Елена Кочергина - Добрые сказки для взрослых и детей

Обрадовался пуще прежнего поп: это какая же удача – юродивого повстречать! И согласился.

Ударили по рукам.

– Как же звать-то тебя, мил-человек? – спрашивает поп у своего нового работника, на «ты» переходя.

– При крещении Валентином нарекли, – отвечает тот, – но все кличут Балдой, сколько себя помню. А я и не обижаюсь.

– А что, «Балда» – хорошо звучит, – говорит поп. – Коротко и ёмко!

Так и стали все в округе попова работника Балдой величать – коротко и ёмко. А он и не обижался.

Хорошим работником оказался Балда. Мало того что всю работу по хозяйству выполняет – ещё и в храме прислуживает. Скотину любит, прихожан не обижает, готовит вкусно, огород поливает. Чего ещё надо? Смотрит поп на Балду и нарадоваться не может, что такого чудесного работника ему Бог послал.

Вот служит Балда попу год, служит второй, а за вторым, как водится, и третий пошёл. Тут стали нашего попа сомнения глодать. Скоро уж срок подоспеет расплачиваться – сердце, ум и волю отдавать. А вдруг и правда заберёт их как-нибудь Балда? Очень не хотелось попу расставаться с такими ценными вещами…

Уж месяц остался до расплаты. Совсем было наш поп в депрессию впал, как вдруг приходит к нему одна старая прихожанка, что на берегу озера жила, и говорит:

– Батюшка, завелись у нас в озере черти. Совсем житья от них не стало! По ночам воют – спать не дают. Яйца воруют. Молоко из-за них киснет и капуста завяла. Христом Богом, миленький, прошу – приди, освяти озеро, чтоб нечистый перестал безобразить! А уж я в долгу не останусь!

Задумался поп: нет как будто такого чина – на освящение озера от нечистой силы. На освящение храмины – есть, на освящение колесницы – имеется, а на освящение озера от чертей – нету, хоть ты тресни! Конечно, если будешь кого-то крестить, водоём нужно освятить, но он-то никого крестить не собирается!

«Пошлю-ка, – думает, – я туда Балду, пущай он с бесовским племенем разбирается! Разберётся – хорошо, денежку за это баба Дуня заплатит. А коли утащат работника черти – так расплачиваться мне сердцем, умом и волей не нужно будет. Так и так я в выигрыше!»

Позвал поп к себе Балду да и говорит:

– Поди, Балдушка, на берег озера, вызови чертей и повели им Христовым именем убираться подобру-поздорову к себе в преисподнюю. А не исполнишь поручение – выгоню тебя из работников, и останешься без вознаграждения, хотя тебе всего месяц доработать осталось!

Делать нечего, взял Балда длинную палку и отправился к озеру. Стал он в озере палкой водить – чертей выманивать. Не выходят черти!

– Да что ж это я, дурак, нечистых духов в озере ищу? – думает Балда. – Совсем забыл, что духи злобы поднебесной в духовном, а не в физическом мире живут! Значит, надо их духовными вещами приманивать – мыслями плохими, желаниями нечистыми, сквернословием.

Стал Балда изо всех сил в мыслях попа ругать – такой он, мол, и сякой, совсем никудышный человечишко, славолюбец и скупердяй! И глядь – тут как тут уже бесёнок маленький вокруг него вьётся, крылышками перепончатыми машет и копытца довольно потирает.

Обрадовался Балда, что его затея удалась, да и говорит бесёнку:

– Что ж это вы, бесята, совсем Бога перестали бояться? Яйца воруете, молоко портите, да по ночам воете – народ православный пугаете? Будете и дальше хулиганить, я ваше племя молитвою и крестным знамением изведу!

– Знаем всё про тебя, Балда, – усмехается бесёнок, – и молитвы твоей не боимся! Однако готовы заключить с тобой сделку.

– Какую ещё сделку? – спрашивает попов работник.

– А такую: пройдёшь три наших испытания, оставим бабу Дуню в покое и дадим тебе спокойно твой срок дослужить. А не пройдёшь – душу свою бессмертную нашему князю отдашь. Годятся такие условия?

Почесал Балда в затылке, да и согласился на бесовские условия. Обидно ведь три года работать и без вознаграждения остаться!

– Ну, поехали! – говорит бесёнок и копытцем о копытце – хлоп!

Видит Балда: очутился он во дворце расчудесном. Везде в том дворце золото да парча, ковры персидские да люстры хрустальные, огромные телевизоры заморские да центры музыкальные из красного дерева. А во дворе – целый парк карет с механическими кучерами и гидроусилителями вожжей.

Погулял Балда по дворцу, прилёг отдохнуть на расшитый золотом диван. Откуда ни возьмись – появляются три распрекрасных девицы-красавицы и давай ему яства отменные да пития вкуснейшие подносить. Напился Балда, наелся от души – сидит, любуется на красна-девиц, а те перед ним танцы разные танцуют. «Вот это жизнь! – думает Балда. – Ни о чём заботиться не надо, живи и радуйся!»

Так и зажил в расчудесном дворце с тремя прислужницами – живёт и горя не знает. Но однажды вдруг замечает, что одна из красна-девиц пригорюнилась – всё время вздыхает тяжко и взгляд у неё грустный сделался, как у собаки, скучающей по хозяину. Подзывает от ту де́вицу и спрашивает:

– Что грустишь, девица-красавица? Али тебе у меня живётся плохо?

– Нет, мой господин, – отвечает красна-девица, – живётся мне у тебя хорошо. Да только когда я в город на заработки поехала, остались у меня в деревне родители старые, немощные. Одни они живут, больше-то у них, кроме меня, никого и нет. Некому старикам даже кружку воды подать.

Пожалел Балда девицу. Дал ей мешочек с золотом, чтобы было на что жить, и отпустил домой с миром. Да наказал, чтоб за стариками своими усердно ухаживала.

Отпустить-то отпустил, только красавица та была поварихой знатной, и все яства заморские именно она ему готовила. Как уехала девица к своим старикам, пришлось Балде на фастфуд перейти, который готовить почти не надо, и живот у него стал частенько побаливать…

Живёт Балда дальше в своём дворце расчудесном. Любуется на двух оставшихся красна-девиц, которые и дворец ему пылесосят-убирают, и посуду моют, и другую разную домашнюю работу за него делают. Но вот однажды замечает он, что личико одной девицы погрустнело, затуманилось, того и гляди из ясных глазок слёзки польются горькие.

Подозвал Балда к себе красавицу и спрашивает:

– Что печалишься, девица-красавица? Али тебе у меня живётся плохо?

– Нет, мой господин, – отвечает ему девица, – живётся мне у тебя очень хорошо. Да только когда я в город на заработки поехала, у меня в деревне жених остался. Скучаю я по нему – сил уже нет разлуку терпеть.

Пожалел и эту красну-девицу Балда, дал ей мешочек с золотом в качестве приданого и отпустил домой с миром. Да наказал, чтоб сразу замуж за своего жениха вышла и верность мужу всю жизнь хранила. «Ничего, – думает, – я и из пластиковой одноразовой посуды есть могу». Девица та ведь посудомойкой у него служила!

Стал Балда из пластиковой посуды есть, и начали у него глаза слезиться да кожа пятнами пошла – аллергия на пластик совсем замучила…