Леонид Владимирский - Буратино в Изумрудном городе

— Ждите!

Потом, не теряя времени, достал большую связку ключей, взял свечу и тихонько, чтобы не разбудить Урфина Джюса, прошёл в тронный зал. Там он отворил входную дверь и приказал дуболому:

— Придут куклы, выпустишь их в сад. — Затем на цыпочках поднялся на третий этаж.

Мальвина и Пьеро спали, не раздеваясь, в двух больших креслах. Вдруг скрипнула дверь, и в комнату вошёл кто-то со свечой.

— Собирайтесь, — прошипел он.

— Уже? — тревожно спросила Мальвина.

Пьеро соскочил со своего кресла, подошёл к Мальвине и помог ей спуститься на пол. Пламя свечи колебалось, и на стенах качались зловещие чёрные тени. Сомнений не было: это пришёл палач.

Дети молча стояли рядом.

— Прощай, Мальвина, — наконец дрожащим голосом вымолвил Пьеро. — Извини, что часто надоедал тебе своими глупыми стихами…

— Нет, Пьеро, не говори так, — взволнованно сказала девочка. — Они мне всегда были приятны, это ты меня прости, что я тебя обижала, капризничала… — И Мальвина тихонько заплакала.

У Пьеро сжалось сердце, он нежно обнял её. И девочка его поцеловала.

— О, Мальвина! — воскликнул Пьеро. — Как я счастлив! Теперь и умереть не страшно!

— Хватит нежностей! — зашипел тюремщик. — Быстрее!

Пьеро взял Мальвину за руку, гордо вскинул голову и твёрдым шагом направился к выходу.

По лестнице спускались молча.

В тронном зале было темно, и только в распахнутую дверь проникал из сада лунный свет. В проёме виднелась фигура ду- болома с дубиной, который стоял, широко расставив деревянные ноги.

— шёпотом воскликнул Пьеро и, крепко сжав руку девочки, увлёк её бегом прямо к двери!

Они промчались между ногами дуболома, почти скатились по входной лестнице и очутились в тёмном саду…

— А куда дальше? — неуверенно зашептал запыхавшийся Пьеро.

— В эти кусты, — подсказал им из темноты знакомый голосок. — Там вас давно Артемон дожидается.

Убедившись, что куклы в саду, Руф Билан подошёл к трону, на ощупь нашёл отверстие замка в сундуке и открыл его. Он, конечно, знал, где спрятан Страшила. Пошарив рукой, ухватился за Правителя и вытащил его из сундука. Если бы Страшила был человеком, он бы давно погиб без воздуха, но чучело не очень пострадало. Правда, солома, которой он был набит, слежалась, кафтан помялся, а голова находилась где-то под мышкой. Руф Билан поволок его к выходу, оставляя на полу пучки соломы. Дуболом, стоявший у двери, спокойно смотрел, как Главный распорядитель тащит мешок соломы в сад.

Сойдя с лестницы, Руф Билан прислонил Страшилу к ограде и поправил ему голову. Страшила немного покачался из стороны в сторону и выдохнул что-то вроде «Уф-ф-ф…» Говорить он, конечно, не мог, так как нарисованный рот у него был стёрт.

— Ваше величайшее величество, — как можно ниже поклонился ему Руф Билан, — очень прошу вас не забыть, что это я спас вас из сундучного заточения! — Затем он шагнул в сторону и скрылся в кустах.

Лунный свет хорошо освещал фигуру Страшилы, и Буратино рассматривал его с некоторым недоверием. А вдруг изменник подсунул ему другое чучело, а не короля? От такого пройдохи всего можно ожидать. Как проверить? Тут он вспомнил рассказ Фараманта о том, что у Страшилы Мудрого острые мозги. Он привстал на цыпочки и ткнул деревянным пальцем в лоб чучелу. В палец вонзились сразу две иголки.

— Значит, ты и есть Страшила, — успокоился мальчик. — А я Буратино. Меня Главная ворона прислала освободить тебя. Пошли скорей отсюда, а то ещё Урфин проснётся.

Из кустов на лунную дорожку вышел верный пёс Артемон. Мальвина и Пьеро уже сидели на нём.

Когда беглецы подошли к городским воротам, светало. Ду- болом Руб стоял на своём посту и смотрел на небо. Он сочинял стихи про рассвет.

Буратино подумал: «А вдруг дядюшка узнает бывшего короля и поднимет тревогу?» И он отвёл Страшилу в тёмную подворотню.

— Ты жди меня здесь. Я за тобой приду, — сказал Буратино и вернулся к друзьям.

— Доброе утро, дядюшка Руб! — закричал он ещё издали. — Это опять я. Отнёс конверт во дворец и теперь иду домой.

— А, Буратино! — обрадовался дуболом. — А это кто с тобой?

— Знакомься, дядюшка: это мои друзья-артисты.

— Очень рад, — кивнул головой дуболом. — А вы, — обратился он к Мальвине, — похожи на чудесный цветок, который называется «голубая мальва».

Девочка подняла на дуболома хорошенькие глазки:

— Вы, уважаемый, почти угадали, только зовут меня не Мальва, а Мальвина, — и очаровательно улыбнулась.

Дуболом Руб тоже заулыбался во весь рот, опустился перед Мальвиной на колено и с чувством продекламировал:

Тут не выдержал Пьеро. Ему стало обидно. Он ведь тоже поэт. Он слез с Артемона, тоже опустился на колено и только собрался прочесть новое замечательное стихотворение, как прекрасная дама жестом руки остановила его и буднично сказала:

— Мальчики, встаньте с колен, стряхните с них пыль и идите за мной к ближайшему ручью мыть руки.

Нет, не понимала она поэтов!

Мальвина слегка ударила туфелькой Артемона в бок, и он послушно повёз её за ворота. Она снова улыбнулась, и оба поэта, большой и маленький, затопали вслед за ней, дружно выкрикивая:

А Мальвина, не оборачиваясь, им ответила:

— Вот это да! — удивился Буратино. — У меня чуть голова не лопнула, всё думал, как мне уговорить дядюшку покинуть свой пост и уйти с нами, а эта девчонка с голубыми волосами только пальчиком поманила! И чего эти — два дурака-пара, — в ней находят?

И он вернулся в подворотню, где притаился Страшила.

— Всё в порядке, — весело доложил его величеству мальчик. — Этот дуболом — мой родственник, и я уговорил его идти с нами. Пошли скорее в лес. А там нас ищи-свищи!

Через полчаса вся компания добралась до лесной избушки, где была встречена бурными восторгами и криками «Ура!».

Мальвина сразу стала приводить в порядок правителя Страшилу. Она перетрясла солому в кафтане, пришила к нему покрепче голову и заштопала дырку на коленке. Пьеро нарисовал ему красным соком малины улыбающийся рот.

— Эй-гей-гей-го! Я снова-снова-снова с друзьями! — сразу радостно воскликнул Страшила.