Аня Амасова - Пираты Кошачьего моря. Мумия Мятежника

– Можно разделиться: ты пойдешь в правую, я – в левую.

– Верно! – поддакнул Кукабара. – А я вообще никуда не пойду… Чего я там не видел? Ознакомлюсь с достопримечательностями, культурными памятниками…

Только он развернулся, чтобы улететь, как уткнулся клювом в первый культурный памятник.

– Мама!

Вероятно, скульптору нередко снились кошмары: изумрудные глаза восьмиголовой статуи с множеством растопыренных лап сверлили Кукабару горящим взглядом.

– Предупреждал бы, что у тебя такие родственнички! – съехидничал монах.

– Сам ты родственничек!.. – сипло отозвалась птица. – Это я просто так кричу. Горло прочищаю…

– Пока гуляешь, совсем не охрипни, – предупредил Воробушек, пытаясь открыть дверь, но она все не поддавалась. – Тут этих идолов пруд пруди.

– П-п-правда? А зачем они?

– Охраняют дух того, кто лежит в пирамиде.

– Ах, так там еще и кто-то лежит?!

– Наверняка. Пирамиды – это такие гробницы. Обычно в них покоятся великие цари.

– Так я и знал! – Кукабара обхватил крыльями голову. – Ну почему, чтобы достать Кукабарочке красивое зеркальце, надо обязательно потревожить какого-нибудь мертвяка? По-другому нельзя?

– Можно, – откликнулся Воробушек. – Потревожить кого-нибудь живого и сделать его мертвым… Но мне больше нравится первый способ. Эй, монах, у тебя получается? Эту дверь, похоже, заклинило.

Но и дверь лисенка не открывалась ни с помощью заклятий, ни от пяти капель святой воды, ни от «сим-сим, откройся!».

– Все, что ни делается, – к лучшему, – выдохнул Кукабара, которому все еще немножко хотелось зеркальца, но совсем не было желания лезть в лабиринт и встречаться с мумией. – Ну их к русалке, эти сокровища. Возьмем на память, что сверху торчит!

Птица вцепилась клювом в самый громадный глаз тотема и, упираясь тощими лапами в идола, потянула изумруд. Р-р-раз! Еще – р-р-раз! Камень немного подался и…

– Берегись! – закричал Джонни Воробушек.

И вовремя: неприступная дверь внезапно повалилась вперед, к когтистым лапам статуи. Если бы не Джонни, сплющила бы Кукабару в лепешку. А так – всего лишь выдрала пару перьев.

– А-а-а! – взвыл Кукабара. – Совсем озверели! Перья! Мои драгоценные перья!

– Тебе же не нравилось, что они белые? – напомнил монах.

– Уж лучше белые, чем никаких…

– Ну хватит! – оборвал их Джонни. – Проход тесноват, но, кажется, безопасен.

Причитающий Кукабара крепко держался за плечо Воробушка.

– Мама! – снова завопил Кукабара и едва не порвал когтями камзол капитана.

– Что ты все время кричишь? – возмутился Воробушек. – Да еще и царапаешься!

– Т-т-ты что, не видишь? Это же мертвец!

Кукабара указывал дрожащим крылом на мирно висящего в нише скелета, между ребер которого торчал старинный свиток.

– Почему не вижу? Вижу: скелет как скелет, чего кричать-то?

– Кукабара пытается его напугать, – отозвался монах. – Какой любопытный свиток!

– Хорошо бы в нем оказалась карта сокровищ… – мечтательно произнес Кукабара.

– Хорошо бы в нем оказалась карта лабиринта, – поправил его монах, аккуратно вытаскивая пергамент.

Скелет многозначительно улыбался.

– Нет, нас не интересуют сокровища, – серьезно разъяснил Джонни Воробушек черепушке. – Нас интересует их поиск. Так сказать, сам процесс. Но если в конце сокровища свалятся нам на голову, мы вовсе не будем против.

Воткнув записку обратно – вдруг лет через пятьсот кто-нибудь еще решит забраться в пирамиду, – друзья отправились по узкому коридору дальше.

– Слушайте, – Кукабара старался не отставать от друзей, – а коридоры бывают живыми?

– Бывают, – откликнулся монах. – Если болеешь коридорофобией.

– Коридоро чем?

– Фобией. Все страхи называются фобиями. За один последний день у тебя обнаружились скелетофобия, скульптурофобия, а вот теперь еще и это. Дорогой, ты страшно болен. Тебе нужен доктор!

– Я не болен! – воскликнул Кукабара, но тут же перешел на шепот: – Мне кажется, за нами кто-то следит…

Монах сочувственно кивнул:

– Лабиринты для того и строились, чтобы попавший в них сходил с ума. Запутанные ходы, скелеты и страшные рисунки вселяют страх. Ты не находишь выхода, плутаешь несколько дней, а потом – раз, и тю-тю. Прощай крыша! Впрочем, тебе это не грозит.

– Это еще почему?

– Тебе сходить не с чего. Отделаешься легким испугом.

– Хватит, – перебил их Джонни Воробушек, – в другой раз поругаетесь…

Договорить он не успел. Плиты под ногами неожиданно разъехались, и охотники за сокровищами рухнули в каменный мешок.

– Ну ты герой… – застонал Джонни Воробушек, потирая ушибы и посмеиваясь. – Нет, ну надо же!

– Чего смешного-то? – удивился лис.

– Клянусь хвостом ящерицы, ты это из-за нее сделал. Из-за русалки!

Монах почесал кончик носа:

– Чего я сделал?

– Это только Кукабаре не ясно, что ты уводил нас от настоящих сокровищ русалки. – Джонни оценил высоту, с которой они шмякнулись. – Ужасно смешно: заблудиться в лабиринте, чтобы не расстроить девчонку! А ведь она тебе даже медаль не даст…

– Ты сердишься? – уточнил монах.

– Когда я сержусь, мне не смешно, – отрезал Воробушек. – Ладно, забыли. Везет тем, кто с крыльями. Эй, Кукабара, ты все еще наверху? Пикируй к нам.

– И не подумаю, – откликнулась птица. – Монах меня обижает!

– А вдруг тот, кто за тобой наблюдал в коридоре, давно мечтает полакомиться свеженькой птичкой? – прищурился Воробушек.

Через мгновение Кукабара был внизу.

Воробушек стер сапогом вековую пыль:

– Смотрите, тут что-то нашкрябано.

– Где?

– На полу. Если уберешь свою рясу, можно будет прочесть… Цифры какие-то…

– А-а-а-апчхи! – Пыль щекотала лисенку нос. – Это не просто цифры. Это магический квадрат. Видишь пустые клетки? Если отгадать, какие цифры должны тут стоять, мы получим ключ.

– От чего ключ? – Кукабара кружил над головой. – Тут нет никаких дверей.

– Был бы ключ, а двери найдутся, – уверенно ответил Джонни. – И как эти клетки заполнить?