Мари-Катрин д’Онуа - Кабинет фей

Мгновенье спустя цветы исчезли, и их место заняли многочисленные фонтаны; они стремительно взмывали ввысь и вновь падали в большой канал у подножия замка; он был покрыт маленькими расписными и золочеными лодками, столь красивыми и изящными, что принцесса пригласила послов отправиться с ней на водную прогулку. Те с радостью согласились, полагая, что это всего лишь игра, предшествующая веселому свадебному пиру.

Но как только они взошли на борт, канал и все фонтаны исчезли, а венценосные особы вновь превратились в лягушек. Король спросил, куда подевалась принцесса, и Лягушка ответила:

— Ваше Величество, вам не нужен никто, кроме королевы, вашей супруги; не будь я ей другом, — мне бы и дела не было до свадьбы, которую вы едва не сыграли, но государыня ваша заслуживает такого уважения, а ваша дочь Муфетта так мила, что вы должны постараться их вызволить из беды, не теряя ни минуты.

— Признаюсь вам, сударыня Лягушка, — сказал король, — не будь я уверен, что моя жена мертва, — все на свете бы отдал, чтобы ее вернуть.

— После тех чудес, что я вам показала, — воскликнула Лягушка, — вам уж нечего сомневаться: итак, оставьте ваше королевство под добрым началом и немедля отправляйтесь в путь. Вот кольцо, которое поможет вам увидеть королеву и встретиться с феей Львицей, хоть ужаснее ее и нет никого на свете.

Король, больше не видевший своей нареченной принцессы, почти совсем про нее забыл, зато любовь к королеве, напротив, вспыхнула в нем с новой силой.

Он прещедро одарил Лягушку и отправился в путь, не пожелав, чтобы его хоть кто-нибудь сопровождал.

— Не унывайте, — такими словами проводила его Лягушка, — хоть и ждут вас страшные испытания, но, надеюсь, вам удастся совершить все задуманное.

Король, утешившись этим напутствием, удовольствовался лишь одним проводником для поисков королевы — своим кольцом.

По мере того, как Муфетта взрослела, она становилась такой прекрасной, что все чудовища из ртутного озера в нее влюбились; доходило до того, что драконы устрашающих размеров смиренно ползали у ее ног. Такого ежедневного зрелища ее прекрасные глаза вынести не могли; бедняжка бежала к матери, чтоб укрыться в ее объятиях.

— Долго ли мы здесь пробудем? — плакала она. — Неужто нет конца нашим бедам?

Королева ее обнадеживала, но в глубине души сама ни на что не надеялась: разлука с Лягушкой, от которой так и не было ни единой весточки, и столь долгое молчание короля — все это, скажу я вам, повергало ее в несказанную печаль.

Фея Львица мало-помалу привыкла брать их на охоту; она была не прочь полакомиться, и, с удовольствием съедая убитую ими дичь, в награду отдавала им ноги или голову добычи; но зато теперь им дозволялось видеть дневной свет. Фея принимала облик львицы, королева с дочерью садились на нее верхом и так носились по всем окрестным лесам.

Король, ведомый кольцом, остановившись в каком-то из них, однажды видел, как они пронеслись мимо, словно стрела, выпущенная из тетивы; не замеченный ими, он хотел было бежать вдогонку, но они быстро скрылись из виду.

Нескончаемые страдания королевы не заставили ее красоту поблекнуть, и она показалась ему прекрасной, как никогда. Огонь в его душе зажегся вновь; не сомневаясь, что та юная принцесса, что была подле нее, и есть его дорогая Муфетта, он решил, что лучше погибнуть тысячу раз, чем отказаться от намерения их вернуть.

Услужливое кольцо привело его в мрачное место, где королева провела столько лет; он был немало удивлен тем, что спустился вглубь земли; но больше всего потрясло его все, что он там увидел.

Фея Львица, которой до всего было дело, знала день и час его появления: чего бы она ни совершила, дабы заклясть Судьбу остановить его! Но теперь уж фея решила, что надо, по крайней мере, померяться с ним силами.

Она выстроила посреди ртутного озера хрустальный дворец, качавшийся на волнах, и заточила в нем бедную королеву с дочерью, обратившись затем с речью ко всем чудовищам, влюбленным в Муфетту.

— Вы потеряете эту прекрасную принцессу, — сказала она им, — если не поможете мне защитить ее от рыцаря, который явился ее похитить.

Чудовища пообещали сослужить ей хорошую службу и окружили хрустальный дворец: самые легкие из них попрыгали на крышу и стены, те, что потяжелее, стали на страже у дверей, остальные же остались в озере.

Король, следуя совету верного кольца, явился сначала в пещеру феи, поджидавшей его там в обличье львицы. Стоило ему войти, как она на него бросилась; король взмахнул мечом с доблестью, какой фея от него не ждала; и когда она занесла над ним лапу, чтобы повалить его на землю, он поразил ее в самый локоть. Она издала страшный вопль и упала, поверженная; он же, придавив ей горло ногою, осыпал ее проклятиями. Тогда фея, в которой неукротимая ярость боролась со страхом, спросила его:

— Чего ты хочешь? И чего требуешь от меня?

— Я хочу тебя наказать, — надменно ответил король, — за то, что ты похитила мою жену, и, если ты мне ее сию минуту не вернешь, я тебя задушу.

— Взгляни на озеро, — сказала ему фея, — и увидишь, в моей ли она власти.

Обернувшись, король увидел королеву и ее дочь в хрустальном замке, плававшем по ртутному озеру, как галера без руля и ветрил.

Король чуть было не умер и от радости, и с горя: крикнул что было сил — и его услышали; но как же ему добраться до них? Пока он раздумывал, фея Львица исчезла.

Король бегал вдоль озера: когда он был уже готов настигнуть прозрачный дворец, тот удалялся с немыслимой скоростью, оставляя его с разбитыми надеждами. Королева, которая опасалась, что его в конце концов сморит усталость, все подбадривала его, крича, что фея Львица-де хочет его уморить, но настоящей любви никакие трудности нипочем. Они с очаровательной Муфеттой умоляюще протягивали к нему руки. От этого зрелища король приободрился, он кричал в ответ что было сил, клялся Стиксом [247]и Ахероном [248]скорее провести остаток дней в этих горестных местах, чем уйти отсюда без них.

Надо полагать, он был наделен большим упорством, коли так безропотно сносил все невзгоды; постелью ему служила земля, покрытая шипами и колючками, пищей — лишь дикие плоды, что горче желчи, и без конца приходилось ему сражаться с озерными чудовищами. Сомневаться не приходится — мужа, способного на такое ради того, чтобы вернуть свою жену, можно было встретить лишь во времена фей, и его подвиги в должной мере отражают дух эпохи, о коей и идет речь в моей сказке [249].

Миновало три года, но король так и не приблизился к цели; почти отчаявшись, он сотню раз хотел было уже броситься в озеро; и так бы и сделал, будь это последним средством, чтоб избавить от страданий королеву и принцессу. Как-то бегал он, по обыкновению, то туда, то сюда, как вдруг его подозвал к себе ужасный дракон и сказал: