Аня Амасова - Пираты Кошачьего моря. Мумия Мятежника

– Конечно! Ведь у меня красивые волосы, красивый голос и очень красивый хвост. – Русалка встряхнула рыжими кудрями и окинула недовольным взглядом лисенка: – А ты что тут делаешь?.. Джонни, вынь из его ушей бананы и скажи, чтоб убирался отсюда. Мой остров только для двоих. Для тебя и меня. А не для всяких проходимцев.

Отхлебнув из фляги святой воды, лисенок избавился от бананов сам.

– Монах – мой друг, – услышал лис. – Друзей не оставляют.

– Хорошо, – тут же согласилась русалка. – Пусть остается. На время. Кто-то же должен видеть, как мы с тобой счастливы!

– А потом она потребует от него душу, – буркнул монах Кукабаре. – Знаю я их: наплетут с три короба, а самим лишь бы душу отнять! Ни стыда ни совести.

– Хватит болтать! – рассердилась рыжеволосая. – Не нужна мне ничья душа! Я что, по-твоему, влюбиться не могу?

– Ты? Влюбиться? Три ха-ха! – ответил монах. – Да что ты в любви понимаешь? К тому же ты совсем не знаешь моего капитана! А ну, отвечай быстро: почему он ходит в море? О чем мечтает?

– Да! И какая у него любимая футбольная команда?! – вставил Кукабара.

– Глупости! Все это не имеет значения, – рассердилась русалка. – Он красивый. Почти такой же красивый, как я. Значит, мы друг другу подходим.

Лисенок задохнулся от возмущения:

– И все?! Только это? Нет, я, конечно, слышал, что русалки на редкость глупы, но не до такой же степени! Он ведь тебя не любит!

– А вот и любит!

– Ну да, как же, совсем забыл! Конечно любит – если хорошенько заколдовать…

Хлопнув хвостом так, что лисенка с лап до головы окатило брызгами, русалка воинственно поинтересовалась у Джонни:

– Ты любишь меня, капитан?

– Ага, – ответил зачарованный Воробушек.

Русалка показала монаху язык. Лисенок скорчил равнодушную мордочку: тоже мне, удивила! Всего лишь колдовство, не по-настоящему!

– Ах так! – Русалка прикусила губу и с вызовом спросила Джонни: – А раз любишь, значит сделаешь все, что попрошу?

– Все, что пожелаешь! Луну с неба, жемчужину со дна моря…

– И восхитительную свадьбу? На берегу, рано утром… скажем, завтра?

– Свадьбу? – удивленно воскликнули Джонни и монах, а Кукабара схватился крылом за сердце.

– Ты же сам сказал, я самая красивая девушка в Кошачьем море. Разве нет? Так зачем же откладывать праздник?

На мордочке Джонни читались сомнения. Возможно, русалка была еще слишком юной и колдовство у нее выходило несильным. Одно дело – заставить путника изменить курс, нестись в неизвестность и влюбиться в русалку. Но чтобы все бросить и так вот сразу взять и жениться! На такие чары не всякая русалка способна. А может, для некоторых заклинаний нужно просто чуть больше времени?

Крепко стиснув в одном кулаке крест, а в другом – кусочек мела, лис-монах направился к русалке.

– Ну, знаешь, это слишком! Свадьбу ей подавай! Ты не сделаешь этого!

– Тебя забыла спросить. – Рыжеволосая вздернула нос. – И как ты меня остановишь?

Она снова хлопнула хвостом и хорошенько окатила лисенка водой. Мелок в лапе монаха мгновенно размяк – какая уж тут ворожба! Не то что круг – крохотный нолик не нарисуешь.

– Вот тебе! – торжествовала русака. – Олух с бананами!

– Глупая, волосатая рыба! – не остался в долгу монах.

Отвернувшись, он снова затолкал в уши бананы. Весь его вид – и скрещенные лапы, и взъерошенная шерсть, и особенно два банана – говорил о том, что разговору конец.

И конечно, он уже не услышал, как Джонни сказал:

– Хорошо. Я подумал: а что, женюсь! Праздник – это всегда очень весело.

– Я поселю тебя в лучшей пещере, – нежно пропела русалка.

Завороженный капитан даже не посмотрел в сторону корабля с золотыми парусами и не узнал, что сотворила невеста с его мечтой. Корабль походил на гнездо морского чудовища (если бы морские чудовища вили гнезда) – так плотно оплели его саргассы.

Едва Джонни Воробушек вместе с друзьями скрылся в пещере, русалка протянула лапки к морю:

– Утихни, ветер! Уймитесь, волны! Исчезните, водовороты и мели! Пусть никто до утра не погибнет в море – с восходом солнца моя свадьба!

Лис жался к слабому костерку и сушил кусочек мела. Он не знал, от чего дрожит больше: от холода или от страха. В свете огня пещера казалась пастью гигантского дракона. В глубине темной глотки то капало, то утробно урчало. Сталактиты со сталагмитами походили на острые кривые зубы.

– Добро пожаловать в уютный отель «Пасть чудовища»! – мрачно пошутил монах, бросая взгляд на капитана.

Джонни Воробушек с самым серьезным видом готовил себе ночлег: сапоги – подушка, камзол – одеяло, вот и все походное ложе. Казалось, от заклинаний русалки он не только немного сбрендил, но и напрочь лишился чувства юмора.

Кукабара облетал «восьмерками» сталагмиты. Иногда у него получалось хорошо, иногда – больно.

– Ну и денек! Не одно, так другое! То неуклюжий монах со шваброй, то капитан со скалой и любовью. А теперь еще этот холодильник! Кто я вашей русалке – замороженный цыпленок? И почему я всегда думал, что русалки живут на деревьях?

– Где живут русалки – это науке неизвестно, – отозвался монах. – Зато известно, что свои сокровища они хранят на таких вот необитаемых островах.

– Со-кро?..

От неожиданности Кукабара очередной раз врезался в сталагмит. Потеряв равновесие, он плюхнулся на Джонни.

– Угомонись, несчастная птица! – рявкнул капитан, стряхивая с себя перья. – Спать мешаешь! У меня, между прочим, утром свадьба.

Кукабара обиженно нахохлился:

– Я угомонюсь, а к утру из меня получится охлажденная тушка на праздничный стол? Нет уж! Не выйдет! Буду летать!

– Ну летай, летай… – проворчал Воробушек, натягивая на голову камзол.

Сделав несколько кругов, Кукабара вернулся к разговору.

– Так что ты там бормотал про сокровища, монах? Зеркальца среди сокровищ бывают? Что я без зеркала? Трущобная ворона!

– Во всех легендах русалки собирают со дна морского разные вещи. С утонувших кораблей, например. Все, что покажется красивым, попадает на тихий остров…

Монах надолго замолчал. Со стороны могло показаться, что лисенок уснул. Но когда от костра остались лишь угольки, он поднялся и растолкал капитана:

– Эй, Джонни, проснись! Послушай! Я тут подумал… Ответь на один вопрос. Скажи: ты ведь любишь другую?

Воробушек непонимающе уставился на друга.

– Ты никогда не рассказывал об этом, – торопливо продолжал монах, – но я и сам знаю.