Т Габбе - По дорогам сказки

Сошёл он с дороги, улёгся во рву и задремал. Но не прошло и часу, как его разбудил скрип колёс. Вой­тек приподнялся на локте, поглядел. Видит: идёт по дороге та самая девушка и ведёт потихоньку его гнедых. Гнедые еле на ногах держатся, а всё-таки кой– как плетутся за ней и тянут зелёный возок.

Смотрит Войтек, смотрит, да не на коней своих, не на возок, а на девушку. Коса у неё золотая, словно спелая пшеница, и тугая, как жгут, на шее бусы, рубашка белая как снег, а юбка красная, словно мак, и сама она такая статная, пригожая, что только берегись!..

Сильно приглянулась она Войтеку.

Улыбнулся он, помахал ей рукой:

– Эй, красавица! Как тебя звать?

Молчит девушка. Идёт, словно не видит его.

Войтек опять:

– Да куда же ты торопишься? Подойди поближе! Посидим с тобой, поговорим.

А девушка и не обернулась, только бросила через плечо:

– Стану я с таким разговаривать! – и пошла дальше.

Удивился Войтек.

«Какой же я такой, – думает, – что она со мной и говорить не захотела? »

Посмотрел он по сторонам, видит: невдалеке пруд блестит.

Вылез Войтек из рва, подошёл к пруду и поглядел­ся в воду, как в зеркало.

А, вон оно что! Видно, не по вкусу ей те, у кого ру­баха немытая, волосы нечёсаные, нестриженые, каф­тан лохмотьями висит, а пальцы из дырявых башма­ков так и выглядывают на белый свет…

Вздохнул Войтек.

– Ясное дело, – говорит. – Такая она ладная, приглядная, а я-то…

Да ведь недаром человеку разум дан.

Пошёл Войтек в город, велел подстричь себя как полагается, купил синий суконный кафтан, башмаки с подковками, белую рубаху с красным пояском и шапку, какой даже у самого старосты не было.

Заплатил за всё, смотрит: не очень-то много моне­ток осталось у него в материнском платочке – ровно столько, чтобы купить сладкую булочку.

Купил он булочку, положил в карман и вернулся опять на то самое место, где вчера видел красавицу.

Спрятался во рву и ждёт.

Ровно в полдень, видит Войтек, возвращается кра­савица с поля. Идёт с граблями на плече и поёт.

Вышел он ей навстречу, загородил дорогу и гово­рит ласково:

– Ну что, теперь подхожу я для тебя?

Остановилась она, поглядела на него и отвечает:

– Не знаю, подходишь или нет. Тебе что надо? В работники наниматься пришёл, что ли?

– Нет, – говорит Войтек, – не в работники нани­маться, а свататься.

Засмеялась девушка, да так громко, весело.

– Свататься?! Ступай-ка ты себе, откуда пришёл. Если уж я соберусь замуж выходить, так не за тако­го, как ты. Очень надо мне мужа, который только и знает в возке разъезжать, во рву спать да лошадей морить.

Сказала так и пошла. А Войтек один на дороге остался.

Постоял он, постоял, съел сладкую булочку, а что дальше делать, не знает. Улёгся под кустом и заснул.

Спал с полдня до вечера, а с вечера до утра.

Утром проснулся и пошёл дальше, потому что здесь ему больше делать было нечего. От голода у не­го урчало в животе, солнце пекло ему голову.

Сошёл Войтек с дороги и зашагал в лес, в тень. Добрался до первого пня, сел и сидит.

Мало ли, много ли времени прошло – и вдруг за­хрустели, зашелестели сухие ветки, и вышла из-за де­рева женщина.

Женщина как женщина: ни старая, ни молодая, ни красивая, ни безобразная, ни бедная, ни богатая – обыкновенная.

Следом за ней шёл чёрный пёс и чёрный кот. А по­верху, по веточкам, поскакивала сорока.

Женщина несла кошёлку ягод и охапку пахучих трав. Войтек так и уставился на ягоды.

– Дайте мне, – говорит, – хоть горсточку: очень уж я проголодался.

– Так почему же ты сам не наберёшь?

– Да я на это не годен.

– А на что же ты годен?

– Да на всё. Я работы не боюсь, меня работа боится. Только вот к ягодам у меня терпенья нет.

Женщина протянула ему кошёлку:

– Ну что ж, бери!

Взял Войтек ягоды и даже спасибо не сказал. Съел половину и говорит:

– А это мне на после будет.

– Ну вот ещё! Стоит ли беречь горсть лесных ягод! Я тебе на ужин каши с молоком дам.

– Вправду дадите?

– Конечно, дам. Только тебе придётся поработать немного. Я как раз ищу подходящего человека – по хозяйству мне помогать.

Помогать по хозяйству Войтеку не очень-то хоте­лось, но каши с молоком он был не прочь отведать.

Раскинул он умом так-сяк и спрашивает женщину:

– А что мне нужно будет делать?

– Да почти что ничего. Дров из лесу принести и наколоть помельче, землю в саду вскопать, воды на­таскать. Ну и что там ещё понадобится… Ты парень сильный, здоровый – разве всё это для тебя работа!..

– Ну что ж, поглядим. А вы далеко живёте?

– Нет, недалеко.

Женщина повернулась и пошла по тропинке. За ней дружно побежали чёрный пёс и чёрный кот. По­верху, по веткам, поскакала сорока. А сзади всех по­плёлся Войтек.

Идёт Войтек и удивляется: пёс, кот и сорока будто службу служат. Пёс ни на шаг от хозяйки не отстаёт, несёт за ней пустое лукошко, кот норки полевых мы­шей высматривает и даже двух мышей по дороге пой­мал. А сорока так и долбит клювом, подбирает всё, что по пути попадётся: жуков, червяков, гусениц…

Наконец пришли. Привела женщина Войтека к маленькой избушке на самой опушке и отворила дверь. Войтек зашёл в избу, пёс остался на дворе сто­рожить дом, кот улёгся в сенях на подстилке, а сорока вспорхнула в запечье – там было поставлено для неё старое сито, выложенное соломой.

За окном стемнело, надвигались сумерки.

– Ну, паренёк, – сказала женщина, – я буду крупу перебирать, а ты растопи печь.

Войтек только плечами пожал:

– Полноте, матушка! Вы бы ещё приказали мне на пяльцах вышивать! Разве это мужское дело – то­пить печку?

Женщина ничего не сказала, сама развела огонь, вскипятила воду и стала варить кашу. А Войтек тем временем похаживал по избе и всё оглядывал.

Пахло душистыми травами – они были связаны в пучки и висели под потолком. Над печкой сохли лету­чая мышь и две лягушки.

Войтеку стало не по себе. Но всё это ещё было полбеды. Совсем страшно сделалось ему, когда жен­щина уселась на скамеечку, подставила бадейку и принялась доить две верёвки, привязанные к стене. А из верёвок так и полилось настоящее молоко, оно даже пенилось в бадейке.

У Войтека задрожали руки и ноги. Он сорвался с места и пустился наутёк.

– Ты почему это уходишь? – спросила женщина.

– А почему вы мне не сказали, что вы колдунья?

– Не мели вздору. Вовсе я не колдунья, я ведунья.

– Ну, это дело другое! – Войтек успокоился и снова уселся на лавке.

«Если б она была колдунья, мне бы, конечно, сле­довало её бояться, – думал он, – потому что колдунья может наделать человеку всякого вреда. Ну, а раз она не колдунья, а ведунья, так бояться её нечего. Ведунья вредить не станет, а помочь может. Останусь-ка я, по­жалуй, тут – поем, посплю, а там видно будет!.. »