Евгения Хамуляк - Школьные сказки (сборник)

Раиса Степановна ничего не ответила. Бушующая харизма и боевой настрой сделать Сашу великим директором разбились о честность строгого педагога. Было о чем подумать.

В свою очередь, Валентина Алексеевна не сильно надеялась на этот разговор, зная, что ригидность мышления не только передается из поколения в поколение, но очень тяжело выветривается из характера. Одного разговора здесь недостаточно. Ей просто хотелось, чтобы бабушка вспомнила ее слова и не переборщила с опекой, когда придет время.

Итак, разбирательство дела Саши с Лизой подходило к концу, после чего Валентина Алексеевна должна была решить, как правильно поступить в этом непростом деле, где на одной чаше стояло будущее колледжа в лице выпускников и их родителей, учителей, директора, а на другой – справедливость и сочувствие к девочкам, которые стали камнем преткновения в игре за ценные призы. Оставалось посетить последнюю ученицу, Неугодникову Лизу, и попробовать убедить ее родителей уступить во благо других и престижа колледжа.

Эту встречу старая учительница решила назначить на воскресное утро, оставляя вечер для отдыха и окончательного обдумывания.

Елизавета Неугодникова, ученица одиннадцатого «В», проживала в большом частном доме, в котором умещалась ее многочисленная семья во главе с дедушкой Георгом Валентиновичем, начальником гороно.

Так как добраться до жилого сектора было довольно сложно, за учительницей была послана машина.

В большом доме, сверкающем от мрамора, стекла и металла, встречали Валентину Алексеевну все представители семейства. В углу в кожаном кресле, тихо поздоровавшись, примостилась Лиза. Судя по озабоченным лицам, разговор начался еще до прихода Валентины Алексеевны и явно не закончится после ее ухода.

Как и ожидала гостья, слово сразу же взял властный Георг Валентинович, достав какие-то бумаги из стола. Листы, исписанные синей ручкой от руки, были «Докладными» и «Заявлениями» от лица всего родительского комитета, одноклассников, а также некоторых учителей.

Георг Валентинович, заложив руки за спину с бумагами дела, тут же перешел в наступление:

– Меня эта ситуация давно волновала. Это уже не первый случай жалоб со стороны родителей в адрес самоуправной директрисы и ее бесчеловечных экспериментов с нашими детьми. В погоне за престижем она ставит на кон судьбы людей! А кто позволил такое самоуправство? Кто дал право? Развела, понимаешь ли, самодурство, эгоизм и безнаказанность! Вот что это такое!

Валентине Алексеевне, внимательно слушающей эту гневную речь, вдруг почудилось, что Георг Валентинович все это говорил не об Анжелике Игоревне, а как будто о себе. Ведь правда, его слова отлично характеризовали поведение самовольного, капризного, неэтичного, эгоистичного, несправедливого самодура, чем славился старый начальник, на которого тоже не раз писали заявления и жалобы в вышестоящие органы.

Не зря мудрецы изрекли: «В своем глазу бревна не видит, а в чужом соринку разглядит», – шутливо подумалось Валентине Алексеевне, которая решилась закончить этот бесполезный монолог и начать конструктивный диалог, про себя скомандовав: «Будь что будет!»

– Георг Валентинович, дело, за которое я ответственна, требует очень серьезного подхода, ибо замешены судьбы детей и целой школы. Имеются также некоторые щепетильные моменты, которые я хочу обсудить с родителями Лизы наедине. Поэтому прошу высказать то, что вы не успели сказать, а затем оставить меня с непосредственными попечителями Лизы Неугодниковой.

Георг Валентинович онемел от того, что впервые за долгие годы его прервали на полуслове, что могли позволить себе лишь начальники сверху, но никак пожилая учительница снизу. Но, уперевшись в твердый взгляд Валентины Алексеевны, в котором читалось железное намерение сделать так, как правильно, Георг Валентинович пошел советоваться с домочадцами, Лиза по-прежнему безучастно сидела в кресле в углу.

Как и ожидала Валентина Алексеевна, комнату покинули недовольные родители, оставив разбираться с «нахальной училкой» предводителя семейства. Лиза осталась на месте.

– Георг Валентинович, разговор очень серьезный, могли бы вы попросить Лизу тоже выйти.

Наконец взрывной характер начальника не выдержал такого количества приказов, отдаваемых не им самим, и, покрываясь бордовыми пятнами, мужчина сердито выдал:

– Я еще подниму вопрос о том, чтобы учителей экзаменовали на этичность и хорошие манеры. Что вы себе позволяете?! Чему вы учите ребенка? Хотите за спиной у девочки рассказывать ваши гадостные сплетни? Это, по-вашему, педагогика?

– Лиза, я прошу тебя выйти, конечно же, не для того, чтобы говорить гадости и плохие слова за твоей спиной. Наверное, ты это понимаешь, – простосердечно улыбнулась учительница, обращаясь к девушке, замершей в кресле. – Просто разговор касается множества тем, некоторые из них касаются непосредственно твоего дедушки. И эта информация тебе будет неинтересна.

Лиза, легко вспорхнув, быстро покинула залу. Георг Валентинович, второй раз онемев от такого форменного нахальства со стороны гостьи, принялся-таки выслушать настырную учительницу, сев в то же кресло, где сидела внучка, и демонстративно скрестил руки на груди, придав лицу надменный вид.

– Итак, Георг Валентинович, задача, с которой я пришла к вам в дом, не из легких. Рассказать, что с вашей девочкой случилась беда. Не скрою, мне было бы проще разговаривать с матерью Лизы, ибо это весьма деликатная тема. Ужасно неприятная история с выпускными экзаменами на самом деле оказала услугу вашей семье, вскрыв эту проблему, с которой вам теперь предстоит что-то делать.

Валентина Алексеевна достала из сумки распечатки странички с социальных сетей Лизы, а также объяснительные и жалобы со стороны учителей, и психологическую справку о состоянии здоровья ученицы одиннадцатого «В».

Георг Валентинович долго изучал бумаги, достав из кармана рубашки очки. Кое-где его брови взмывали вверх, отвисала челюсть, мужчина бледнел, краснел, как совсем недавно сама Валентина Алексеевна. Наконец, дойдя до жалоб классного руководителя, а потом психолога, бедный дед не выдержал, бросил бумаги на диван и заговорил упадническим голосом:

– Это все вранье! Наговоры! Вот если б вы видели, как она держится в седле, ее награды на соревнованиях… Или какая она любознательная в поездках… Какие умные вопросы задает! Все запоминает! Все слышит! А какая она добрая… Она мне мою маму напоминает в молодости…

Валентина Алексеевна прикусила губу от этой трогательной сцены. И сама себе ответила на вопрос, откуда в Лизе эта смена настроений, взрывной характер, неадекватность, тут же сменяемые ипохондрией.