Миколас Слуцкис - Волшебная чернильница [Повесть о необыкновенных приключениях и размышлениях Колобка и Колышка]

Обомлевшие от страха приятели огляделись. Никто не идет, не едет мимо. Улицу как вымели. Ни камня под рукой, ни палки, а собаки уже близко.

— Мы пропали! — задрожал Колышек и толкнул Колобка к забору. — Беги, прячься! Хоть ты спасешься…

— Нет, ты беги! Я останусь!..

— Ой, слишком поздно! — всхлипнул Колышек. — Прощай, мой друг… Не поминай лихом…

— И ты меня… — слезы застилали глаза Колобка. Он сунул руку в карман за носовым платком — нехорошо, чтобы враг видел мокрые глаза! — и нащупал что-то твердое.

«Откуда там взялся камень?» — подумал Колобок. Даже в минуту крайней опасности он не мог не думать, этот рачительный хлебный человечек.

Дрожащими пальцами вытащил он камень, собираясь бросить его в преследователей. Увы, это был не камень, а горести — подарок Распорядкина.

— Бросай, бросай, говорю! — торопил приятеля Колышек, топая ногами-лучинками.

Колобок попятился, но и отступать-то было некуда. За спиной подымался к небу глухой забор, а во дворе позвякивал цепью злой пес. Может быть, он и не из этой шайки, но все равно собака остается собакой.

«Разве тут поможет комок горестей?..»— нерешительно размышлял Колобок, а враги были уже рядом. Скалились красные пасти собак, их горячее дыхание обжигало лица друзей. Колышек вдруг подскочил, вырвал комок из рук Колобка и швырнул во врагов.

Комок горестей стукнул генерала Зубаря по синему уху и шлепнулся на асфальт. Горести рассыпались во все стороны, и голодные псы бросились за ними, забыв про Колобка и Колышка.

Оберткой горести ничем не отличались от шоколадных конфет, которые так нравятся собакам. А особенно голодным! Каждому псу досталось по горести, и каждый цапнул ее зубами, не разворачивая бумажки.

Все псы, как по команде, завыли, скорчились. Они уже и не думали гнаться за удирающими человечками. От страшной горечи у них свело судорогой глотки, желудки резало, точно ножом.

Вот каковы были на вкус горести Распорядкина! Недаром говорится: нет худа без добра.

Если бы не горести, пришел бы конец нашим славным друзьям, которых ждет еще одно приключение. Последнее и, должно быть, самое главное.

В то время, как собаки корчились и визжали, из проезжавшего мимо такси выскочила Мышка. Ученая, всезнающая, на высоких каблучках и с портфелем. Она ведь исполняла обязанности секретаря писателя!

— Что с вами? Почему вы царапаете когтями по асфальту? — спросила она у корчащихся, рычащих собак. Казалось, у каждого пса в глотке застряла кость.

— Нас отравили! — скрипел зубами полуживой генерал. — Отравили!

— Чем вы отравились, собачьими грибами? — серьезно спросила мышка.

— Горестями! Горестями! — взвыли собаки, кувыркаясь через головы.

Мышка встревожилась.

— Ах, горестями Распорядкина? Это хуже… Я вам не завидую.

Собаки начали выть и плакать от ужаса, как маленькие дети. Однако и плакать как следует им не удавалось, потому что от горестей и скулы свело.

— Я могла бы спасти вас, — улыбнулась мышка мило и хитро, — но с одним условием: чтобы Зубарь больше не преследовал Колобка и Колышка и вернулся в сказку.

— Нет, не вернусь, пока не съем Колобка! — завыл Зубарь, кусая свои синие уши. — Я съел сто колобков, съем и сто первого! Гав-гав!

— Это он, Зубарь, сманил нас. Рассчитаемся с ним! — тявкнула самая маленькая, самая ободранная собачонка. И все собаки, сколько их было, окружили генерала-самозванца.

— Как хочешь, — сказала Мечтышка. — Выбирай: моя помощь или собачья месть. Я советую тебе вернуться в сказку.

— Ладно… вернусь… А ты дашь мне записку, что у меня не было другого выхода?

— Зачем тебе записка?

— А что мне скажет лохматая ведьма? Еще подумает, что я сам, по своей воле отказался от Колобка… что меня в вашей стране перевоспитали! Разозлится и превратит меня в камень, а кто освободит меня, пса? Я ведь пес, а не какой-нибудь принц… Напишите, что я был вынужден!

Мышка рассмеялась:

— Хорошо, напишу… А теперь я вас всех отведу к врачу. Он промоет вам желудки, и судороги прекратятся. Потом доставлю всех к инженеру. Он вам вправит челюсти.

— Скорей! Скорей веди нас! — умоляли собаки, устремившись за Мечтышкой.

Мышка приостановилась, насмешливо оглядела беспорядочную свору собак.

— Э, так не годится! А ну-ка стройтесь по-двое… и беритесь за лапы!

Небо опустилось ниже и стало похоже на сковородку, залитую маслом.

Значит, стемнело, и вдали зажглись огни города.

Темнота не очень напугала Колобка и Колышка. Темноты они не боялись. Вы думаете, в ореховых скорлупках великана Дылды было светло? Или в полной до краев чернилами чернильнице? Однако стало накрапывать. У Колобка намокли плечи, заблестел и стал мягким лоб.

— Что с тобой? — спросил Колышек. — Ты плачешь, вспоминая печь? А может быть, тебе жаль разбойника Зубаря? А, знаю, знаю, ты не можешь забыть правдивую Саломею…

— Перестань, — грустно сказал Колобок. — Я и сам не знаю, что со мной творится… Мне кажется, я таю, уменьшаюсь… Этот дождь погубит меня…

— Так что же мы стоим? Давай спрячемся! Заберемся под крышу эстрады!

— Легко сказать, ведь эстрада неизвестно где…

— Совсем рядом!

Вдруг друзья услышали чей-то мощный голос. Он доносился из ближайшего дома.

— Всем! Всем! — гремел голос сквозь темноту и тишь, сотрясая ветви деревьев. В падающем из окна пучке света кружились влажные листья: голос сорвал их с веток.

Приятели присели под забором, ожидая, что вот-вот рука великана схватит их и подкинет кверху — может быть, швырнет на черную, залитую топленым маслом сковородку. Однако великана не было видно, хотя голос по-прежнему сотрясал забор и ближайшие деревья.

— Всем! Всем! Всем!

— Это радио, не бойся! — Колобок вспомнил объяснение писателя.

Взявшись за руки, друзья на цыпочках подкрались к открытому окну. Раз-два — взобрались на подоконник и соскочили внутрь. В углу комнаты, на столике, трещало радио — не радио: какой-то блестящий ящик с зеркалом. В синеватом зеркале, то исчезая, то появляясь вновь, прыгала голова обыкновенного человека, а не какого-то страшного великана. Однако голос метался и гремел, не умещаясь в ящике и комнате.

Бояться голоса было нечего, — ведь он заперт в ящике! Неподалеку, удобно устроившись в кресле, дремала старушка с вязаньем в руках.

Ее тоже можно было не бояться, если она не просыпалась даже от такого шума.

— Всем! Всем! Всем! — кричал человек, и его тщательно причесанные волосы блестели, как волны озера. — Сообщаем — случилось большое несчастье. По одной из красивейших аллей города — аллее Роз — шла школьница Раса Храбрите, известная шалунья и драчунья, она же чемпион по плаванию. Правда, она выбрала не самую короткую дорогу к дому — вокруг всего города! Дело в том, что она разыскивала каких-то спрятавшихся человечков… Что это за человечки, она не говорит. Вдруг Раса услышала чей-то крик. Подбежав к дому, она увидела клубы дыма и поняла, что возник пожар! В огне металась совсем маленькая девочка. Эту девочку тоже многие знают, Ее зовут Салюте, Сале и Саломея…