Владислав Крапивин - Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота

Леша сказал ворчливо:

– Качай не качай, а вон какая дырища… Зачем ты эту крокодилову кожу таскаешь на себе, когда такое тепло на улице…

– Ну… потому что полагается быть в придворной форме, раз я с тобой…

– Почему?!

– Я же… твой постоянный сопровождающий. Вроде как оруженосец…

«Вот тебе и на!» – расстроился Леша. И не удержался:

– А я-то думал…

– Что? – встревожился Ростик.

– Оруженосец – это ведь все равно что слуга. Ты же сам говорил, что кактусята быть оруженосцами не желают.

– Так это у бестолковых рыцарей, а не у тебя!

– Ну, все равно. Я думал, что мы…

– Что? – прошептал Ростик.

– Что мы друзья…

Ростик засопел, зацарапал башмаком камень.

– Я разве против? Я только думал… хочется ли тебе. Ты ведь ничего не говорил…

«Разве про это говорят…» – подумал Леша. Он положил руку на плечо Ростика. Рядом с шипастым валиком. Шепотом признался:

– У меня в классе никакая дружба не получалась. Не люблю, когда пристают и силой хвастаются…

– И я не люблю… По-моему, друзья – это те, кто всегда вместе, до конца. Никогда не бросают друг друга…

– Полезли дальше, – решительно сказал Леша. – Теперь моя очередь быть впереди, дай фонарик…

Скоро «позвонки» кончились. Узкий лаз извивался и делался все теснее. Леша понял, что дальше надо ползти на животе. «Но ведь змеиный хвост кончается, наверно, острием, – подумал он. – Не превращаться же нам в ужей…»

– Ай, – послышалось сзади.

– Что? – испугался Леша.

– Ты мне шпорой нос поцарапал.

– Я нечаянно…

– Да не сильно, не бойся… там, впереди, что-нибудь видно?

– Пока ничего… Ой, видно!

Лаз опять сделал короткий поворот. И больше не суживался. Метрах в пяти перед Лешей было квадратное, забранное решеткой оконце. В него пробивался дневной свет.

Леша, извиваясь угрем, торопливо полез вперед и прижал к решетке лицо.

Все, что угодно, ожидал он увидеть, но такое…

Знаменитый коллекционер графинных пробок Евсей Федотович Кубиков был безмерно изумлен, когда со звоном полетела на пол решетка, а за ней свалились в комнату двое мальчишек.

Один – в мушкетерских сапогах со шпорами, другой будто целиком из сказок братьев Гримм.

– Э-э… позвольте… Как это понимать? Вы откуда?.. Вы не ушиблись?

– Мы не ушиблись! Здрасьте! – дерзко сказал Леша, поднимаясь с пола. И Ростик встал с ним рядом.

– Ох, да это же Леша Пеночкин! – Евсей Федотыч вылез из кресла и растерянно затоптался. – Весьма рад… Но почему таким странным путем?

– Потому что это вовсе даже не вентиляция! И вы это прекрасно знаете! – заявил Леша. Он разговаривал так сурово оттого, что в нем сидела уверенная догадка. И обида за страну Астралию, которую он считал уже своей. И злая досада на коварного коллекционера Кубикова. Этой досадой и этой догадкой он еще там, в тесном лазе, поделился с Ростиком. И Ростик все понял. Тогда Леша и толкнул решетку…

– Признавайтесь, Евсей Федотыч! Ведь это вы стащили из подземной станции стеклянную свечу! Блестящий шарик с палочкой! Решили, что это тоже пробка для коллекции! Много лет назад!

Евсей Федотыч поймал на лету упавшие с носа очки и что-то попытался сказать. Потом сел в кресло и понурился.

– Никуда не денешься… Правду говорят, что рано или поздно наступает день, когда надо каяться в грехах.

–Это уж точно, – все так же сурово произнес Леша и постукал об пол каблуком со звонкой шпорой.

– Вы уж говорите про все, пожалуйста, сразу, – потребовал Ростик, хотя и не так уверенно.

– Придется, придется. От судьбы не уйдешь… – Евсей Федотыч развел руками в обвисших рукавах свитера. – Да, было такое… Вы садитесь, пожалуйста. А я расскажу, как это случилось. Поверьте, я сделал это не нарочно… То есть нарочно, однако по неразумению. Ведь мне было тогда примерно столько же лет, сколько вам… Нет-нет, я не хочу сказать, что в этом возрасте все безответственные и бестолковые. Вы – прекрасный пример тому, что это не так… Но я был именно безответственный и бестолковый…

Я живу в этом доме с самого рождения. И мне всегда хотелось узнать: что за этим окошком с решеткой? И вот один раз я не выдержал. Дождался, когда взрослые ушли из дома, поставил стремянку, снял решетку и полез…

Страшно было до ужаса, но и любопытно сверх меры… Я уже плохо помню этот подземный путь, ведь с той поры прошло больше полувека… Но в конце концов я выбрался в светлый зал, где в углублении вращался громадный круг. Наверно, я был очень легкомысленный мальчик. Убедившись, что в помещении ни души, я спустился на этот круг и покатался на нем, как на карусели. А потом… потом-то я и увидел эту пробку…

– Это не пробка, а свеча с волшебным зарядом, – хмуро перебил Евсея Федотыча Леша. – Ее вставил туда Орест Редькин, когда придумал Астралию…

– Я ведь ничего подобного не знал…

– Может, сперва это и была графинная пробка. Но Орест зарядил ее своей фантазией. Вы же сами говорили, что пробки заряжаются от людей…

– Несомненно, несомненно!

– Вот и получилась свеча зажигания для подземной станции. Самая главная деталь…

– Ах, если бы я это знал тогда! А я увидел пробку – красивую, сверкающую, – и сердце у меня заколотилось. Я ведь в ту пору как раз начал собирать свою коллекцию!.. Я схватил этот блестящий шарик и, ни о чем не думая, вернулся домой…

– Совсем ни о чем не думая? – подозрительно спросил Ростик.

– Да… сначала. Потому что пробка была прекрасна, от нее исходило какое-то особое тепло. И радость. Как от волшебного талисмана… Но через какое-то время я стал понимать, что совершил неблаговидный поступок. Даже начал опасаться, что это мне принесет несчастье. И однажды решил вернуть пробку на место. Пробрался в подземный зал снова. Но там, на каменном столбике, была уже другая пробка (или, как вы говорите, свеча), такая же. И я решил, что ничего страшного не случилось. Уже без всякого беспокойства вернулся с прежней добычей к себе.

Леша спросил с грустным удивлением:

– И вам не хотелось узнать, что там за подземелье, какая там вокруг волшебная страна?

– Ну… во-первых, я не догадывался про волшебную страну, я думал, что это просто подземный цех или станция какого-то завода… К тому же коллекция уже тогда была для меня самым главным и заслоняла все остальное. Я считал вполне справедливым, что таинственный ход привел меня именно к хрустальной пробке. И она стала главным экспонатом моей коллекции…

Леша опять открыл рот, но Евсей Федотыч поднял ладонь.

– Простите, я доскажу… Однажды случилось, что меня опять стала грызть тревога. И, видимо, совесть. Да-да… Но к тому времени я так подрос, что уже не мог пролезть в это оконце. По прошествии же нескольких лет стало мне казаться, что все случившееся было детским сном…