Узбекские народные сказки

Тот человек ответил:

— Твое имя, хан, превознесут в веках до небес, ибо в твое правление совершится великое дело и вода пойдет через гору. Я знаю места, где нужно будет только немного прокопать холмы и воде не придется течь вверх, ибо, конечно, это противоестественно. Мы соберём народ, выкопаем глубокий арык на много локтей глубины и вода потечет в Голодную степь. Слава о тебе, хан, разнесется по всему миру и все скажут: какой мудрый и знаменитый своей добротой к народу хан Абдуллахаи, великий хан.

Но правду говорили в народе, что Абдуллахан был не столько мудр и добр, сколько хитер и расчетлив. Он сразу же смекнул, сколько пользы можно извлечь из предложения безвестного мечтателя. Хан понял, что можно сразу схватить одной рукой фазана, а другой — сокола. Он понял, что если тот искусный мастер заберет много воды из Зеравщана, то в Бухаре наступит безводье. Сады засохнут, виноградники погибнут, поля превратятся в мертвую пустыню, налогов брать будет не с кого, богатство и могущество бухарского хана Халлилхана развеется, как дым, и силой он сравняется с жалкой мышью.

А что касается бедствий разоренного народа, что касается голода, вдовьих и сиротских слез, когда же могущественные ханы обращали внимание на такие пустяки!

Подумал еще хан Абдуллахан и обрадовался еще больше от того, что новый канал даст воду Голодной степи. Но не воображайте, что он думал о благе своих подданных. Нет, Абдуллахан сразу же прикинул, насколько могут увеличиться его доходы с новых садов, виноградников, полей. Мысленным взором видел Абдуллахан, как несут ему в казну золото мешками.

Обласкал Абдуллахан безвестного мастера и похвалил его:

— О, — сказал он, — ты мудр, ты мудрее самого пророка Сулеймана.

И он приблизил к себе мечтателя.

О, если бы знал тот человек, что получится из его замысла, он лучше бы выколол себе глаза, вырвал бы себе язык, но не произнес бы ни одного слова перед троном Абдуллахана.

— Иди по кишлакам, — сказал Абдуллахан мечтателю, — и кликни клич. Я разрешаю тебе. Зови народ строить арык. Воззови к душам и сердцам людей, пообещай им все, что они захотят. Скажи им, что вся земля в Голодной степи, которая получит зеравшанскую воду, будет принадлежать тем, кто будет строить арык. И скажи им, что всякий, кто выкопает хоть двенадцать локтей земли, будет освобожден от налогов на двенадцать лет.

И народ откликнулся на зов мечтателя. Тысячи людей пришли копать арык, большой арык. Много верблюдов они привели с собой, ибо степняки были бедны, из-за маловодья их поля и сады давали мало зерна и плодов, и они не могли прокормиться от трудов рук своих и вынуждены были заниматься перевозкой грузов на верблюдах.

Много времени прошло пока народ проложил арык. Пришлось копать очень много земли, целые горы земли. Вырыли целое ущелье на глубину в сорок локтей, а в ширину на двенадцать локтей.

Если бы джизакцы не привели верблюдов, пришлось бы копать десять лет. Но верблюды в своих вьюках вытащили всю землю из арыков и потому арык стал называться Иски-Тюя-Тартар, что значит "Старый верблюд тащил".

Много времени пришлось работать народу и в жару и в холод, терпеть и жажду и голод. Многие заболели, умерли, много человеческих костей осталось на берегахарыка.

Но наступил долгожданный день, день радости и торжества. Вода пошла. И так был велик восторг степняков, что многие из них кидались в воду и некоторые из них утонули.

Довольный и радостный, призвал хан Абдуллахан безвестного мечтателя, обласкал его своей ханской милостью, одарил его и золотом, и шелковыми халатами, и подобными вихрю огненными конями.

Стал жить мечтатель в ханском дворце, есть ханский плов, спать на ханских одеялах.

Пусть же он живет во дворце у хана, а мы посмотрим, что же случилось с арыком.

Вода потекла. Она прошла через теснину Чуй-Тепе, прокопанную руками народа, через холм Парманкур, мимо кишлака Янги-Курган, и влились воды Зеравшана в речку Санзар-сай. И слились воды двух разных рек

Зеравшана и Санзар-сая и побежали полной, обильной струей через Тамерланово ущелье к городу Джизаку.

Так много было воды, что она оросила все джизакские земли, а затем прошла в самую глубь Голодной степи до Мурза-Рабата, где не было ее с самого сотворения мира.

Так было много воды, что окрестности арыка оделись за какие-нибудь пять-шесть лет роскошными садами и виноградниками. Повсюду раскинулись золотые пшеничные посевы и хлопковые поля.

Казалось бы, жить станет степной народ легко и весело. Но, увы, хан в своей хитрости превзошел всех самых коварных, вероломных из вероломных деспотов.

Прискакали к поселенцам на вороных конях зякетчи-сборщики налогов и приказали платить и ушр, и зякет, и херадж и многие другие налоги и сборы.

Пришли степные жители во дворец к хану Абдулла-хану:

— Великий хан, твои люди обижают нас.

— А в чем дело? — спросил хан.

— Великий хан, ты обещал нам, что всякий, кто выроет двенадцать локтей нового канала, получит землю и воду зеравшанскую и освобождение от налогов на двенадцать лет.

— О, — ответил хитрейший хан Абдуллахан, — я не отказываюсь от своего обещания. Ханское слово — твердое слово.

— Но почему же с нас берут налоги?

— Ха, — сказал хан, — я сказал, чтобы с вас не брали налоги за зеравшанскую воду.

— Но почему же с нас берут?

— Чего же вы ноете и плачете, ведь с вас подлинно не берут налогов за зеравшанскую воду, а только за санзарскую.

И стало ясно. Дехкане вспомнили, что воды Зеравшана около Янги-Кургана смешиваются с водами Санзар-сая, и кто же может теперь определить, где вода зерав-шанская и где санзарская.

Хан Абдуллахан засмеялся и сказал:

— Ну, не огорчайтесь. С вас будут брать налог только за санзарскую воду.

Облагодетельствованные великой милостью, степняки пошли домой. Многие из них радовались, что налоги они будут платить только в половинном размере.

Но, увы, и здесь ждало их разочарование, ибо кто не слышал слов мудреца: "Если шах из сада подданного возьмет хоть яблоко, то его приближенный выдернет из земли яблоню с корнем. А если шах прикажет изжарить для себя яичницу из трех яиц, то слуга его изжарит для себя тысячу куриц… "Сворой хищных гиен кинулись на джизакцев всевозможные нукеры, зякетчи, ясаулы, эликбаши, махрамы, юзбаши и прочие слуги и прихвостни хана Абдуллахана. И если дехканин собирал со своего поля десять мешков пшеницы, то ему оставляли только один мешок, а девять мешков забирали в казну. Если у дехканина было десять баранов, ему оставляли одного барана, а девять отбирали в царскую казну. И народ сколько ни трудился, но оставался так же нищ, сир и гол, каким он был до прихода зеравшанской воды в Голодную степь.