Миколас Слуцкис - Волшебная чернильница [Повесть о необыкновенных приключениях и размышлениях Колобка и Колышка]

Нет, приятели в жизни еще не видели такого глупого, тупого создания. Смех разбирал при виде его большого, как тыква, брюха, катящегося на колесиках. И как же он проглотит их, если рот у него такой плоский и маленький?

— У меня есть сердце… Не веришь? — пытался убедить его Колобок, прикладывая руку к груди. — Как только подумаю об одной девочке, оно сразу начинает сильней биться… А у тебя есть сердце?

— Мне сердце не требуется. Только брюхо! — гордо отрезал пылесос. — А девочки засоряют парк бумажками от конфет. У меня брюхо начинает болеть, едва увижу их…

Колобок сочувственно вздохнул:

— Жалко мне тебя, брюхан…

— А мне — вас, потому что скоро вы очутитесь в вонючей мусорной яме! Ну, смирно!

— Зачем тебе мучиться? Разинь пасть, и мы сами прыгнем тебе в глотку! — предложил Колышек. За ночь он забыл о своих бедах и решил позабавиться.

— Вот это другое дело! — довольно захрипел пылесос. — Люблю послушный мусор! Ну, милый мусорок, я жду!

Пылесос так разинул пасть, что едва не вывихнул себе челюсть.

— Никак не пролезем, ведь мы большие!

Пылесос раскрыл рот еще шире и, как видно, перестарался. Что-то щелкнуло, и железный зверь — кувырк! — опрокинулся на бок. Он уже не выл, лежал безмолвный, как колода.

— Ура! Ура! Мы победили! — закричал Колышек, прыгая на одной ножке.

— Ему бы ума чуть побольше, и было бы очень даже полезное создание, — пожалел Колобок, глядя на перевернутый пылесос. — Как ты думаешь, Колышек?

А Колышка ничуть не волновала судьба пылесоса. Помните? Едва выскочив из чернильницы, он успел нахвастаться. Дескать, целое полчище спичек утопил в канаве! Теперь, после победы над пылесосом, у него и вовсе голова пошла кругом. Он подпрыгивал и кричал клумбам, каруселям, пюпитрам, тележкам с газированной водой:

— Я сразил еще одного врага! Могучего обжору! Эй, кто еще не слышал?

Слышали все-все обитатели парка, но Колышку этого было мало.

— Жаль, я грамоте не учен… А то бы написал у себя на лбу, чтобы все знали! — и он снова крикнул во всю мочь: — Эй, вы слышите? Я победил пылесос! Большой, могучий пылесос!

Хоть Колышек и не умел писать, но нашел выход. У подножия эстрады блестела лужа, а по краям лужи чернела жирная, вязкая земля.

Колышек обмакнул палец в грязь и измазал себе правую щеку.

— Нехорошо задаваться, — пытался урезонить его Колобок. — Разве трудно одолеть неразумное существо?..

— Я так и знал, что ты станешь завидовать. Небось, и сам хотел бы измазать себе щеку, да не заслужил!

— Опомнись, у нас впереди еще такие опасности! — стал умолять приятеля Колобок. — Ты думаешь, Зубарь и Горячка больше не будут нас преследовать?

— Одолел одного, одолею всех! — гордо отрезал Колышек.

Так пререкаясь, они вышли из парка, где нашли безопасный ночлег. По улице сновали машины, мотоциклы, мотороллеры, которые, казалось, за ночь обрели новые силы. Их бока блестели от капелек росы. Спешили женщины с пестрыми кошелками, размахивали портфелями дети. Сверкали не только застежки портфелей, но и дочиста вымытые щечки ребят. Даже столбы вдоль тротуаров тоже, казалось, куда-то спешили, кто с пуком проводов, кто с большой, как репа, электрической лампой.

— Как хорошо здесь! — восхитился Колобок. Ему тоже захотелось идти куда-то, что-то нести, как все. Но что он мог нести? И куда?

— Не спорю, хорошо. Но главное — здесь можно прославиться! — лихо размахивал деревянными ручками и постукивал деревянными ножками храбрец Колышек.

А между тем неподалеку их поджидали враги. После неудачи с проводами собаки и спички, как известно, разделились. Собаки поплелись куда-то на окраину города, а спички сгрудились возле парка. Еще ночью они пытались проникнуть в парк, — ведь спички не боятся темноты! Однако их отпугнул необыкновенный концерт. От нежной музыки у спичек сдавали нервы. Молодые, незакаленные спички, заслушавшись, бросались вниз головой в воду. Генерал Горячка, и без того довольно нервная, приказала отступить и, разбив лагерь, дожидаться утра.

— Вот они где! — раздался чей-то вопль, и спички ринулись на асфальтовую площадку. Несколько самых пылких, потершись головками друг о друга, вспыхнули и выстроились — настоящее грозное факельное шествие.

Колышек, бессильный перед огнем, стал как вкопанный. Его деревянные поджилки дрожали. Никто бы не поверил сейчас, что совсем недавно он кричал, будто одолеет всех врагов до единого!

Колобок тоже испугался, но не покинул друга в беде. Он выскочил вперед и заслонил Колышка своей хлебной грудью. Он родился в горячей печи и меньше боялся огня.

— Прочь с дороги, Колобок! И тебя сожжем, если не отойдешь. Только гренка от тебя останется, щекастый!

— Пускай останется только гренка, но Колышка вы не тронете! — дрожащим голосом ответил Колобок.

Исход неравного боя был бы печальным — ведь шальных спичек было штук сто, а может, и больше! — если бы не подъехал дом на колесах. Чудной это был дом: не только сам двигался — он вез с собою дождь и поливал асфальт. Словно облако проглотил!

Как волна, прокатился внезапный ливень. Погасли вскинутые факелы спичек, а белые подгоревшие тельца поплыли по грязной воде вдоль тротуара. Конечно, не всех ждал такой конец. Ведь на свете уйма спичек! А добрая машина катилась, увозя с собой шумливый дождь и озорную улыбку молодого водителя. Он, должно быть, радовался, что поймал в небе облако и чисто-начисто вымыл улицу.

Забыв свой страх — как тряслись у него поджилки и стучали зубы! — Колышек опять начал выламываться.

— Ура! Я и спички победил! Разве я не говорил, что со всеми врагами разделаюсь?!

У Колобка даже дух захватило от изумления. Он покачал большой головой.

— А водитель не помог нам?

Колышек не заметил ни водителя, ни его озорной улыбки.

— А дождь?

— Какой дождь? Посмотри на небо — ни облачка!

— Ну тот, который проехал и погасил спички… Ты забыл?

— Он просто улицу поливал. Кто попался, того и обрызгал. Ну, может быть, одну-две спички и замочил. А побеждает, так и знай, выдержка, отвага и решимость!

— Да, да… выдержка… отвага и решимость, — криво улыбнулся Колобок, но не стал вдаваться в спор во имя, во имя…

Он не знал, как назвать то, во имя чего он и на сей раз решил смолчать. Ученая мышка Мечтышка, изучая впоследствии эту страницу, написанную Ластик-Перышкиным, докончила мысль Колобка:

— …во имя консолидации, а попросту говоря — во имя единства!

Ученая голова Мечтышки была набита международными терминами. Но, в отличие от некоторых других, посвятивших свою жизнь науке, она еще умела каждое научное слово объяснить языком, понятным всем и каждому.