Джессика Джордж - Солнце и луна, лед и снег

Медведь, прищурившись, разглядывал ее парку, изучая красную с голубым вышивку, идущую полосами вокруг рукавов и по подолу. Внезапно его глаза расширились, он встал на дыбы и зарычал. Ласси вжалась в колонну, а Ролло тут же закрыл ее собой.

— Где ты это взяла? — Голос медведя переполняло чувство, которое девушка приняла за ярость, но в равной степени это мог быть и страх. — Где?!

— Это парка моего брата, — ответила ласси слегка дрогнувшим голосом. — Ханса Петера. Ты его видел. Он дал ее мне. Ты был при этом.

Он опустился на все четыре лапы, все еще подрагивая от возбуждения.

— Да. Помню. — Подавшись вперед, медведь прищурился еще сильнее. — А он где это взял?

— Не знаю, — почти прошептала ласси. — Когда я была маленькая, он ходил в море, а вернувшись, привез ее с собой. С ним что-то случилось, что-то, что опечалило его.

Медведь издал странный лающий звук, и ласси скользнула в сторону, надеясь спрятаться за колонной. Но тут она поняла, что он смеется. Это был глухой, горький смех, но все-таки смех.

— Опечалило? — Голос его звучал насмешливо. — Пусть бы это было мое единственное несчастье.

— А в чем твое несчастье? — спросила она застенчиво, все еще наполовину прячась за колонной.

Исбьорн остановился и начал раскачиваться, как делал у нее в доме.

— Не могу сказать, — выдавил он наконец. Вот только что слова выходили из него легко, легче, чем когда-либо раньше, — и вдруг речь снова сделалась затрудненной. — Не могу сказать!

Слова превратились в гневный рев. Медведь резко развернулся и умчался, исчезнув за дверью в дальней стене зала.

— Ладно, — сказала ласси, ошарашенная странным поведением медведя. — Похоже, мы остались вдвоем, Ролло. Давай-ка исследуем местность.

В ледяном дворце оказалось очень тепло. Ласси сняла парку и белые сапоги и взяла их в руки. Вместе с Ролло она обошла большой зал, любуясь резьбой и огромным камином в дальнем конце. Весь камин — и полка и очаг — состоял изо льда, и тем не менее огонь, ярко пылавший внутри, не растапливал это сооружение. Перед очагом лежал роскошный ковер и стояло кресло, обитое тканью, которую ласси приняла за бархат, хотя никогда в жизни не видела его и не щупала. Усевшись в кресло, девушка обнаружила, что оно как раз подходит ей по размеру. Нашлась даже обитая гобеленом подставочка для ног, наклоненная под идеально правильным углом. И кресло, и подставка для ног тоже были вырезаны изо льда, не считая, конечно, обивки и набивки.

— Это определенно не для нашего исбьорна, — сказала ласси, протягивая ноги к огню.

— Нет, это для вас, госпожа, — раздался голос из-за спинки кресла.

С перепугу ласси рванулась вперед и упала на колени на коврике перед камином. Ролло припал к полу, вздыбив шерсть и оскалившись.

— Вот те на! — произнес голос, и из-за кресла вышло существо, доходившее ласси едва ли до плеча.

Это был не человек. И не животное — по крайней мере, девушка никогда таких не видела. Верхняя часть тела принадлежала мужчине: у существа имелась голая мускулистая грудь, две человеческие руки и вполне человеческого вида лицо. Борода и вьющиеся волосы были одинакового красновато-коричневого оттенка. Но из волос торчали два тонких рога, а золотые глаза пересекались горизонтальными зрачками — как у козы. А от пояса начинался самый настоящий козел, с красновато-бурой шерстью того же цвета, что борода и волосы, и с раздвоенными копытцами. Единственной одеждой существа была повязанная на шее шелковая лента, сотканная из красных и синих нитей, образующих узор, очень похожий на вышивку на рукавах парки Ханса Петера.

— Кто ты? — ахнула ласси.

— Я Эразм, — ответил незнакомец. — Ой. — Он наморщил лоб. — Вы спросили, кем я являюсь? Я фавн. — Он произнес это так, словно это было самой естественной вещью на свете.

Для ласси, однако, это было даже менее естественно, чем заколдованный исбьорн. Волшебные существа вроде белых оленей или медведей, живущих во дворцах, населяли чуть ли не каждую услышанную у очага сказку.

Полулюди-полукозлы в их число не входили.

— Помочь вам подняться, госпожа? — Фавн заботливо склонился над ней.

Сидеть на ковре, разинув рот, было довольно глупо, поэтому ласси отмахнулась от предложения Эразма и встала самостоятельно. Она похлопала Ролло по голове — этот сигнал означал у них «отбой тревоги», — и он перестал рычать. Однако продолжал стоять между хозяйкой и незнакомцем.

— Я здесь, чтобы служить вам, пока вы живете с нами, госпожа, — продолжил фавн, когда ласси встала и повернулась к нему.

Он доходил ей только до плеча, но по морщинкам вокруг глаз девушка поняла, что фавн гораздо старше ее, хотя в его волосах и бороде не было седины.

— Не желаете ли, чтобы я проводил вас в ваши покои? Или хотите прежде поесть?

— Э-э…

Ласси оглядела себя. За время путешествия одежда на ней промокла и заскорузла от грязи. Девушка очень устала, но в то же время была голодна как волк. Съесть лефсе и сыр, уложенные отцом, она просто не успела.

— Давайте я провожу вас в ваши покои, — ласково сказал Эразм. — Вы умоетесь и переоденетесь, а потом я принесу вам в гостиную поднос с закусками.

— Это было бы замечательно, — отозвалась ласси, мысленно удивившись: «У меня есть собственная гостиная?»

Она последовала за фавном по длинному коридору, выходившему из большого зала. Ролло трусил по пятам. Они поднялись по плавно изогнутой лестнице, миновали еще один коридор и наконец остановились перед красивой дверью резной бронзы.

— Вот ваши покои, госпожа, — произнес Эразм и толкнул дверь. — Должен сказать, это большое облегчение, что вы меня понимаете.

Разинув рот, ласси в изумлении огляделась. Комната за дверью оказалась больше, чем вся ее родная хижина. Толстые, голубые с зеленью ковры покрывали замороженный пол; массивный камин, в котором ревел огонь, занимал целую стену, и повсюду были расставлены обитые атласом кресла и кушетки. Стены большей частью были покрыты гобеленами, но напротив двери помещались панели льда столь тонкого, что сквозь них виднелось ночное небо снаружи, лишь еле заметно отливавшее зеленью.

— Ой, эта комната слишком хороша для меня, — сказала она фавну. — Не найдется ли чего-нибудь попроще?

— Нет, госпожа. — Он покачал головой. — Только квартиры слуг, а вы не служанка.

Он прошел по комнате направо и распахнул очередную резную деревянную дверь. Взору гостьи предстала спальня. Размерами она почти не уступала гостиной, и в ней тоже имелся камин, где ласси могла бы встать во весь рост, не пылай там пламя, а на постели с комфортом поместились бы десять человек. По углам высеченного изо льда ложа поднимались изящные столбики, они поддерживали полог из белого шелка. В изножье кровати лежала шкура громадного исбьорна, а другая шкура, бурого медведя поменьше, служила каминным ковриком.