Мари-Катрин д’Онуа - Кабинет фей

— Увы! Моя дорогая Лягушка, — сказала королева, — злая фея, которая держит меня в заточении, хочет, чтобы я приготовила для нее пирог с мухами; их здесь нет, а даже и будь они тут, их не поймать в такой темноте; боюсь, кабы мне не умереть от ее тумаков.

— Положитесь на меня, — сказала Лягушка, — сейчас будут вам мухи.

Тотчас же она натерла себя сахаром и шесть тысяч ее подруг-лягушек тоже, следом за нею; затем они попрыгали в место, где мух полным-полно, а была это камера пыток злой феи: она нарочно держала там множество мух, чтобы мучить попавших к ней несчастных. Как только мухи почуяли сахар, они облепили лягушек, а те и рады услужить: помчались что есть мочи обратно к королеве. Никогда еще не бывало такого большого улова мух и пирога лучше, чем тот, что королева испекла для феи Львицы. Когда она его ей преподнесла, фея от души удивилась, как это она ухитрилась столько их наловить.

Чтобы защититься от непогоды и ядовитых испарений, королева срубила несколько кипарисов и собралась построить себе домик. Лягушка великодушно предложила ей свои услуги и, возглавив большой отряд все тех же подружек-лягушек, помогла королеве возвести маленькое строение, самое прекрасное на свете; но стоило только королеве возлечь спать, как чудовища из озера, завидуя ее отдыху, подняли такой шум, ужаснее коего еще никогда не бывало. Перепуганная королева вскочила и убежала; а чудовищам только того и было нужно, и вот дракон, прежде бывший тираном в одном из самых прекрасных королевств во вселенной, завладел ее домом.

Несчастная и опечаленная королева принялась было всюду жаловаться на такую несправедливость, но над ней только посмеялись: чудовища ее освистали, а фея Львица сказала, что, ежели та и впредь будет докучать ей своими причитаниями, она ее поколотит. Пришлось королеве умолкнуть и вновь бежать к Лягушке, которая оказалась самой лучшей лягушкой на свете. Они поплакали вместе, ибо стоило Лягушке только надеть свою розовую шапочку, как она обретала способность смеяться и плакать, как и все в этом мире.

— Я так привязалась к вам, — призналась она королеве, — что хочу заново выстроить ваш домик, а все эти озерные чудовища пусть себе хоть лопнут.

Тотчас она нарубила деревьев, и маленький сельский замок королевы вырос так быстро, что она той же ночью в нем и укрылась.

Лягушка, позаботившись обо всем, что может понадобиться, смастерила ей постель из чабреца и дикого тимьяна; когда же злая фея узнала, что королева спит уже не на голой земле, то послала за ней.

— Кто хранит вас — люди или боги? — спросила она. — Эта почва, издревле орошаемая дождями из огня и серы, никогда не рождала даже ни единого листа шалфея; и, несмотря на это, я вижу под вашими ногами благоухающие травы.

— Я не знаю, сударыня, — сказала ей королева, — и если и есть объяснение такому покровительству, так это мое дитя, появления которого я ожидаю; быть может, ему выпадет меньше горестей, нежели мне.

— Меня одолевает желание, — сказала фея, — получить букет из самых редких цветов и трав; вот и проверьте, поможет ли вам его собрать фортуна вашего малютки; но уж ежели удача обойдет вас стороной, без моих тумаков не останетесь, а я раздаю их часто и всегда на славу.

Королеве ее угрозы пришлись совсем не по душе; она принялась плакать, в отчаянии думая, что никогда и нигде не отыщет таких цветов.

Потом возвратилась в свой домик, а ее подруга Лягушка тут как тут.

— Как вы печальны! — сказала она королеве.

— Увы! Моя дорогая сестрица, кто бы не печалился? Фея хочет получить букет из самых красивых цветов. Но где мне их найти? Сами видите, что за цветы здесь растут; но, если я ей не услужу, жизнь моя в опасности.

— Милая государыня, — любезно ответила Лягушка, — мы с подругами попытаемся помочь вам в этой беде; я тут подружилась с одной летучей мышью: это доброе создание передвигается быстрее меня, дам-ка я ей свою шапочку из розовых лепестков, а с ее помощью она отыщет для вас цветы.

Довольной королеве осталось лишь присесть в глубоком реверансе, — ведь не могла же она, в самом-то деле, заключить Лягушку в объятия.

Та же тотчас поведала обо всем летучей мыши, которая улетела и через пару часов вернулась, пряча под крыльями восхитительные цветы. Королева поспешила отнести их злой фее, удивившейся пуще прежнего: та не могла взять в толк, каким чудом королеве все удается.

А королева беспрестанно обдумывала способы побега. Она сообщила о своем горячем желании бежать доброй Лягушке, и та ей сказала:

— Сударыня, позвольте мне прежде всего посоветоваться с моей шапочкой; как она велит, так и поступим.

Тут она, надев розовую шапочку на соломинку, сожгла перед нею несколько веток можжевельника, каперса [243]и две маленькие зеленые горошины; затем проквакала пять раз, а окончив ритуал и вновь надев ее себе на голову, изрекла тоном оракула:

— Судьба, владычица всего, запрещает вам покидать эти места; здесь у вас родится принцесса, которая будет прекрасней самой Афродиты [244], а об остальном не беспокойтесь — лишь время облегчит ваши страдания.

Королева опустила глаза, уронив несколько слезинок, но все же решила поверить подруге.

— Раз так, — сказала она Лягушке, — хоть вы не покидайте меня; примите мои роды, коли уж я обречена пережить их здесь.

Честная Лягушка пообещала быть ее Луциной [245]и утешила, как только смогла.

Но пора вспомнить и о короле: покуда враги осаждали его в столице государства, он не мог постоянно посылать гонцов к королеве; однако, все атакуя и атакуя, он наконец заставил неприятеля отступить и возрадовался не столько этому, сколько тому, что теперь мог без страха отправиться к дорогой своей королеве. О случившейся же с нею беде ему не осмелился сообщить никто из слуг, ибо они нашли в лесу разбитую карету, бежавших лошадей и все убранство амазонки, которое бедняжка надела, отправившись на поиски короля. Не сомневаясь, что королева мертва, и полагая, что ее растерзали дикие звери, слуги решили сказать королю, что она скончалась от внезапного удара. Получив это прискорбное известие, он сам едва не умер от горя: рвал на себе волосы, лил потоки слез, жалобно стенал, рыдал, вздыхал, — словом, вел себя точно так, как подобает вдовцу.

Много дней король не желал никого видеть и сам никому не показывался на глаза; наконец он вернулся в свой город, влача за собою длинные траурные одежды, в которые, подобно его телу, облачилось и его сердце; все послы соседей-королей явились его поприветствовать, и после церемоний, без которых никогда не обходятся подобные несчастья, он отпустил подданных на отдых, освободив их от участия в сражениях и повелев вместо этого торговать побойчее.

Королева ничего этого не знала; время ее родов наступило, и они прошли очень удачно. Маленькая принцесса, посланная ей Небесами, была так прекрасна, как и предсказывала ей Лягушка; они назвали ее Муфеттой, и королеве стоило больших трудов получить разрешение феи Львицы ее кормить, ибо та оказалась столь жестокой и кровожадной, что прямо-таки хотела сама съесть малютку.