей вслед. — Вряд ли у кого больше терпения, чем у меня.

Гено сказал маме:

— Ты права, надо радоваться, что эти приставаки не жужжат возле глаз и не зудит тело.

— Но бедный дружище заяц тоже прав, это в самом деле неприятно, когда еда плохо пахнет, когда страдаешь от жары и жажды.

— Я не страдаю от жары, — объяснил Гено, — мне в жару хорошо.

— Это тебе, — ответила Фалина. — Ты еще ребенок, а детям тепло полезно для здоровья.

— Мама, а почему нет комаров? Я, конечно, рада, что их нет, но почему их нет?

Любознательная Гурри была тут как тут.

— Потому что они маленькие, — решил поучить сестру Гено, — и умирают от жажды.

— О нет, сынок, — объяснила Фалина, — на самом деле комары живут очень недолго. Самое большее — несколько дней, потом они обязательно умирают, независимо от того, тепло или холодно. Но они откладывают яйца в сырую, лучше всего в мокрую землю. И если везде, как сейчас, лежит только сухая пыль, то их отродье вылупиться не может. Поэтому нет комаров.

Пока мать и сестра спали, Гено, лежа, смотрел, как порхают две летучие мыши, и слышал, как одна из них жаловалась другой:

— Я не сцапала ни одного.

Вторая сокрушалась:

— Даже здесь нет ни одного комара! Ведь, бывало, тут они прямо в рот влетали.

— Может быть их всех переловили птицы?

— Так много птицам не съесть.

— Тогда ничего не понятно.

— Мне все равно, понятно или нет, — произнесла вторая, — я просто хочу есть.

Первая возразила:

— Загадочная история! Давай искать жуков и бабочек.

Виляя из стороны в сторону, они улетели.

Теперь Гено тоже решил поспать. Тут он услышал разговор кустарников с деревьями.

— Из земли, — жаловалась лещина, — я не получаю питания, мои орехи пусты.

— И мои ягоды тоже сморщились, — хныкала бузина, — в них нет сока.

Дуб вздохнул:

— Как мне тяжело. Кончики моих веток высохли. Любой порыв ветра может обломать их.

— Но ведь нет ни малейшего ветерка, — с сожалением сказал старый ясень, который стоял рядом.

— Я влезаю корнями глубоко в землю, — вздохнул высокий бук, — но того, что я оттуда пью, совершенно недостаточно.

— Мы умрем, — простонал клен. — Все кончено.

Худенький низкорослый дубок, которого затеняли соседи, заплакал:

— Если вы, такие высокие, пали духом, то раньше всех погибну я. Высокий тополь уверенно сказал:

— Никто не погибнет! Никто, не должен унывать. Пришла беда, надо выстоять и не падать духом. Вспомните, какие бури мы пережили и все-таки выросли и стали сильными. Хватит стонать. Надо переносить страдания молча и достойно, спокойно и терпеливо, тогда беда пройдет быстрее, чем вы думаете. И, если вы будете так относиться ко всему, что происходит, вам будет намного легче.

Все молчали. Латук, папоротник, остальные травы хором прошептали:

— Хорошо говорить тем, кто наверху. Но нам остается только погибнуть. Мы бедняки, где уж нам справиться с нашими бедами, у нас ничего нет.

— Помолчите, вы, которые внизу! — приказал тополь. — Как раз бедняки в большинстве случаев наиболее выносливы. Они упорнее всех борются за свое существование. Это мы видим довольно часто.

В ответ раздалось робкое ворчание:

— Так нам говорят всегда. Но о тех, которые лежат под нами, которые умерли в нужде, этого не скажешь!

— Кому суждено умереть, тот умирает! — изрек тополь. — Такова уж ваша судьба, примиритесь с этим. Не всем дано быть сильными, высокими и благородными. Это происходит не по нашей воле. Это происходит само собой.

В ответ донеслось насмешливое хихиканье.

— Вы, там наверху, — закричал кизил, — протрите глаза! Оглядитесь!

Терновник закричал еще громче:

— Мы умираем от жажды. Ты, гордый высокий тополь, вместо хороших советов лучше дал бы нам немного надежды!

Спустя некоторое время тополь ответил:

— Надо мной сверкают звезды, но чуть в стороне они исчезают, может быть, их закрывают облака.

Куст бузины прошептал:

— Может быть, что-нибудь изменится.

Кусты зашептались между собой:

— Будем надеяться… может быть… будем надеяться!

И травы на земле тоже неслышно пролепетали:

— Конечно… будем надеяться… если бы они помогли нам, слабым, мы были бы спасены.

— Вся наша жизнь надежда! — строго одернул их тополь.

Гено спал. Когда через несколько часов он проснулся, был уже не день, но еще и не ночь. Он подумал, что спал или слишком много, или совсем мало, и смутился, так как мать и сестра уже поднялись; они, волнуясь, переступали с ноги на ногу. Гено испугался.

— Что происходит?

— Посмотри наверх, — крикнула Гурри.

Ее тихий голос прозвучал так, словно ее что-то очень встревожило.

Гено поднял голову. Но ничего не понял. Иссиня-черные облака грозно спускались с неба почти до самой земли; ему стало не по себе. Он озадаченно опустил голову и подошел к матери.