Петр Лебеденко - Сказки Тихого Дона (Художник Н. Драгунов)

Сказал так хищник злой, взмахнул крыльями черными и улетел куда-то за горы. А Петрусь подошел на край горы, глянул вниз и отшатнулся в страхе: пропасть такая глубокая, что и земли не видать, а кругом на камнях кости человеческие белеют и над костями черные вороны кружатся.

Сел опять Петрусь на камень и задумался. Слезы из глаз у него полились, тоска черная сердце сдавила. «Не видать мне больше матушки моей родимой, — думает Петрусь, — не любоваться мне больше Тихим Доном любимым. Не смогу я спуститься с горы этой, не уйти мне никогда от хищника злого».

Вдруг слышит Петрусь — засвистели крылья в воздухе. Прилетел турецкий хан, в когтях чайку белокрылую держит. Сел он на свою скалу, взмахнул левым крылом и говорит:

— Вот, детеныш человеческий, птицу тебе принес из края твоего. Летала она над Доном, кричала людям, что жив ты, детеныш, что видела она, как я унес тебя в царство свое. А мне надобно, чтоб забыли люди о тебе, не вспоминали. За это птицу глупую уничтожить надо.

Чайка белокрылая смотрит на Петруся, будто сказать что-то хочет, да хищника злого боится.

— Не убивай птицу, великий хан, — проговорил Петрусь. — Пусть живет она со мной на этой скале, чтоб не скучно мне было.

Засмеялся хищник и отвечает:

— У чайки сердце не злое, в друзья она нам не годится. Тебе, детеныш человеческий, не такого товарища надо.

Ударил он чайку лапой своей страшной, разорвал ее на части когтями острыми, взял в клюв сердце чайкино и говорит Петрусю:

— А вот этим ты пообедаешь, детеныш человеческий… Отвернулся Петрусь, молчит. Жалко ему чайку белокрылую, да знает: заметит в нем жалость хищник злой — сбросит со скалы.

А орел опять крыльями взмахнул и улетел прочь.

Немного времени прошло, как прилетел хищник назад, в когтях голубя сизокрылого держит. Ударил его клювом в голову, выклевал сердце из груди и бросил Петрусю под ноги:

— На, ужинай, детеныш человеческий. Голубь — птица ласковая, мирная, их всех убивать надо.

Потом посмотрел на Петруся и спрашивает:

— Ну как, не жалко тебе птиц этих глупых?

Встал Петрусь с камня, взглянул в злые глаза хищника, опять промолчал.

А тот допытывается:

— Жалко тебе или не жалко птиц этих глупых?

— Чего их жалеть, коль они уже мертвые? — отвечает Петрусь. — И тебя, хан турецкий, когда ты мертвым будешь, тоже жалеть не буду.

Сверкнул орел глазами и говорит:

— Вижу, толк из тебя будет, детеныш человеческий. Быстро ты к крови привыкаешь.

Вот так и начал жить Петрусь на скале высокой, в горном царстве хана турецкого.

Носит хищник злой в гнездо свое чаек белокрылых, голубей смирных, ягнят маленьких, разрывает их когтями острыми, выклевывает у них сердца горячие, приучает Петруся зло любить.

Растет Петрусь в неволе, потемнели у него волосы русые, потемнели глаза его голубые, а между бровей уже морщинка залегла. Десять лет прошло с тех пор, как хищник злой унес его с Тихого Дона. И решил Петрусь либо убежать из ханского царства, либо погибнуть в бою с врагом своим.

Вот и говорит он раз хищнику злому:

— Чувствую я в себе силу богатырскую, да не знаю, куда девать ее. Принеси мне, хан турецкий, саблю стальную, буду я учиться владеть ею, буду готовиться в поход на людей русских. Да уговор помни: коль порозовеет вода в Тихом Дону от крови вражьей — одарить меня не забудь.

Обрадовался хищник злой словам этим и отвечает:

— А за саблей далеко летать не надо. Подними вон тот камень серый, там и сабля стальная лежит.

Поднял Петрусь камень тяжелый, смотрит — под камнем сабля стальная сверкает, рядом с саблей булава лежит, драгоценные каменья горят на ней. Взял Петрусь саблю, смотрит на нее и говорит:

— Доброе оружие… Такая сабля у моего батюшки была, когда он биться с врагами земли русской шел.

— Такая, да не такая, — смеется хан. — Ударь саблей по камню да посмотри, что от камня останется.

Взмахнул Петрусь саблей, ударил по камню — рассыпался камень, только искры в стороны полетели.

— Добрая, добрая сабля, — говорит Петрусь. — Коль камень крушит она, что ж от тебя, хан, останется, если захочу я зарубить тебя?

Рассердился хищник.

— Не для того, — говорит он, — кормил я тебя десять лет, учил тебя зло любить, чтоб речи такие слушать. Ты, детеныш человеческий, силу мою еще не знаешь. Я крылом одним взмахну — от тебя и следа не останется.

Загорелось тут сердце Петруся, закипела кровь русская, еще больше ненависть лютая вспыхнула в нем к хищнику злому. «Зарублю я злодея этого, — думает Петрусь, — а потом и сам с кручи брошусь, чтоб не томилось сердце мое в неволе страшной».

Поднял он саблю стальную над головой, взмахнул ею в воздухе и ударил орла хищного.

— Вот тебе, выродок колдовской, за кровь русскую, за слезы матерей наших! — закричал Петрусь. — Научил ты меня зло любить — расплачивайся теперь за науку эту! Добры люди русские, но коль встречаются они с врагами, коль приходится им волю свою защищать — не видать врагам милости нашей!

Еще раз взмахнул Петрусь оружием грозным, еще раз со свистом опустилась сабля на птицу страшную. А рука уже опять саблю поднимает.

И начал Петрусь рубить злодея на части, рубит его и приговаривает:

— А это за людей русских, чьи кости белеют в пропасти страшной!.. А это за науку твою варварскую, за жизнь мою загубленную.

Час рубит Петрусь хищника злого, два, устал, саблю в сторону бросил, сел на камень, пот с лица рукой вытирать начал.

Вдруг смотрит — сидит орел на том же самом месте, сидит, кривым клювом перья черные оправляет, злыми глазами на Петруся смотрит и говорит:

— Вижу, сила в тебе и впрямь богатырская, а ума не нажил ты еще, детеныш человеческий. Саблю эту мне сама Зурала подарила, царевна наша морская, и сабля эта не простая: камни от нее в пыль превращаются, по толстому дереву ударить ею — щепки полетят, а вот хана турецкого ею не зарубишь! Заколдовала Зурала эту саблю. А за то, что руку ты поднял на хана великого, будешь ты сидеть еще пять лет на этой скале, науку мою мудрую постигать. Буду я мясо бросать тебе сверху, чтоб не околел ты с голоду, детеныш человеческий, а через пять лет прилечу — или в бой пойдем на людей русских, или гнить твоим костям в пропасти черной.

Сказал так хищник, злыми глазами сверкнул, черными крыльями взмахнул и улетел за горы.

Опять остался Петрусь в ханском царстве, опять сидит, горькую думу думает. Вспоминает Тихий Дон свой любимый, матушку родимую, друзей-товарищей.

А хан турецкий прилетел в землю нерусскую, сел около моря на камень острый, правым крылом взмахнул и крикнул что-то голосом хищным.

Выплыла к нему Зурала, царевна его морская, глаза у нее, как у жабы, зубы, как у акулы страшной, волосы длинные, как водоросли морские. Посмотрела Зурала на хана турецкого и спрашивает: