Мари-Катрин д’Онуа - Кабинет фей

— Как ужасна моя судьба! — воскликнула она. — Я погребена живой! Такая смерть страшней всего! Вы отомщены за мою медлительность, Персинет; но ведь я боялась, что вы ветреник, как большинство мужчин, которые изменяют, лишь только уверятся, что любимы. Я же хотела убедиться, что у вас верное сердце; и столь несправедливое недоверие стало причиной моей погибели. Но, знай я теперь, что вы будете сожалеть обо мне, кажется, не так горька казалась бы мне моя доля!

Так говорила она, чтобы облегчить скорбь, и вдруг услышала, как отворяется маленькая, невидимая во тьме дверка: тут же стало совсем светло, и открылся ее взору сад, полный цветов, плодов, фонтанов, гротов, статуй, рощиц и зеленых беседок; она без колебаний туда и шагнула и пошла по большой аллее, размышляя, чем может закончиться это приключение, как вдруг увидела Дворец Фей. Как же было ей его не узнать — мало того что подобного дворца из горного хрусталя больше и на свете-то нет, а тут к тому же и на стенах уже выгравированы и новые ее приключения. Появился Персинет с королевой-матерью и сестрами.

— Не отказывайтесь больше, прекрасная принцесса, — сказала королева Прелестнице, — пора вам и сына моего осчастливить, и самой вырваться из-под власти Ворчуньи.

Та же, полна благодарности, бросилась к ее ногам и сказала, что вручает ей свою судьбу и впредь во всем будет послушна; тут и припомнилось ей пророчество Персинета, когда она его покидала, — что дворец его в царстве мертвых, и она снова увидит его не прежде, чем ее похоронят; и теперь убедилась принцесса, сколь велико и знание его, и прочие достоинства; и наконец дала согласие стать его супругою. Тут и принц тоже бросился к ее ногам; дворец же огласился музыкой и пением, и свадьбу сыграли с наипышнейшим великолепием. Уж понаехало тогда фей из краев и ближних и дальних, да в каких роскошных экипажах: одни прибыли на колесницах, запряженных лебедями, других привезли драконы, третьи прилетели на облаках, четвертые на огненных шарах. Явилась и та фея, что помогала Ворчунье мучить Прелестницу. Она немало удивилась, узнав принцессу, принялась умолять забыть былые обиды и поклялась придумать, чем вознаградить ее за все причиненные беды. И впрямь, на празднике остаться не захотела; в карету, запряженную двумя страшными змеями, села да в королевский дворец полетела; там она нашла Ворчунью и свернула ей шею, и не уберегли эту ведьму ни стражники, ни камеристки.

ила-была королевская дочь, краше которой не было никого на свете, и за красоту прозвали ее Златовлаской; ибо волосы ее были тоньше золотых нитей, и так дивно светлы, и кудрявы, и ниспадали до пят; и прогуливалась она всегда, распустив локонами свои роскошные кудри, с короной на голове, и в платьях, расшитых алмазами и жемчугами; так что стоило лишь разок взглянуть на нее, чтобы всей душой ее полюбить.

По соседству жил молодой король, и никогда он не был женат, хоть и хорош собой и весьма богат; едва услышал он, что говорят о королевне Златовласке, — полюбил ее, хоть и никогда не видавши, да так сильно, что перестал и есть, и пить; и решил он тогда отправить к ней гонца, чтоб предложить сыграть свадьбу: дал гонцу великолепную карету, а еще — больше сотни лошадей и сотню лакеев, и строго наказал ему привезти принцессу в его королевство.

Стоило гонцу откланяться и пуститься в путь, как при дворе принялись судачить про то на все лады; король же, и мысли не допускавший, что Златовласка не согласится к нему приехать, приказал сшить для нее прекрасные платья и спальню роскошно обставить. Пока трудились ремесленники, гонец прибыл к Златовласке и передал ей королевское нежное посланьице; но то ли настроение у нее было в тот день дурное, то ли не понравилось ей, как ей поклонились, — но отвечала она ему, что от души королю благодарна, а вот замуж отнюдь не собирается.

Уехал гонец от двора принцессы совсем опечаленный, что не везет ее с собою; всё, чем снабдил его в дорогу король, пришлось раздать окружающим — ибо была принцесса очень мудра и хорошо знала, что девушкам не следует принимать дары от юношей; потому и не захотела взять ни сверкающих бриллиантов, ни иных королевских подарков, а согласилась лишь принять горсточку английских булавок [14], дабы не огорчать жениха.

Когда гонец приехал в королевскую столицу, где его с таким нетерпением ждали, всех охватила горесть, что не привез он с собою Златовласку, а король уж и вовсе разрыдался как дитя малое и, как его ни утешали, ничего не хотел даже слушать.

А среди придворных был премилый юноша, прекрасный как солнце, и стройней коего во всем королевстве никогда не было; за изящество и вежество звали его Добронравом; и все-то его любили, кроме разве что завистников, покоя не знавших оттого, что король к нему так добр и ежедневно обсуждает с ним государственные дела.

Услыхал как-то Добронрав от придворных, что гонец вернулся несолоно хлебавши и ничего толком не сделал. Тут юноша и пророни невзначай:

— Если б король меня послал к Златовласке — уж со мною бы она поехала, тут и сомневаться нечего.

А злодеи-придворные прямиком к королю:

— Сир, а знаете, что Добронрав говорит? Что если вы его пошлете к Златовласке, то он ее привезет: вот же лукавец каков; он думает, что красивей вас и уж за ним-то она хоть на край света пойдет.

Тогда король преисполнился ярости, да такой, что вышел из себя.

— Ага, — воскликнул он, — каков красавчик любезный! Вздумал насмехаться над моей бедою, как будто он лучше меня; а ну-ка заточите его в мою большую башню и пусть там с голоду умрет.

Королевские слуги явились к Добронраву, а тот и забыл, что сам сболтнул; они отвели его в темницу и по-всякому над ним измывались. Бедному юноше бросили пучок соломы, чтоб на нем спать; и суждено б ему было умереть, коли не было бы у подножия башни маленького источника, из которого он попил немного, чтоб освежить горло, ибо от голода у него во рту пересохло.