Юрий Розенблюм - О чём пела золотая кукушка

Въехав галопом на крутой перевал, Хан-Мирген увидел бескрайнее белое море, за которым лежала благодатная земля миролюбивого Ак-Хана. Повсюду среди раскинутых юрт толпился разноликий народ.

«Ну что ж, — сказал себе Хан-Мирген, — здесь нужна не сила, а хитрость. Надо пустить в дело обман и вызнать, куда лежит путь Хулатая, а для этого мне не нужен никакой помощник!»

И юный алып, словно пущенная из лука богатырская стрела, помчался в сторону крутого перевала.

Сверкает в вытянутой руке остро заточенный меч, со свистом рассекает воздух стальной наконечник пики, готовый поразить грудь врага. А сам всадник кричит что есть мочи:

— Стой, нечистая сила, наводящая страх на людей! Куда несешь ты меня, обгоняя ветер и гром?

В страхе расступился народ, пропуская бешено скачущего наездника. Женщины и дети попрятались по юртам, а богатыри так и не успели приготовиться к единоборству с нежданным гостем.

— Говори, кому жизнь дорога, куда направил бег своего могучего Хара-Хулата возгордившийся алып Хулатай? На каком краю земли прячется он? Отвечайте, не то все вы, и ваши жены, и дети станете рабами болотного хана или хозяина самого нижнего из нижних миров. И ни тот, ни другой не знают пощады!

И тогда чей-то робкий голос из толпы произнес:

— Смельчак богатырь, поверь нам, здесь нет гордого Хулатая. Который уж день и ночь бьется он с удалым Алтын-Тееком. Там, где на камни наступают они — камни превращаются в сыпучий песок; там, где землю топчут они — лишь ямы без дна остаются от их сапог. Сам хозяин тайги не в силах разрешить их спор. Попросил Хулатай, чтобы щедрый Алтын-Теек отдал ему в услужение свою сестру, прекрасноликую Алтын-Поос, — вот и сцепились они, как два голодных волка.

— Понятно! — засмеялся Хан-Мирген. — Теперь я знаю, где искать Хулатая. А вас всех за то, что сказали мне правду, милостиво прощаю. Не поминайте меня недобрым словом, славные алыпы!

С этими словами он ударил плетью коня и скрылся в облаке черной пыли.

— Да это же сам Хан-Мирген, коварный хитрец и обманщик! — сказал первый опомнившийся от страха богатырь из земли Ак-Хана. — А мы-то думали, что это кровавоглазый болотный хан верхом на болотной твари пожаловал к нам в гости. Вот и упустили наглеца, да и самим теперь будет стыдно, что поверили хвастливому лгуну!

А черное облако пыли, скрывшее мчавшегося во всю прыть Хан-Мир-гена, вскоре развеял порыв вольного ветра.

Тем временем кровавая битва, которую затеяли Хулатай и Алтын-Теек, не утихала. Гул борьбы долетал до дна неба и тяжким стоном возвращался на землю, изрытую сапогами богатырей.

Падает один и падает другой, поднимается Хулатай и поднимается Алтын-Теек. Там, где камней коснется богатырский сапог, желтый песок осыпается мелкими струйками; там, где руками ударят но земле удалые алыпы, остаются рвы да глубокие ямы.

Долго ли продолжалось их единоборство, никто не знал. Только вдруг на поле боя появилась на резвом скакуне прекрасноликая сестра Хан-Миргена, Алып-Хан-Хыс.

— Пусть ваша сила уступит доброму разуму, лихие удальцы! Какая польза от этой кровавой драки? Что не поделили вы в богатырском споре и теперь кулаками доказываете свою правоту? Пока вы, как два диких зверя, рвете на части друг друга, царь войны, кровавоглазый, всепожирающий Юзут-Хан, соберет великое воинство и разорит дотла нашу благодатную землю! Одумайтесь, опьяненные видом чужой крови безумцы! Опустите руки и ступайте за мной, тогда я верну Хулатаю его ненаглядную невесту, которая погрузилась в каменное забытье.

С этими словами мудрая Алып-Хан-Хыс повернула коня и медленно направилась в сторону своей шестиугольной юрты. Неторопливо, словно стыдясь друг друга, два богатыря стряхнули с одежды налипшие комья земли и, взяв под уздцы буйногривых скакунов, пошли по таежной троне, не теряя из виду прекрасноликую сестру Хан-Миргена.

А в юрте их уже ждал щедро уставленный богатыми яствами стол. Но Хулатай не притронулся к еде и, лишь осушив до дна чашу айрана, осмелился нарушить тишину:

— Где же прячешь ты невесту мою, заботливая хозяйка этой гостеприимной юрты?

Ничего не ответила Алып-Хан-Хыс. Она молча подошла к огромному сундуку и поочередно открыла все девять железных замков. А когда поднялась тяжелая кованая крышка, все увидели под белым шелковым покрывалом красную гранитную глыбу, хранившую прекрасные черты забывшейся в каменном сне юной красавицы.

Алып-Хан-Хыс с помощью Хулатая и Алтын-Теека осторожно вынула каменное тело и опустила его на белоснежную кошму. А потом отошла на шаг и, вытащив из-за пояса волшебный бич с золотой рукояткой, трижды взмахнула им и лишь затем с силой ударила узким и острым жалом по бездыханному телу.

И в тот же миг заалело румянцем лицо спящей, и каменное одеяние превратилось в расшитый золотом драгоценный наряд.

Тогда Алып-Хан-Хыс трижды взмахнула волшебным платком, чуть касаясь неподвижно лежащей на белоснежной кошме юной красавицы.

И вот затрепетали ресницы, зашевелились губы, и, глубоко, свободно вздохнув, девушка легко поднялась на ноги со своего ложа.

Она стояла посередине славящейся своим дорогим убранством шестиугольной юрты, и лицо ее излучало свет, который мог бы затмить солнце, луну и звезды, а легкое шелковое покрывало у ног было подобно облаку, готовому унести ее в небесную синь. Туда повернется — шестьдесят кос на плечах, сюда вскинет голову — пятьдесят кос на ее спине.

Юноликая красавица удивленно оглядывала богатырей, и Хулатай, перехватив ее взгляд, осмелился прервать тишину, царившую в юрте:

— Из какой пришла ты земли, какая река протекает в краю твоих предков, кто отец твой и кто твоя мать? Зачем приняла ты пернатое обличье и явилась передо мной белой лебедью? Почему не открылась мне и не сказала, кто ты? На звере всегда бывает шерсть, а человек не может жить без имени! Скажи: кто ты? И какое доброе, ласковое имя прозвучало над твоей колыбелью?

— На крыльях надежды летела я в эти края. Я искала храбреца, который может оживить кости, даже если они и истлели, а встретила жалобно скулящего пса. Я думала найти отважного защитника сирот и обездоленных, а увидела немощного и жалкого труса. Я покинула родной очаг, отца Аргала, умнейшего из мужей, и любимую мать — Ай-Арыб. Я оставила их в тоске и слезах, и они с надеждой ждут, что я вернусь с могучим алыпом, способным натянуть тетиву тугого лука и поднять разящий недругов меч. На землю моих предков с криком пришла война. Юрты разорены, скот угнан на чужие луга, по пыльным дорогам бродят бесприютные калеки и несчастные сироты. Я обрела быстрые крылья и белой лебедью полетела в чужие края, чтобы найти там своего суженого. Теперь, когда ты узнал, кто я, можешь услышать и мое имя — меня зовут Чибек-Арыг. Я невеста твоя!